Элиза Хеммильтон. Происшествие в Ист-Энде - Лин Рина

Мы свернули влево, на дорожку, которая вела выше на холм к реке. Чем ближе мы подходили к Темзе, тем холоднее становился воздух.

Адрес я записала на клочке бумаги, и, судя по всему, идти нужно было дальше вглубь района, в самое его сердце. Оттуда Эрнест Пауэлл и вел свой бизнес.

Дома прямо-таки сливались друг с другом, за освещенными окнами щелкали станки, перекатывались валики, люди переносили шкуры и куски кожи из одного места в другое. На нас обращали внимание лишь немногие.

Запах мочи становился все более резким по мере нашего продвижения по Гарлик-Хиллу. В какой-то момент констебль не выдержал: вытащил из кармана носовой платок и зажал им нос.

Я весело усмехнулась.

– А вас что, совсем не беспокоит эта мерзкая вонь? – фыркнул он, заметив мою усмешку, и я пожала плечами.

– Я же говорила, вы просто избалованный педант из Вест-Энда, – поддела я его и гордо вздернула нос кверху, как будто запах экскрементов и разлагающейся плоти совсем не раздражал мое обоняние. Но, возможно, именно в этом и был фокус. Если обоняние в принципе потеряно, здесь было уже не так страшно проходить.

– Джейми? – Эван Миллер обратился за поддержкой к механику, который сделал извиняющееся лицо, что еще больше ошеломило констебля.

– Да-да, вонь просто ужасная, абсолютно согласен, – закивал Джейми, слабо изображая отвращение, чтобы Эван Миллер не чувствовал себя единственным, кому здесь нечем дышать, и заинтересованно оглядываясь по сторонам.

Его внимание, конечно, гораздо больше привлекали станки и машины для дубления кожи и выделки шкур. Этот стук и грохот его даже успокаивали.

А для меня это выглядело как настоящая машина для пыток. На заводах были такие же.

Я всегда пыталась избежать такой работы. Раньше я гордо заявляла, что она ограничит мою свободу, и вообще без этого можно обойтись. Но сейчас смотрела на вещи реалистично и понимала, что на самом деле я просто бояласьэтойработы: непрерывной, однообразной, отнимающей последние силы, выдалбливающей всю душу, но не приносящей хорошего заработка. Как следствие, человек все равно оставался голодным, а в карманах по-прежнему свистел ветер. Я же видела, что такая работа делала с моей семьей. Они ломались под тяжестью, а потом в какой-то момент просто сливались с механизмами на заводах.

Когда я пошла учиться, окружающие, конечно, не стали меня уважать больше, но зато я могла позволить себе жить так, как этого хотелось мне. И, пожалуй, этого было более чем достаточно в данный момент. Ни о чем другом я и мечтать не смела.

Предприятие Эрнеста Пауэлла располагалось в здании из красного кирпича с черной шиферной крышей. Впрочем, оно ничем не отличалось от домов слева и справа от него.

Один из рабочих согласился показать нам дорогу к Пауэллу, когда я пустила в ход свое женское обаяние. Как такой было отказать?

– Что теперь? – спросил Джейми, которому снова стало не по себе, и его можно было понять: ведь нам предстояло столкнуться с возможным убийцей Дэвида Брайтона.

Он шагнул ближе к констеблю, который тут же успокаивающе похлопал его по плечу, показывая, что бояться нечего.

– Войдем, и я задам ему пару не самых приятных вопросов, – решительно сказал констебль Миллер, но я тут же покачала головой.

– Ну уж нет! Вы здесь не как полицейский, помните? Сделаем по-моему

↫Очень иронично, если учесть, что твой метод заключается в том, чтобы выдавать себя за полицейского.Чушь. Мой метод заключается в том, чтобы адекватно оценивать ситуацию и правильно на нее реагировать. Иногда это включает в себя импровизацию. А иногда нужно и за полицейского себя выдать, да, с этим не поспоришь.

Он наверняка намеревался поспорить со мной или даже съязвить, уже открыл было рот, но я погрозила ему пальцем.

– Говорить буду я. А вы лучше о Джейми позаботьтесь. И не встревайте, понятно? – одернула я, направилась к дому и толкнула ворота с табличкой «Выделка и отделка меха. Эрнест Пауэлл».

Мы зашагали к входу мимо суетящихся людей, грохочущих станков и темных мехов животных. Было трудно сказать, кому же принадлежали эти шкуры. Узкая лестница вела на второй этаж, где и располагался кабинет Пауэлла.

Уже в коридоре можно было почувствовать запах дыма от бесчисленных докуренных сигар, и некогда побеленные стены казались местами совсем желтыми.

Нужную дверь мы нашли быстро. Она была чуть приоткрыта, и из кабинета доносились сердитые голоса, так что я остановилась и прислушалась.

– Непостижимо! Вы должны были предотвратить это! – гремел высокий мужской голос, и я быстро переглянулась с Джейми и констеблем Миллером.

– Думаете, все так легко и просто? Я делаю все возможное, но заработная плата в Лондоне теперь выше, чем в Лейпциге. По-вашему, я должен был запретить магазинам выбирать сотрудничество с Германией? – не менее сердито откликнулся другой голос.

– Вы должны были приложить все усилия, чтобы они даже не рассматривали иные варианты!

– И издеваться над моими клиентами?

– Вымойброкер, Коулберн! Не забывайтесь, пожалуйста, – голос стал еще более сердитым, более резким и отчаянным, так что у меня даже в груди защемило. Вдруг что-то упало на пол.

– Не желаю больше слушать, Пауэлл, – прорычал другой голос, и деревянный пол заскрипел под тяжелыми шагами. Дверь распахнулась, и из кабинета, надевая на голову цилиндр, вышел жилистый мужчина в сером зимнем полупальто. Нас он, казалось, даже не заметил и прошел мимо, не здороваясь.

– Ну замечательно. Вовремя же мы пришли, – иронично пробормотала я, повернувшись к двум мужчинам позади меня. – Ладно, давайте тогда я войду первой. Попробую с ним поговорить.

Констебль мрачно посмотрел на меня. Он был не согласен. Но Джейми одобрительно кивнул и придержал за руку Эвана Миллера, который только фыркнул.

– Доверьтесь мне. Я справлюсь, – сказала я, пытаясь успокоить констебля, расправила плечи и шагнула прямо к открытой двери.

Пауэлл сидел за огромным письменным столом, на котором лежали кассовые книги. Это был невысокий, крепко сбитый мужчина с узкими плечами и лысиной, которому на вид нельзя было дать больше сорока лет. Он подпер лицо руками, выглядя усталым и отчаявшимся. На полу валялось несколько листов бумаги, которые Пауэлл в порыве ярости разбросал по всему кабинету.

Когда я переступила порог, под моими ботинками скрипнула половица, и Пауэлл тут же зарычал, как загнанный в угол зверь.

– Да будь ты проклят, Коулберн! – рассерженно закричал он, чуть не опрокинув при этом стул. Однако тут же остановился, поняв свою ошибку, когда его взгляд встретился с моим.

– Добрый день, мистер Пауэлл, – вежливо поздоровалась я, не сводя с него серьезного взгляда, и он с интересом уставился на меня.

Я держала одну руку на талии, производя впечатление строгой и влиятельной женщины, и в этот момент была даже рада, что выбрала такое