Марионетки - Татьяна Владимировна Корсакова
Вскоре дорога опустела, а голоса стихли. Наверное, эту часть озера облюбовали рыбаки, понимающие, что рыбалка не терпит ни криков, ни суеты.
Еще через километр берег совсем обезлюдел, а сама грунтовка сделалась уже. Лохматый кустарник и разросшийся подлесок подступали к ней вплотную, мешая обзору. Теперь было очевидно, что Стеше, чтобы добраться до её домика «а-ля рюс» и в самом деле необходим внедорожник. Возможно, не летом, но осенью и зимой – обязательно! А ещё было бы неплохо установить вдоль дороги фонари, потому что даже божьим днем здесь мрачно и сумрачно, как в густом ельнике.
Возможно именно из-за сумрака Стэф не сразу заметил лежащее в колее существо. А когда заметил, не сразу понял, что это вообще такое. Поначалу он подумал, что кто-то сбил лису, но, присмотревшись, понял, что в дорожной пыли лежит не лиса, а кот – длинный, тощий, жалкий и… дохлый.
Выходить из машины не хотелось, но Стэф не представлял, как можно проехать по коту, пусть даже и дохлому. Ни проехать по нему нельзя, ни объехать. Стэф вздохнул, пошарил в «бардачке» в поисках пары перчаток, спрыгнул на обочину и вытащил из багажника саперную лопату. Не то чтобы он собирался с почестями хоронить несчастного кота, но и бросать его вот так на растерзание воронью не хотелось.
Кот лежал, вытянувшись в струну, над рваной раной на его боку вились мухи. Эти крылатые твари всегда являлись раньше остальных падальщиков. Стэф склонился над телом, прикидывая, как бы ловчее переложить его на лопату. Кот оказался хоть и тощим, но весьма крупным и на лопату не поместился бы ни при каком раскладе. Стэф вздохнул, и превозмогая легкую брезгливость, ухватил бедолагу за шкирку. В этот самый момент кот открыл глаза и зашипел. Стэф чертыхнулся и разжал пальцы – кот шмякнулся обратно в колею. Сил на сопротивление или побег у него не было, но глазюками он зыркал недобро.
– Что, братан, передумал помирать? – спросил Стэф, приседая перед котом на корточки.
Кот ничего не ответил, лишь раздраженно дернул кончиком облезлого хвоста. Над его раной снова кружили мухи.
– И что мне теперь с тобой делать? – Стэф попытался погладить кота по голове, но напоролся на яростный взгляд и на всякий случай отдернул руку. – Мне с тобой вообще нужно что-нибудь делать, или ты дальше сам… помрешь?
Кот оскалился, словно усмехнулся этакой саркастической усмешкой. Стэф вздохнул, а потом сказал:
– Если проявишь благоразумие и не станешь кусаться, я попробую тебя спасти. Договорились?
Кот снова оскалился, на сей раз, кажется, одобрительно. Наверное, и в самом деле передумал помирать.
В багажнике нашлась аптечка и большая салфетка из микрофибры, а в салоне бутылка воды и бутерброд с ветчиной, который Стэф на всякий случай прихватил с собой в дорогу.
– Ну, братан, выбирай! Сначала первая медицинская помощь, а потом еда или наоборот?
Кот издал странный хрюкающий звук и потянулся к пластиковой кружке, в которую Стэф плеснул воды. Воду он пил жадно, поперхиваясь и фыркая.
– Эй, братан, полегче, а то захлебнешься. – Стэф отважился погладить кошака по спине. Спина была худая, под свалявшейся шерстью прощупывались ребра, а на тощей шее Стэф разглядел сочащийся гноем след то ли от ошейника, то ли, что куда вероятнее, от веревки. Бедолагу держали на привязи, мучили, морили голодом, наверняка, били. А потом он совершил побег. Словно в подтверждение этой догадки, кот зашипел и попытался куснуть Стэфа за руку.
– Тише, братан, тише, – сказал Стэф успокаивающе. – Вижу, жизнь тебя потрепала, но на этом все. Обещаю.
На самом деле, потрепала кота не жизнь, а тварь, которую нельзя было назвать человеком, но главное в сказанном было не это, главное было данное Стэфом обещание. Сейчас, присмотревшись к ране и коту, он понял, что мучительная смерть зверю не грозит. Рана была неприятной, но не смертельной.
– Как насчет еды? – спросил Стэф, вытаскивая из бутерброда шмат ветчины.
Кот принюхался. По растерянному выражению его морды было понятно, что ничего подобного он в своей жизни не встречал и не нюхал. Наверное, унюханное ему понравилось, потому что он попытался не просто дотянуться до ветчины, но даже встать на лапы.
– Лежи, береги силы. – Стэф придвинул небольшой кусок ветчины прямо к кошачьей морде. – Позволь за тобой поухаживать, братан!
Ветчину кот съел в считанные мгновения, и в эти же считанные мгновения Стэф решил, что будет звать кота Братаном. Вот такое у него теперь будет имя. Вот такое имя запишут в карточке самого лучшего столичного приюта, в который Братан отправится на лечение и реабилитацию.
– Ну как? – спросил Стэф, вслед за ветчиной протягивая Братану кусок сыра. – Жизнь заиграла новыми красками?
Сыр Братан заглотил безо всяких прелюдий, в спешке едва не откусив Стэфу пальцы. Заглотил, посмотрел настороженно и вопросительно.
– Теперь рана. – Стэф вытащил из аптечки пузырек перекиси водорода. – Предупреждаю, будет больно, но ты ж мужик!
Обработку раны Братан пережил тяжело, с жалобными воплями и почти человеческими стонами. А Стэф неожиданно открыл в себе задатки ветеринара, умудряясь одновременно и поливать перекисью рану, и уворачиваться от кошачьих когтей. Когда все закончилось, обессилили оба.
– А теперь самый главный вопрос. – Стэф сидел на обочине рядом с лежащим на боку котом. – Ты со мной или сам по себе?
В этот момент ему хотелось, чтобы кот выбрал свободу и избавил его от обязательств, но кот оказался не дурак. Когда Стэф заворачивал его в салфетку из микрофибры, он не пытался ни кусаться, ни царапаться, лишь тихонько взвыл, когда салфетка коснулась раненного бока. И на пассажирском сидении машины он смотрелся вполне органично, несмотря на жалкий вид, свалявшуюся шерсть и блох. Про блох Стэф старался не думать, про блох пусть подумают в том самом лучшем столичном приюте.
– У меня ещё дела, – сказал он и завел мотор. – Постарайся не помереть, Братан.
Кот посмотрел на Стэфа с укором, а потом зевнул во всю пасть и заурчал. Стэф усмехнулся и тронул автомобиль с места. Теперь главной его заботой стало плавное перемещение в пространстве, чтобы без лишней тряски и лишних кошачьих страданий. Впрочем, тряска Братана нисколько не смущала, потому что урчание плавно перешло в сопение. Кот уснул. Было это проявлением доверия или проявлением крайней степени изможденности, Стэф не знал, но в глубине души ставил на доверие.
Кот не проснулся даже тогда, когда Стэф остановил внедорожник под старым вязом и заглушил мотор. Дальше он собирался идти пешком. По его прикидкам до домика в стиле «а-ля рюс» оставалось совсем ничего, а он не хотел привлекать внимание, поскольку планировал всего лишь осмотреться и оценить обстановку. Брать с собой кота он тоже не собирался. Поэтому, чтобы Братан не задохнулся, оставил боковое окошко приоткрытым, а сам направился к озеру.
В отличие от облюбованного селянами и туристами ближнего берега, этот выглядел топким и неуютным. Неуютностью и топкостью он напоминал болото. Стэфу подумалось, что подобное место вряд ли могло заинтересовать простого обывателя, но подходило Стеше и очень подходило её зверю.
Соваться к воде Стэф не стал. Всмотревшись, он обнаружил тропу, петляющую параллельно грунтовке между прибрежными деревьями и зарослями ивняка. По ней
