Александра Адорнетто - Нимб

Я постаралась придать лицу холодное выражение, но когда наши взгляды встретились, произошло нечто невероятное. Мне показалось, что мир уходит из-под ног и нужно сохранить равновесие.

Наверно, я выглядела так, словно потеряю сознание, поскольку он непроизвольно вытянул руку, чтобы подхватить меня. На запястье у него темнел плетеный кожаный ремешок — единственное, что нарушало его традиционный облик.

Он выглядел потрясающе, но без намека на зазнайство. Губы четко обрисованы, прозрачные глаза глубокие и яркие. Высокий и стройный, с фигурой пловца. Он как будто хотел помочь, но не знал, каким образом. Привлекательным его делала и некая аура уверенности. Мне захотелось ответить ему умно и находчиво, но я оторопела.

— Голова слегка закружилась, — промямлила я.

Он обеспокоенно шагнул ко мне.

— Проводить тебя к медсестре?

— Нет, я в порядке.

Убедившись, что в обморок я падать не собираюсь, он протянул руку и ослепительно улыбнулся.

— В прошлый раз я не успел представиться. Ксавье.

Значит, не забыл.

Ладонь у него была широкая и теплая. А Габриель постоянно вещал о важности избегать тесных контактов с людьми! Предостерегающие колокола зазвучали в моей душе, и я отшатнулась. Не очень-то дружелюбно по отношению к такому добродушному парню. Трепетание в груди подсказывало, что я в беде. Я научилась расшифровывать сигналы тела и понимала, что юноша заставляет меня нервничать. Однако был намек и на другое чувство, которое я еще не могла идентифицировать. Я попятилась к двери, где уже вспыхнул свет. Ксавье обиженным не выглядел.

— Бетани, — умудрилась представиться я.

— До скорого, Бетани, — попрощался он.

Когда я вернулась в класс, мое лицо пылало. Мистер Велт бросил на меня обвиняющий взгляд за то, что я надолго застряла в туалете.

Ко времени ланча стало ясно, что «Брюс Гамильтон» — минное поле проекторов и хитроумных ловушек, предназначенных исключительно для ангелов. Например, выяснилось, что перед физкультурой я должна переодеваться на глазах у остальных девочек. Они без раздумий сняли свою одежду и побросали ее в шкафчики или даже на пол. У Молли запутались лямки лифчика, она попросила меня помочь. Я послушалась, уповая на то, что она не обратит внимания на некоторую особенность…

— Класс! Ты злоупотребляешь увлажняющим кремом, — заметила она.

— Каждый вечер, — ответила я беспечно.

— Как тебе «Брюс Гамильтон»? Наши парни достаточно горячи для тебя?

— Горячи? — переспросила я. — У большинства из них температура тела нормальная.

Молли захихикала, но потом догадалась, что я не шучу.

— Это означает привлекательные. Неужели ты и впрямь никогда не слышала такого выражения? Где ты училась? На Марсе?

Я залилась краской.

— Да я почти и не встречалась ни с кем. Но столкнулась с одним… с Ксавье.

Я произнесла его имя вслух, и у меня перед глазами заплясали фейерверки. В слове «Ксавье» присутствовала странная модуляция. И мне было приятно, что парня с незабываемыми глазами и пышными волосами зовут не Питер или Роб.

— А какой конкретно? — Молли мгновенно навострила уши. — Блондин? Тогда твой дружок Ксавье Ларо — он играет в лакросс. Тот еще тип. Я бы не стала осуждать тебя, если бы ты в него влюбилась, но, по-моему, у него есть девушка. Или они разбежались? Могу узнать, если хочешь.

— У того, о котором я говорю, светло-каштановые волосы и голубые глаза.

— Наверно, Ксавье Вудс, школьный староста.

— Он симпатичный.

— На твоем месте я не стала бы им интересоваться, — заявила Молли.

— Вообще-то я никем не интересуюсь, Молли, — парировала я и выпалила: — А что с ним?

Какие недостатки могут быть у такого милого парня? Это просто за пределами моего воображения!

— У него проблема.

— Какая?

— Девчонки не первый год бьют копытами землю, пытаясь расположить его к себе, но… Никакого эмоционального отклика.

— У него есть подруга?

— Была. Эмили. Никто не смог утешить его с тех пор, как…

Молли запнулась.

— Они поссорились?

— Нет, — еле слышно вымолвила Молли. — Почти два года назад она погибла во время пожара. До этого они были неразлучны и собирались пожениться. Так что у нее нет соперниц. Вряд ли он когда-нибудь вообще оправится от шока.

— Какой ужас! Ему было лишь…

— Шестнадцать, да. И с Генри Тейлором он близок… даже выступал на его похоронах. А ведь только начал приходить в себя после Эмили. Все ожидали, что он сломается, но он закрылся и живет себе дальше.

Я вздохнула. Глядя в лицо Ксавье, никто не подумал бы, какие страдания он перенес, хотя в его взгляде была настороженность.

— Он справился, — продолжала Молли. — По-прежнему играет в регби и тренирует пловцов помладше. И улыбается запросто, но любые близкие взаимоотношения для него под запретом. Не думаю, что он хочет с кем-то встречаться.

— Его не следует осуждать.

Внезапно Молли заметила, что я в школьной форме.

— Давай-ка переодевайся. Ты что, стесняешься?

— Немного.

И я нырнула в душевую кабину.

При виде спортивного костюма мысли о Ксавье Вудсе вылетели из моей головы. Мелькнула даже идея вылезти в окно и умчаться прочь. Шорты — слишком короткие, а топ открывал живот. А у нас, ангелов, нет пупка — просто гладкая кожа без изъянов. По счастью, мои крылья (покрытые перьями, но тонкие, как папиросная бумага) плоско прилегали к спине и практически слились с моим телом. Но от долгого бездействия в них иногда возникали спазмы. Поэтому я мечтала о том, когда настанет пора предрассветного полета в горах.

А сейчас я натянула топик как можно ниже и вернулась к Молли. Она застыла у зеркала и, не скупясь, подкрашивала губы. Непонятно, зачем в гимнастическом зале губная помада, но когда она предложила мне тюбик, я из вежливости не стала отказываться. Вообще-то я к этому не привыкла, и в результате измалевала свой рот неровными полосками. Наверно, мне требуется практика, ведь я в отличие от земных девочек не экспериментировала с пяти лет с маминой косметикой.

— Прижми губы друг к другу… — посоветовала Молли.

Я повторила ее движение, краска разгладилась, и я стала меньше похожа на клоуна.

— Уже лучше, — одобрила она.

— Спасибо.

— А ты не часто красишься?

Я покачала головой:

— Тебе и не нужно. Однако цвет тебе подходит.

— Пахнет изумительно.

— Называется «Дынное мороженое», — просветила меня Молли и принюхалась. — Чувствуешь?

Я окаменела. Что, если дело во мне? Вдруг наш запах кажется людям отвратительным? Значит, духи, которыми меня обрызгала Айви, в мире Молли неприемлемы?

— Пахнет… дождем, — закончила она.

Слава Богу! Это типичный аромат ангелов.

— Ты спятила, Молли? — усмехнулась ее приятельница, Тейла, по-моему. — Никакого дождя нет.

Молли пожала плечами, потянула меня за рукав и повела в гимнастический зал. Блондинка лет пятидесяти с обгоревшими щеками и в шортах из лайкры отбивала мячи и кричала, чтобы мы бросали их ей, да пошустрее.

Молли закатила глаза.

— Ненавижу учителей физкультуры. А ты? Они, как правило, приставучие.

Я не ответила. Но, учитывая жесткий характер преподавательницы и отсутствие у меня энтузиазма, вряд ли наши отношения сложатся хорошо.

Полчаса спустя мы пробежали десять кругов (уже по двору), пятьдесят раз отжались, сделали «упор, присев» и подскоки. Комплекс упражнений, как выяснилось, являлся разминкой. Я пожалела девушек — они пошатывались и пыхтели, а их топики можно было выжимать. Ангелы не устают. Наша энергия неисчерпаема и бесконечна. Мы не потеем, даже после марафонского забега. И внезапно Молли просекла это:

— Ты не запыхалась! Ты в отличной форме.

— Или в дезодоранте, — встряла Тейла, поливая грудь водой из бутылки.

Мальчишки, стоявшие неподалеку, как по команде, воззрились на нее.

— Здесь так жарко! — объяснила Тейла.

Она продефилировала мимо них в рубашке, которая прилипла к телу. Учительница, заметив шоу, набросилась на нас, как разъяренный бык.

Остальная часть дня прошла без приключений. На переменах я умудрялась рыскать по коридорам в надежде отыскать Ксавье Вудса. Учитывая рассказ Молли, тот факт, что он обратился ко мне, вызывал в животе легкий трепет.

Я вспоминала нашу первую встречу на пристани и то, как меня поразили его глаза. Казалось, что в них можно утонуть. И еще я спрашивала себя, что случилось бы, если бы я приняла его приглашение порыбачить и села рядом. Наверно, мы болтали бы о том о сем и любовались океаном.

Я мысленно одернула себя. И решила, что в дальнейшем не буду думать о Ксавье Вудсе. А если я столкнусь с ним и он попытается заговорить со мной, я просто коротко ему отвечу, и все. Нельзя допускать, чтобы земной юноша на меня воздействовал.