Знахарь - Александр Павлович Сапегин
Тот с трудом удержал очередной стон, только слёзы из глаз брызнули сами собой. В другое время и в других обстоятельствах он только бы посмеялся над ситуацией и даже не отказал бы себе в удовольствии как бы невзначай прижаться к симпатичной особе, только не сегодня и не сейчас.
— Екатерина! — в светлом прямоугольном абрисе двери, застилаемом пеленой непрошенных слёз, возникла высокая мужская фигура. Только на что-то взбешённая на отца девица и не думала останавливаться, хищной птицей вцепившись в сорочку Владимира. — Наташа, останься в купе.
Видимо барышня ранее не пренебрегала уроками самообороны или рукопашного боя, настолько ловко у неё получилось развернуть Владимира на узком пятачке и толкнуть его навстречу мужчине. Треск раздираемой ткани сорочки, зацепившейся за ручку двери купе, и грохот упавшей на пол трости стали неким сигналом остановки для фурии, чей взгляд прикипел к обнажившемуся плечу молодого человека, с которого съехал оторванный рукав и полуобнажившейся груди. Пуговицы сорочки не выдержали издевательства, отправившись в свободный полёт, из-за чего верх сорочки распахнулся.
— Ой! — узкие ладошки запечатали рот с коралловыми губами, округлившийся от шока и удивления при лицезрении нескольких свежих шрамов, парочка из которых, особенно на плече, были, откровенно говоря, безобразными, напоминая толстых фиолетово-розовых червей, забравшихся под тонкую кожу и перехваченных неаккуратными стежками.
— Екатерина, что ты себе позволяешь? — густым басом громыхнуло над головой Владимира, наклонившегося за тростью, чтобы скрыть от девицы и её отца искажённое болью и ненавистью лицо.
Боже, как же он их обоих сейчас ненавидел, своими руками за всё бы удавил. И избалованную бешеную дуру без царя в голове, и её папашу, который, похоже, не заметил, что в него что-то врезалось. Чижик-пыжик был очень сильным, просто неимоверно сильным, но мелким и лёгким и это был его самый большой недостаток. Басоголосый папаша Екатерины последнего недостатка был лишён. Медвежьими габаритами под притолоку и аккуратно постриженной бородой он напоминал раздобревшего батюшку из деревенского прихода, только пузо не выпирало, правда и плоским оно не было, так, в меру выделяющееся для здоровенного мужика за сорок с гаком.
— Молодой человек, приношу извинения… Екатерина… — оглянувшись по сторонам (не дай бог кто любопытный выглянул в коридор) и втянув воздух, начал папаша.
— Пороть не пробовали? — подобрав трость, Владимир перебил внешне невозмутимого отца семейства. Меньше всего ему сейчас хотелось соблюдать разные политесы. Что за день такой, пропади он пропадом, а ведь так хорошо начинался. Поведение отца сказало больше, чем ненужное Владимиру извинение. Нервные взгляды по сторонам говорили о том, что о внешнем приличии и репутации сосед по вагону заботится куда больше, чем о здоровье и состоянии невинно пострадавшего человека. Откровенно говоря, плевать ему. На лице ничего не написано, но в глазах читается, что тому проще откупиться. Зубастая акула бизнеса в самом бессовестном её проявлении. Видимо и дочь он принуждал выказать благорасположение какому-нибудь партнёру или нужному человеку, противному ей. — Говорят, помогает.
Щёки Екатерины покрыл румянец праведного гнева, а глаза начали метать молнии.
— Хам! — выдала она.
— Зато вы, барышня, со всех сторон, откуда не посмотри, блещете манерами и воспитанием, прямо образец для подражания, — не остался в долгу Владимир, отодвигая девушку с дороги. — Разрешите откланяться.
Прохромав в своё купе, он рухнув в кресло. Дурацкая ситуация, карма у него что ли такая, на ровном месте попадать в неприятности?
— Тьфу! — сплюнул Владимир, вставая с кресла и стягивая с себя испорченную девицей сорочку. — Только в помойку.
Ещё раз ополоснувшись и переодевшись в новую сорочку, он направился в ресторан. Война войной, а обед по расписанию, хоть и с опозданием на форс-мажоры. Семейство, знакомство с которым не состоялось и теперь вряд ли нормально состоится, оказалось там же, занимая крайний столик. Не представившийся отец, Наталья — супруга главы семейства, почти копия Екатерины с поправкой на двадцатилетнюю разницу в возрасте и недоросль лет четырнадцати — молодая калька папаши, только ростом пониже и мордой пожиже, правда, какие его годы. Раздастся, дайте только время. Слава небесам, официант Евгений, уже знакомый с Владимиром и его предпочтениями, усадил его через два столика. Весь обед спину обжигали виноватые взгляды Екатерины и щекотяще-любопытные, принадлежащие её матери. Расправляясь со стейком, Владимир представлял, что сейчас точно также препарируют его. Оценивают и взвешивают, ведь абы кто в одиночных люксах не катается. Мать так наверняка прикидывает соседа по вагону в роли возможной партии для дочери, тем более лицом молодой человек совсем не плох и фигура у него ничего. Костляв и худоват только, но это скорее не в минус, а в плюс. Даже повода продолжить знакомство придумывать не надо. Выбрать время и подойти с извинениями по всей форме, а дальше само пойдёт как по писаному, уж в этом Наталья собаку съела. Надо ли это Владимиру? Прикинув все плюсы и минусы, тот решил, что овчинка не стоит выделки, тем более отец «партии» не скрывал неприязни к молодому человеку, ставшему невольным свидетелем семейного скандала и «выноса мусора из избы». Ещё в коридоре вагона двое мужчин пришли к молчаливому уговору, что ничего не было. Не было, так не было, не больно-то и надо. Расплатившись за обед и подкинув Евгению чаевых, Владимир, предварительно накинув на себя отвод глаз, пошёл на выход, наблюдая за тем, как дочь с матерью и пара невзрачных, но накаченных парней, видимо из охраны акулы бизнеса, взглядами ищут внезапно пропавший объект внимания. Судя по всему, Катерина перепутала Владимира с этими субчиками.
Дальше до самой Москвы никаких приключений не было, если не считать взгляда и кривых губ Натальи, опознавшей соседа в форме рядового стрелка-пограничника при выходе из вагона на перрон Ярославского вокзала. Нет-нет, простых смертных нам не надо, говорил взгляд женщины. Взгляд говорил много чего, но именно эта мысль плавала на поверхности. О чём думала Катя-Екатерина осталось неизвестным, так как Владимир опять использовал отвод глаз. Ну их. Опыт предков нашёптывал, что женщины, особенно красивые и привлекающие внимание, как та же Екатерина, часто напоминают репейники, прицепятся, не оторвёшь. Тот же опыт ехидно кхекал в кулак, что мужики бывают ничуть не лучше, но им хоть в
