Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико
Александра сделала строгое лицо.
– Слушай, советую не уезжать. Тебе в Москву нельзя. У тебя все признаки нервного истощения, которое лучше в теплом климате лечить. Как врач говорю. В кабинете запрись и ни шагу оттуда. Дверь никому не открывай, на уговоры не поддавайся. Нужно будет, я тебе справку выпишу.
Новую мебель подняли быстро. На лифте. Внесли легко. Ставили на место – долго. Потому что места не было. Пришлось кое-что переместить в квартирке. Заплаченный грузчикам за дополнительные работы обычный московский «бакшиш» – слово оказалось интернациональным – вызвал у арабов неописуемую радость. Из их восторженных речей она ясно поняла, что за такие деньги они всегда готовы к новым трудовым свершениям и даже подвигам. Проводив ударников труда, Александра довольно огляделась. Все получилось. Появилось нормальное рабочее место. Села в кресло. Удобно. Но долго радоваться не пришлось. Звонок местного телефона известил, что о ней помнят.
– Александра, как устроились? Все ли в порядке, нет ли проблем? – услышала она вкрадчивый голос Ивана Фомича. – А то Алексей Викторович звонил, интересовался. Слышал, мебель зачем-то приобрели. Вы б сказали. Мы, что в наших силах, все сделаем. Наша обязанность – окружить вас заботой. Надеюсь, больше проблем нет?
– Есть проблемы! – Александра решила говорить честно.
Напряженная тишина, воцарившаяся на другом конце провода, ясно говорила, такой ответ в план беседы не входил.
– Почему вы не хотите, чтобы я платила за проживание? Живу будто в студенческом общежитии, где любой считает возможным бесцеремонно завалиться ко мне. По-соседски.
– Например? – забеспокоился Иван Фомич. – У нас тут, конечно, народ простой…
– Ага, простой. Как Вова – поклонник Умы Турман.
Сегодня вечером ко мне на новоселье с цветами по собственной инициативе ваш местный Вова собирается.
Иван Фомич уточнять не стал кто. Понял, о ком идет речь.
– Ну что ж, тогда я тоже приду. Для порядка. В общем, мы вместе придем. Даже не беспокойтесь, – он положил трубку.
В девять вечера на пороге стояли оба. С цветами. И вазой. Зам светился улыбкой и чистотой и, судя по мокрой голове, был только что извлечен Иваном Фомичом из-под душа.
– Ну, Александра, покажите, как получилось с новым столом? – неуверенно оглядываясь по сторонам, вошел в квартиру шеф.
Зам, весело тараща глаза, двинулся следом. Оглядев перекроенное пространство, гости были единодушны в оценке дизайнерских способностей Александры.
– За ваше здоровье, Александра! И за успешное написание докторской!
Выставить непрошеных гостей Александре удалось только далеко за полночь.
* * *Спала Александра беспокойно. Снилась какая-то дребедень, бессвязная и несуразная, которую даже сном назвать нельзя. Скорее, ночным кошмаром.
Пьяная болтовня двух дипломатов и откровенные ухаживания зама Ивана Фомича ее измотали. Утро не заставило себя долго ждать. Бодрый жаворонок Иван Фомич напомнил о себе телефонной трелью.
– Александра, доброе утро! Ну, как спала? У вас все в порядке? – медовым голосом спросил он, после вчерашнего застолья еще, видимо, твердо не определившись – они перешли на «ты» или пока все еще на «вы». – Машина в Александрию через час выходит.
До Александрии путь не близкий. Неплохо бы еще успеть в море искупаться.
* * *– А вы все-таки зачем в Александрию плывете, Владимир Сергеевич? – Миловидная белокурая девушка лет восемнадцати покрутила кружевной зонтик в руках, словно раздумывая, раскрывать его или от яркого солнца на верхней палубе ее вполне убережет шляпка с широкими полями, подвязанная на шее атласными лентами.
– Духи, Варенька, сообщили мне о существовании в Египте тайного каббалистического общества и обещали ввести в него, – таинственным голосом поведал Соловьев.
Девушка вначале наивно распахнула глаза, но потом понимающе заулыбалась.
– Ах, Владимир Сергеевич, что вы за человек такой? Все пугаете и пугаете! Давеча вечером начали про морских чудищ рассказывать. Я полночи уснуть не могла, – она с милым кокетством выпятила нижнюю губку. – У меня страсть какие нервы больные.
– Чудища! Конечно, чудища! Повсюду! – Соловьев перевесился через ограждение верхней палубы, будто пытаясь что-то разглядеть в темно-лазоревой морской воде. – Гляньте сами!
– Не буду я туда глядеть, нет там никого! – Девушка напряженно рассмеялась.
– Да как же нет? Там внизу скаты, акулы, кашалоты, огромные кальмары…но это еще не так страшно. Знаете ли вы, что в Средиземном море обитают – и это доказано! – осьминоги длиною в версту…
– Ах! – Девушка все же бросила быстрый взгляд на воду, убегавшую вдоль борта, и отошла на полшага, подняв зонтик перед собой как защиту.
– Да-да, в версту, а может, даже чуть больше! – спрятал улыбку Соловьев. – Они вполне могут схватить наш корабль и увлечь в пучину волн!
– А на сколько больше? – все же поинтересовалась она.
– На чуть-чуть, – смилостивился он, – может, на указательный палец, а может, на мизинец, – поднес ладонь к лицу, будто оценивая.
– Мой палец или ваш? – кокетливо спросила Варенька, наконец включившись в игру и протягивая ему руку в перчатке.
– Конечно же, ваш, Варенька! – рассмеялся Соловьев, беря ее руку и целуя.
Они плыли из Бриндизи, расположенного на самом каблуке итальянского сапожка, уже третий день, но с этим небесным наивным созданием и ее папашей – упитанным холеным добряком-антикваром, направлявшимся в Александрию «для покупки чего-нибудь раритетного древнеегипетского», – он познакомился еще в поезде по дороге из Турина в Бриндизи и был очень рад, встретив их среди пассажиров парохода, плывущего в Александрию.
– Право, Владимир Сергеевич, ну зачем вы все это говорите? – Девушка направилась к столикам с креслами, расставленным под тентом. – Расскажите лучше что-нибудь полезное. Например, что у вас в философии нового? – Она опустилась в кресло, аккуратно расправив платье одной рукой, но по-прежнему не выпуская зонтик из другой.
– Позвольте? – Соловьев принял у нее зонтик и прислонил к ручке кресла, в которое собирался сесть сам. – Пусть на всякий случай здесь будет, поближе ко мне. Мало ли что? Вдруг все-таки от осьминогов отбиваться придется? – все никак не мог угомониться он, забавляясь Варенькиным наивным испугом.
– Я спросила вас про новости в вашей философии, – укоризненно посмотрела
