Татьяна Форш - Призрачный бал
– Э, нет, дорогая, сына я тебе не отдам. Это мой наследник, плоть от плоти. Кровь Воронцовых не разбавить какой-то там потаскухе. Он никогда не узнает, кем была его мать. А вырастет, скажу, что ты умерла при родах и я, как ни старался, не смог ничем тебе помочь. Но! У тебя все еще есть шанс вырастить его самой!
Варе стало жаль графа. Привороженный, омороченный, он и сейчас ей верил. Надеялся на раскаяние и повиновение.
– Сашенька не твой сын. – Слова тяжелыми камнями упали к ногам графа.
– Врешь! – Он больно схватил ее за подбородок. – Это мой сын! Мой! Ты от бессилия и злобы сейчас это сказала, ведьма. Признайся, ведь я прав?
– Прав? Что ж, будь по-твоему, Дмитрий, – устало усмехнулась Варвара. – Можешь обманывать себя сколько угодно, только правда от этого не станет другой.
Граф вдруг, как в припадке, задрожал, стиснул виски руками, на миг крепко зажмурил глаза и, издав не то рык, не то стон, направил пистолет на Варвару. Мужики, удерживающие ее, бросились в стороны.
– Это неправда, – наконец выпалил он, – я не верю! Ты просто любишь его, босяка, вот и говоришь мне сейчас все это. Думаешь, я тебя с ним отпущу? Ты моя! Навсегда!
Его рука с зажатым в ней оружием сильно дрожала. И в этот момент послышался игривый голосок, а в конюшню, растрепанная от ветра, вошла одна из приглашенных дам. Веселая вдова, сильно за сорок.
– Дмитрий Алексеевич, голубчик, куда же вы ушли? А я жду вас на танец. Слуга сказал, что вы тут. Надеюсь, ваша невеста не… – наконец ее глаза свыклись с полумраком, и из накрашенного рта вырвался пронзительный крик. – Ой, боже милый! Да что же вы это делаете, изверг?
Граф, не опуская пистолет, развернулся на голос, раздался выстрел, и гостья рухнула как подкошенная.
– Боже! Что я наделал! – граф, причитая, подбежал к лежавшей женщине и тут же развернулся к Варваре. – Это все ты!
Быстрым шагом он вернулся к ней и, с размаху влепив пощечину, принялся трясти ее за плечи, вопя как безумный:
– Ведьма! Что ты со мной сделала?
Захар, превозмогая боль в разодранной плетьми спине, задергался в путах в надежде освободиться. И тут Сашка, все это время прячущийся в тени стен, прыгнул к нему с ножом и принялся пилить ножом веревку.
Он не слышал, как подошел и бросился на него один из палачей графа. Лезвие соскользнуло с веревки, скользкой от крови, и с чавкающим звуком вошло под ребра Захару.
И тут второй детина сбил Сашку с ног.
Сашка упал, едва слышно скуля.
– Я не хотел! Не убивайте меня! Я не хотел!
– Зато этого хотела судьба! Ты все правильно сделал! – К ним подошел граф, волоча за собой вырывающуюся Варю и приказал враз отступившим парням: – Разрежьте путы.
Тело Захара мешком рухнуло в солому, но он был еще жив! Варя чувствовала это, как ощущала каждой клеточкой своего тела затухающее биение его жизни. Вдруг оказавшись свободной, она бросилась к истекающему кровью Захару. Упала рядом с ним и трясущимися руками положила его голову себе на колени.
– Захар, миленький, потерпи, я сейчас. – Она накрыла одной рукой его лоб, а другой – рану, из которой торчала рукоять ножа, и едва слышно зашептала слова заклинания. Сбилась. Снова начала, но другое. В голове роились их тысячи: заговорить кровь, спасти от недуга смертельного, оберечь от оружия… Но как она ни старалась, сила не шла ей на помощь. А что такое заговоры без силы? Пустые слова…
Зря она пришла к ведьме…
И в графский дом пришла зря…
Лучше бы они колесили по дорогам, веселя толпу, но были бы живы!
Горячие слезы, что текли, не переставая, и падали на лицо Захара, сделали больше, чем ведьминские пустые слова… Он вдруг открыл глаза и едва слышно выговорил.
– Не надо, – на губах запузырилась кровь, – прости меня, Варенька. Не смог я тебя защитить и жизнь дать хорошую. Одна ты теперь осталась, ухожу я.
– Захар, не смей! Слышишь? Нам сына на ноги ставить надо! Ты обещал дом построить. Обещал же!
Но Захар уже не слышал, глядя на нее широко раскрытыми потухшими глазами, точно хотел унести с собой ее любимый облик.
Варя держала его голову и молча раскачивалась из стороны в сторону. Ей хотелось выть, сдирать с себя кожу, чтобы избавиться от боли, которая разрывала изнутри, но ни звука не шло из пересохшего рта.
– Все. То, что разделяло нас, – исчезло! – Граф подошел ближе и, поигрывая пистолетом, вздохнул. – Это высшие силы хотят, чтобы мы были вместе! – Он обернулся к слугам и приказал: – Избавьтесь от мертвечины, а ты пойдешь домой. Переоденешься и спустишься. Нас гости ждут.
Варя послушно сложила голову Захара с колен на солому и взглянула на графа.
– Сейчас, любимый! – Ни боли, ни страха. Только пустота, в которой свила себе гнездо безумная ярость и родилась желанная месть. Одним движением вырвав из тела Захара убивший его нож, Варвара вскочила и пантерой бросилась на Воронцова.
Выстрела Варя не слышала. Только почувствовала боль, выбившую из легких воздух. Ноги ослабели, и она упала. Перед глазами плыла сизая дымка, сквозь которую Варя видела бледное лицо склонившегося над ней графа. Шрам на его лице едва заметно подергивался, губы дрожали, а по щекам текли слезы.
Слова родились сами.
– Быть тебе не живым и не мертвым, пока я сама тебя не прощу! Пока не заберу то, что ты отнял, и то, что ты мне не дал!
– Варенька, – граф рухнул перед ней на колени. – Прощаю тебя за все, и ты меня прости! Это ведь сон! Страшный сон! Скажи, как мне суметь проснуться? – Граф покрывал ее лицо поцелуями, но Варя уже почти ничего не чувствовала.
– Нет, Дмитрий, не сон. За то, что отнял у меня любимого, не будет тебе больше покоя, пока мы не соединимся с ним на земле или на небесах! А до тех пор станешь искать меня в чужих лицах, да не найдешь. Все тебя бросят, и даже ангел от тебя отвернется.
– Господин, может, помощь позвать? – над ней склонилось испуганное лицо Сашки.
– А ты за то, что отнял у меня любимого, – Варя перевела на него взгляд, – сам будешь хоронить всех, кто тебе дорог. Захочешь умереть да не сможешь… И тебе и детям твоим вечно служить своему хозяину! Пока кровь пролитая не дарует вам покой!
– Замолчи, ведьма! – Сашка-прихвостень закрыл уши руками и бросился вон из конюшни туда, откуда издалека доносились звуки безумного вальса…
День шестой
Интересно, какой сейчас час?
Макс приоткрыл глаза, пытаясь сориентироваться во времени, идущем в этом чертовом месте совершенно по своим законам. Полумрак, царящий в комнате, мог обозначать как раннее утро, так и поздний вечер. За окном снова бушевала гроза, воя, точно бешеная собака.
Он повернул голову, разглядывая лежавшую рядом Лизу. Вчера он успокоил ее не сразу! В конце концов, когда за окнами уже немного посветлело, Лиза, все порывавшаяся танцевать, успокоилась.
Макс еще какое-то время сидел, разглядывая, как она сладко спит, задвинул щеколду, на всякий случай забаррикадировал дверь креслом и отрубился рядом с танцовщицей.
– Лиз… – позвал он ее, ласково убирая падающие на лицо пряди. – Рыжик!
Ноль эмоций! Еще бы! Лунатить до утра! Интересно, а так он ее разбудит? Макс приподнялся на локтях и коснулся холодных губ. Да она еще и замерзла! Еще бы! В каменном здании …
– Лиз, просыпайся! Иначе буду согревать в принудительном порядке! – Он тронул ее за плечо, затем провел пальцами по лифу и замер, ощутив что-то липкое. Медленно поднял руку и сглотнул, глядя на окровавленные пальцы. Макс подскочил, в ужасе разглядывая расплывшееся у нее на груди багровое пятно и маленькую дырочку в платье напротив сердца.
– Лиза! Очнись! Лиза-а! – На миг он понял, что ослеп и оглох, а сердце, сделав последний толчок, замерло, отказываясь работать. В этот миг, который оказался вечностью, Максим думал, что потерял все ценное, что у него когда-либо было, но тут сонный голосок вернул его к жизни.
