Юрий Леж - Черный дом

Воспользовавшись его заминкой, коренастый скомандовал негромко:

— Сигизмунд, и ты вот, Паша, встаньте-ка у дверей…

— Ладно, — как бы в ответ на это распоряжение согласился пузатый Петрович. — Посмотрим, что да как… но я ничего тебе не обещал.

— А и не надо, — кивнул в ответ коренастый. — Быстро дело уладим, так и тебе же хлопот меньше, ну, а если не пойдет… тут тебе и карты в руки…

Парочка добытчиков, выполняя распоряжение своего бригадира, торопливо прошла к выходу, расположившись неподалеку от Павиана даже и не подумавшего пока никуда гонять официанта. А коренастый же, напротив, не торопясь, к какой-то ленцой в движениях подошел к Петровичу, и они вместе скрылись за тонкой, жалобно лязгнувшей дверью из листового металла.

— Ну, не было печали, — покачал головой Дядя, прислушиваясь одновременно к сбивчивому рассказу свидетельницы, мгновенно окруженной товарками и официантами, и загомонившими за своими столиками добытчиками.

— Пришла беда, откуда не ждали, — явно процитировала нечто незнакомое Ворону Маха. — А что? хоть какое-то развлечение и для почтеннейшей публики, и для нас…

— Нам пора, — отказался от такого развлечения Дядя. — Допивай водку, солдат…

Алексей, за весь вечер выпивший едва ли пару глотков, кивнул, всем своим видом показывая, что он готов подняться и покинуть зал немедленно. Про требование пузатого "фараона", подтвержденного коренастым добытчиком, никому не покидать зал Ворон напоминать не стал, Дядя все видел и слышал и раз считает, что они могут уйти, значит, так оно и есть на самом деле.

— Увидимся, — пожелала им на прощание Маха.

— Мир тесен, а город еще теснее, — согласился Дядя, подымаясь со своего места.

И ему, и нечеловечески странной девке не надо было говорить лишних слов, чтобы понять друг друга. Полунамеками, одной короткой репликой и странной уголовной песенкой их следующая встреча была назначена с точностью до нескольких часов. Для города это было обычным делом.

Подхватив карабин в правую руку так, чтобы его хоть частично прикрывало полой распахнутого длинного черного пальто, Дядя двинулся к выходу, возле которого уже маячили, в дополнение к Павиану, две фигуры в небрежно наброшенных на плечи бушлатах. Шагнувший следом Алексей успел оглянуться, как бы бросая прощальный взгляд на столик, за которым они только что сидели, на чудную, непонятную девку с внешностью угловатого тощего подростка и повадками матерого профессионала-убийцы. Он увидел, как Маха жадно, в два глотка, осушила стакан водки и тут же наполнила его, готовая снова выпить, будто изголодалась по разведенному водой спирту за время, проведенное в компании с Дядей и Алексеем. "Она что же — алкоголичка? — невольно подумал Ворон и тут же вспомнил, что за время их общения Маха почти непрерывно прихлебывала водку, правда, не так жадно и много, как сделала это сейчас. — И вовсе даже не похоже, хотя, весь вечер пьет, как лошадь… не меньше литра уже вылакала…" И тут же, где-то по краешку его сознания искоркой мелькнула и погасла мысль: "Заправка…"

— А ну-ка, стой, — отвлек Алексея от не к месту нахлынувших размышлений грубоватый, нахрапистый голос.

Они подошли вплотную к дежурившим у дверей вертепа, и один из добытчиков, молодой, с карими глазами навыкате и совсем юной лопоухостью, перегородил им дорогу, хотя и Павиан и второй охраняющий наоборот, постарались отшагнуть в сторонку, делая вид, что в упор не замечают Дядю и его спутника.

А сам Вечный нарочито удивленно взглянул на нахального мальчишку, перегораживающего ему путь.

— Ну-ка, вернись, откуда шел, — продолжил юнец и, будто бы только заметил, заорал едва ли не обрадовано на весь зал: — Так ты еще и с ружьем!!!..

Что-то отвечать новоявленному блюстителю порядка Дядя посчитал ниже своего достоинства. Он просто отступил на полшага и сделал трудноуловимое простым глазом движение, перехватив карабин второй рукой, и без замаха, быстрым ударом ткнул прикладом точно поддых добытчику. Казалось бы, удар получился несильным, больше похожим на простой толчок, освобождающий дорогу, но Ворон по собственному опыту знал, чем могут закончиться такие удары.

Молоденький добытчик выкатил и без того выпуклые глаза, захлебнулся на вздохе и сложился пополам, падая на грязный, заплеванный пол, в доли секунды. Кажется, Алексей даже успел приметить выступившую у него на губах розоватую пену крови, но, может быть, мальчишка просто прикусил язык или губы от неожиданности боли…

— Вразумишь его, когда очухается, — будничным тоном, как про нашкодившую кошку, сказал Дядя, глянув почему-то на Павиана.

Тот судорожно и охотно кивнул, при этом отодвигаясь как можно дальше от Вечного. Дядя усмехнулся и прошел вперед, под темно-серое, ночное небо города и крохотную, кажущуюся такой яркой только в полной темноте пустынного двора, лампочку у главного входа в вертеп.

— Автомат не забудь, — напомнил он Алексею, безмолвно следующему за ним.

Впрочем, мог бы и не напоминать, про оружие штурмовик забыть бы не смог, даже если в этот момент в городе начался "последний день Помпеи" в горячей смеси с Содомом и Гоморрой.

… - Не торопись, — сказал Дядя, когда они, с оружием наизготовку, вышли из дворика вертепа в глухую пустынную ночь города. — В бункер мы сейчас не пойдем, риск велик, а смысла в нем нет никакого…

Уточнять или переспрашивать Алексей не стал, привычно, по-солдатски, промолчав в ответ на незаконченную фразу своего временного, но все-таки больше и лучше его знающего местную обстановку командира.

Одобрительно хмыкнув, Дядя продолжил, остановившись посреди проезжей части начинающегося шоссе:

— …у меня тут неподалеку есть лежка, где до утра можно пересидеть, поговорить спокойно, без всяких там напряженностей и шараханий по углам от призраков и прочей ночной гадости… удобства там есть по минимуму, конечно… но, думаю, тебе интересно будет многое узнать. И не только о планах на ближайшее будущее относительно всех вас… про Маху — тоже…

Внимательно оглядевшись по сторонам, Вечный резко сменил направление движения, легко, невзирая на хромоту, перепрыгнув через высокий бетонный бордюр, разделяющий встречные полосы движения на шоссе. Впереди, под жутковатым, черно-серым небом простирались пустынные, без единого огонька и признака жизни, заброшенные давным-давно кварталы…

Часть пятая

Возвращение к "Черному дому"

Возвращаются все — кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.

Возвращаются все — кроме тех, кто нужней, —

Я не верю судьбе, а себе — еще меньше.

На второй день пути Вечный вывел подполковника Голицына и рыженькую репортершу на довольно-таки оживленные, в сравнении, конечно, с пустыми районами, улочки и переулки нынешнего центра города. Народец тут шнырял, вообще-то, сильно похожий на всех, кого до этого момента встречали невольные путешественники иного мира, но — почище, одетый в крепкие, не драные бушлаты и сапоги. И лица у центровых были поухоженнее, хотя городская серость покрывала и их кожу, никогда не знавшую солнца, несводимой меткой.

На полупустых улочках к вечеру зажглись кое-где фонари, замельтешили лампочками при входе лавки, странные увеселительные заведения без вывесок, но с небольшим, в обычный канцелярский лист, списком предоставляемых услуг, вывешенном обычно у дверей. А вот расценок нигде обозначено не было, видимо, стоимость еды, питья и других удовольствий определялась уже внутри самого заведения.

— И куда мы теперь? — вежливо поинтересовался у проводника по этим, почти дантовским закоулкам жандарм.

Предыдущую ночь они провели на очередной дядиной лежке, которых, наверное, в городе было превеликое множество. Обыкновеннейшая, на первый взгляд, пустая квартира, из которой кем-то и когда-то была вынесена вся мебель, содраны даже обои, но в тайниках, умело оборудованных в ванной комнате, хранились и надувные матрасы, и небольшой запас еды и питья, и даже постельное белье, практически не имеющее широкого хождения на окраинах города. Самым же главным в квартирке была безопасность от всякого рода ночной нечисти.

Уточнять, кто именно мог шарить по соседним домам, бродить по улицам в поисках неосторожных или беспечных путников, но не смел заглянуть в занятую Дядей квартиру, Голицын не стал. Ему достаточно было посмотреть несколько раз за время дневного перехода на свежеобглоданные кости, на сгоревший также, очевидно, совсем недавно, черный съежившийся труп какого-то бедолаги, как вопросы отпадали сами собой. Конечно, подполковник совершенно справедливо подозревал, что Дядя специально провел его и Нину мимо таких вот, отмеченных смертью, мест. Впрочем, экскурсия эта, будь она таковой по сути, пошла только на пользу и самому Голицыну, и, особенно, рыжей репортерше, внушив необходимое в таком путешествии почтительное уважение к своему проводнику и справедливое чувство опасения городских непонятных каверз и ловушек.