Дэн Симмонс - Двуликий демон Мара. Смерть в любви
В общем, Фармер Макдональд перекрывал крышу своего амбара, когда начались события, вылившиеся в вышеупомянутое требование по страховому случаю с автомобилем.
Минуточку, скажете вы. Случай с автомобилем? При ремонте амбарной крыши?
Погодите. Слушайте.
В ту пору я работал на выезде в орегонском офисе «Прери Мидланд». Макдональд владел большим земельным участком в тридцати милях к юго-востоку от Портленда. Помню, шел дождь, когда я выехал на место происшествия снять замеры и показания. В Орегоне моих воспоминаний всегда льет дождь.
Итак, мистер Макдональд выполнил примерно треть кровельной работы с северной стороны амбара, а потом забеспокоился из-за возрастающей крутизны крышного ската. Он спустился вниз, нашел длинную веревку, забрался обратно на крышу, обвязал вокруг пояса один конец веревки и полез выше, чтобы привязать другой конец к чему-нибудь прочному. Он решил, что вентиляционная труба гниловата, а громоотводы и флюгеры хлипковаты. Тогда-то он и увидел во дворе у дома Клема, своего великовозрастного сына. Макдональд перекинул ему веревку через конек крыши и велел привязать к чему-нибудь «покрепче», а сам сполз обратно на северный скат, чтобы продолжить работу.
Клем весил около двухсот восьмидесяти фунтов и постоянно склабился, когда я брал у него показания. Вне всяких сомнений, Кей отнесла бы малого к категории ПОРов и выдала бы ему самую крутую ИОПу, какую только можно составить для несамостоятельного ученика. Клем был прискорбной неудачей ПК по работе с БУ. Еще ему не мешало бы помыться.
Клем привязал веревку двойным узлом внахлест к заднему бамперу пикапа семьдесят пятого года выпуска, припаркованного между задним крыльцом и курятником. Потом вернулся к своим делам.
Примерно через девятнадцать минут из дома вышла миссис Макдональд, села в пикап и поехала в город за продуктами.
До города она не добралась. Согласно рапорту местного шерифа, «…примерно в двух милях от местожительства Макдональдов на трассе 483 супруге мистера Макдональда подал знак остановиться мистер Флойд Дж. Ховелл, служащий почтовой службы США, который в означенный момент времени ехал рядом с миссис Макдональд, и, используя словесные и несловесные средства общения, успешно довел до сведения последней тот факт, что она тащит за своим автомобилем некий предмет и должна по возможности скорее затормозить у обочины».
Моя фирма, «Прери Мидланд», в конечном счете выплатила страховку. В заключительном постановлении судьи учитывался тот бесспорный факт, что в момент происшествия мистер Макдональд был привязан к автомобилю, находившемуся под полной страховой защитой нашей фирмы. Если я правильно помню, постановление также обязывало нас установить на прежнее место вентиляционную трубу, которую Фармер Макдональд снес по пути через крышу. И оплатить расходы на завершение кровельных работ.
Утром было свежо, но ветер улегся, поэтому мы с Кэролайн позавтракали в «Вендисе» и поехали к подножию Пика восемь, где находилась трасса летнего бобслея.
— Ух ты, здоровская горка!
— Угу.
— Правда, жаль, что мамы с нами нет?
— М-м-м… — неопределенно промычал я. За месяцы, прошедшие с нашего расставания, я не избавился от желания разделять все новые впечатления с Кей, но привык к ее отсутствию, как привыкаешь к отсутствию зуба. Жалел, что нет рядом: она помогла бы мне придумать, как бы поделикатнее увести Кэролайн подальше от чертова бобслейного спуска.
— Прокатимся?
— Страшновато, — сказал я.
Кэролайн кивнула и с минуту разглядывала горный склон:
— Ага, немножко, но Скаут не испугался бы.
— Что верно, то верно, — согласился я. Моему сыну понравилось бы, ясное дело. Скаут остался бы в диком восторге, даже если бы кто-нибудь упаковал его в картонную коробку и спихнул с обрыва. — Может, прогуляемся малость, осмотримся вокруг?
Они открылись всего полчаса назад, но парковка уже заполнилась на две трети, а у кассовой будки и подъемников выстроились длинные очереди детей и взрослых. Подъемников имелось два: длинный с трехместными креслами, под названием «Колорадский Суперподъемник» или что-то вроде, вел к ресторану «Виста Хаус» на высоте 11 600 футов, а который покороче, двухместный, обслуживал летнюю бобслейную трассу — он тянулся на милю без малого по более крутому участку склона. Начала трассы я не видел за деревьями. Мы уже слышали скрежет тормозов и визги ездоков на последних виражах извилистого бетонного желоба. На длинном обзорном подъемнике почти никого не было, пустые кресла медленно плыли над склоном, похожим в ярком утреннем свете на вздыбленное поле для гольфа.
— Пойдем на большой, — предложил я. — С него вид потрясающий.
— Ой, нет, я хочу на бобслей. — Вообще моя дочь хныкала гораздо реже любого из шестилетних детей, мне известных, но сейчас говорила плаксивым голосом.
— Ладно, давай посмотрим, почем билеты.
Мы встали в очередь к кассе. Несмотря на яркое горное солнце, воздух был прохладным, вдобавок поддувал легкий ветерок. Мы с Кэролайн оделись в джинсы и свитера, но большинство народа дрожали в шортах и футболках, словно говоря «бог ты мой, на дворе август, еще лето и мы в отпуске». Над Пиком восемь начинали собираться облака. Билеты стоили четыре доллара для взрослого и два пятьдесят для Кэролайн. Полгода назад, когда ей было пять, она прокатилась бы бесплатно.
Я снова взглянул на трассу. Вниз по крутому склону тянулись два извилистых бетонных желоба, огороженные с обеих сторон шаткой жердевой оградой, похожей на бурую зигзагообразную молнию. Начала спуска я не видел, но слышал ездоков, которые мчались на разноцветных роликовых санях по последней трети трассы, высоко взлетая на виражах на стенки желобов. Почти все визжали.
— Ну же, пап?
— Извиняюсь, задумался, — произнес я, сообразив, что задерживаю очередь.
Женщина за стеклом посмотрела на мою десятидолларовую бумажку и сказала:
— Если вы собираетесь прокатиться больше одного раза, выгоднее купить пятиразовый билет.
— Нет, нам два разовых.
— Две поездки для вас за шесть долларов и две за четыре для девочки обойдутся дешевле.
— Два разовых билета, — повторил я более резко, чем намеревался.
— Это нужно носить вот так, — сказала Кэролайн, надевая на шею эластичный шнурок билета, когда мы двинулись к подъемнику.
Мне шнурок был мал и врезался в шею, как удавка палача. Очередь оказалась короче, чем я ожидал.
«Прери Мидланд» занималась страхованием повышенных рисков. Наши клиенты платили больше по самым разным причинам: негативная история автотранспортного средства или кредитная история, уголовное прошлое, зарегистрированные ранее случаи вождения в нетрезвом состоянии и прочая, и прочая. В этой стране застраховаться может любой, были бы деньги. Водитель, в пьяном виде протаранивший школьный автобус и угробивший двадцать семь душ, уже на следующий день может получить страховку в «Прери Мидланд» или любой из двадцати компаний и фирмочек вроде нас. Автомобиль — залог процветания этой страны. Мы не вправе позволить потребителю сидеть дома.
В первое время после перехода из «Стейт Фарм» в «Прери Мидланд», если я ехал куда-нибудь с Кей и видел алкаша, тихо-мирно блюющего в канаву, или бомжиху, беседующую с небом, я частенько с гордостью говорил: «Вот один из наших. Не иначе направляется на собрание „Менсы“».
Я не собирался идти в страховой бизнес. В школе хотел стать комедийным актером, типа стендап-комика.
Я заслушивался пластинками раннего Билла Косби и Джонатана Винтерса. Косби тогда был уморительный. Он еще не сменил свой ребячески легкий юмор на глупые ужимки, кривляния и самодовольство, которые теперь я вижу каждый раз, когда натыкаюсь на него в ящике.
Джонатан Винтерс был даже лучше, настоящий сумасшедший гений. Иногда мой брат Рик отказывался принимать участие в какой-нибудь дурацкой затее, мной придуманной, — ну там спрыгнуть на велосипедах с пятнадцатифутовой высоты или, скажем, забраться на эстакаду Хендлманн и дождаться, когда четырехчасовой южного направления с пронзительным гудком промчится по дуге верхней эстакады, — и тогда я говорил, точно копируя интонации Джонатана Винтерса: «О'кей, сенатор, возвращайтесь в машину, если наклали в штаны. Я сам уделаю Эйса».
В колледже я расхотел становиться комиком, но стать еще кем-нибудь так и не захотел. Изучал курсы гуманитарных наук, участвовал в антивоенных акциях протеста и тратил уйму времени на попытки потрахаться. Во Вьетнаме я изредка задумывался о том, чем стану заниматься по возвращении к нормальной жизни, но о работе страхового оценщика и близко не помышлял. Там меня тоже постоянно одолевали мысли о грехе.
Однажды я осознал, что за все шесть месяцев и двенадцать дней моего сокращенного пребывания в недавно почившей — туда ей и дорога — Республике Южный Вьетнам я ни разу не удалялся более чем на семь миль от места первой высадки на авиабазе Тан-Сон-Нхут в пригороде Сайгона. По выражению однополчан, действительно совершавших боевые вылазки в джунгли и ходивших под пулями, я был ШК — Штабной Крысой. Тогда меня это не задевало. Да и сейчас не задевает, хотя порой задумываюсь на сей счет.
