Когда гаснут звезды - Пола Маклейн
Ее внезапная близость заставляет меня чувствовать себя неуютно. Что она могла знать о моем сердце?
— Вы раньше занимались подобными вещами профессионально? Работали с правоохранительными органами?
Она кивает.
— Когда я жила в Орегоне, недалеко от Портленда. Я здесь всего чуть больше года. Я забыла, как иногда работают маленькие города, как нервничают люди из-за вещей, которые не совсем рациональны. Но я верю, что любое понимание приходит с ответственностью. Я думаю, что могу помочь вам найти ее, Анна.
— Мне? Почему бы не вернуться к Уиллу Флуду? Может быть, теперь он вас послушает.
— Вы же знаете, что нет. — Она берет блюдце и снова ставит его на стол. — Мы все просто энергия, вы знаете, я, вы, этот стол, этот город. Все движется с определенной частотой. Когда мы уходим из этой жизни, наша сущность продолжает двигаться, продолжает жить.
Воздушность ее словарного запаса раздражает, а может быть, дело не только в этом.
— К чему вы клоните?
Она без усилий отбрасывает мою враждебность.
— Есть вещи, которые коренным образом меняют нас и с этой стороны, такие как потери и травмы. Просто подумайте об этом. Мы знаем, что травма изменяет мозг. Почему это не повлияет на нашу энергию? Конечно, так и было бы. Так происходит. Вы тот человек, который сейчас может помочь, Анна.
— Что вы имеете в виду? Почему?
— Это работа вашей жизни не просто так. То, что вы потеряли, побудило вас помочь этим детям и молодым женщинам. Я думаю, вы это уже знаете, но вы не видите того, что вижу я.
В груди все сжимается, когда я слушаю ее. Я не хочу знать больше, кроме того, что я знаю.
— Что?
— Призраки детей, которым вы помогли, они висят на вас, как звезды. Они повсюду вокруг вас, даже сейчас.
Как звезды? Изображение кажется почти нелепым. Искрящийся потерей. Отчаяние.
— Чего вы хотите от меня?
— Вы пришли ко мне, если помните. — Она замолкает, глядя на свои потрескавшиеся розовые руки. Руки работницы. — Я здесь просто посыльный, Анна. Я не знаю, кто похитил Кэмерон, но чувствую, что от него исходит много тьмы и хаоса. На самом деле он не хочет убивать ее, но не знает, сможет ли остановиться. Он пытается бороться со своими собственными демонами, но они сильны. Не думаю, что Шеннан была его первой жертвой, Анна. И Кэмерон тоже не будет последней, если его не остановить.
Я ненавижу все, что она говорит, даже если я еще не совсем решила, верить ей или нет.
— Мы можем остановить его?
— Я так думаю.
У моих ног собака дергается, изгибаясь во сне о беге или охоте. Теплая сторона ее тела поднимается и опускается, с небольшой хрипящей паузой между движениями.
Тэлли тоже смотрит на нее сверху вниз, выражение ее лица смягчается.
— Она звучит как крикет, не так ли?
Я думаю, она так и делает, прежде чем переориентироваться.
— У нас мало времени, Тэлли. С каждым проходящим днем шансы на то, что мы найдем Камерон живой, становятся все меньше.
— Если вы узнаете больше о Шеннан, это может приблизить вас.
— Это то, что подсказывает мне моя интуиция. Мы ведем наблюдение с воздуха, ищем ее машину. Но мы говорим о тысяче квадратных миль дикой природы. Это как иголка в стоге сена.
— Однако некоторые люди находят эти иглы, не так ли? Думаю, это как-нибудь сработает. В конце концов, вас сюда потянуло. Вселенная не делает ничего случайного.
— Кто вы такая? — снова спрашиваю я, чувствуя слабый гул в ушах.
— Я же сказала вам, я всего лишь посыльная.
— 36-
— Что это за история? — спрашивает Уилл, когда мы встречаемся перед «Паттерсоном» позже в тот же день. Он смотрит на Крикет. Это было не на английском, как предсказывал Клэй, но с небольшой помощью Тэлли ей удалось назвать мне свое имя.
— Мой новый партнер.
Это вызывает у меня настоящую улыбку, пусть и маленькую.
— Ты сегодня немного отдохнула?
— Немного, — вру я.
Как выясняется, Ванда говорит по-собачьи и слышать не хочет о том, чтобы позволить Крикет сидеть снаружи, пока мы едим, даже несмотря на то, что повар отпускает череду эпитетов, потрясая кулаком. Она отмахивается от него и приносит нам фирменный обед: сэндвичи с рыбой и салат из капусты с уксусным привкусом. Затем Уилл рассказывает мне о своем утре с Хагами.
— Его детектор лжи не выявил ничего подозрительного, как и у Лидии. Я попросил Леона также еще кое-что раскопать для нас. Он опросил некоторых сотрудников «Провизии», а также нескольких соседей. Очевидно, алиби Дрю подтверждается на ту ночь. Он работал со своей командой, было много свидетелей. Плюс, оказывается, обвинение в изнасиловании не было черно-белым. Девушке было семнадцать, а не шестнадцать, и в полиции она числилась не меньше. За несколько месяцев до этого она обратилась к агенту отдела нравов под прикрытием с предложением «свидания». После этого Дрю, похоже, подчистил свое дерьмо. Ты видела. Он император долины Напа. Образцовый гражданин.
— Я видела. — Я не могу скрыть скептицизм в своем голосе. — Но было и кое-что еще, когда мы встретились с ними вчера. Я не знаю. У меня просто было такое чувство, что ему не нравятся женщины. Что они ему угрожают.
— На основании чего?
— Просто у меня такое чувство.
Он ждет, что я скажу больше, но у меня больше ничего нет.
— Ну, Трою, похоже, слишком нравятся женщины.
— Ты имеешь в виду его помощницу? Подружку?
— Бывшую помощницу, — уточняет он. — Индиана Сильверстайн. Ей двадцать два, и она не разговаривает. Я узнал подробности от другой женщины, которая
