Сакс Ромер - Спящий детектив
На следующее утро приехал Морис Клау, и я с растущим удивлением узнал, что он намеревался провести всю неделю под гостеприимным кровом Фрайарс–хауза.
До самого моего отъезда не произошло ничего интересного. В последующие шесть дней мои мысли частенько возвращались к призраку Грейнджа и загадке пребывания Мориса Клау в Фрайарс–хаузе, что порядком мешало моей работе. В субботу утром я получил телеграмму:
Можете ли присоединиться к нам на выходных — автомобиль будет ждать в 2:30. Телеграфируйте ответ. С наилучшими пожеланиями -
Лейланд.
Я решил принять приглашение; чем бы ни занимался Морис Клау в Фрайарс–хаузе, он наверняка преследовал какую–то иную цель, нежели отдых в сельской местности — и любопытство мое не знало границ. Итак, я упаковал вещи; день был чудесный, и в пять часов вечера я уже пил чай в напоминавшей монастырскую залу комнате бывшего аббатства.
— Грейндж покинут, — произнес в ответ на мой вопрос сэр Джеймс.
— Заколочен, о да! — загрохотал Морис Клау. — Какая жалость! Какая жалость!
В течение дня случилось несколько происшествий, задним числом показавшихся мне важными. Тем не менее, я не стану упоминать о них и перейду прямо к тому, что можно смело назвать катастрофическим финалом этого необычного дела.
Мы вчетвером обедали в комнате, в древности явно служившей монахам трапезной. Климент Лейланд появился поздно и едва успел переодеться к обеду; он показался мне изможденным и обеспокоенным. Я решил, что ему не дают покоя какие- то заботы личного свойства; его мягкие и сердечные манеры, похоже, скрывали неотвязные мрачные мысли. Бледное бритое лицо, так похожее и одновременно так отличавшееся от загорелого лица сэра Джеймса, казалось маской, которая ничего не сказала бы самому дотошному наблюдателю; и все же я сознавал, что истинный Климент Лейланд скрыт от меня — не исключено, что и от всех нас.
Мне не терпелось узнать, рассказал ли Морис Клау сэру Джеймсу о потайной комнате в Грейндже; разумеется, меня бесконечно интересовал и ящик, видеть который мне довелось лишь мельком — ящик, найденный Морисом Клау в тайном убежище. Но мое любопытство так и осталось неудовлетворенным.
Приходилось ли вам испытывать ощущение близящейся беды, что порой становится предвестником трагических событий? Оно охватило меня тем вечером, еще за обедом; после, когда мы перешли в библиотеку и закурили сигары, оно зловещим образом усилилось. Мне казалось, что я стою на краю пропасти. В буквальном смысле, я не слишком ошибался. Морис Клау, к большому неудовольствию сэра Джеймса, завел разговор о привидениях. Я видел, что он то и дело поглядывает на часы, а на его пергаментном лице появилось странное выражение.
— Не примечательно ли, — сказал он, — что бедные духи заключены, канарейкам подобно, в свои клетки? Никогда не парят они свободно, те призраки. Смеющийся демон Грейнджа — поглядите на него. Остается он в том пустынном, заброшенном доме; он -
Явление ужаса прервало его слова.
Монастырскую тишину разорвал раскат злобного хохота, завершившийся гортанной скороговоркой.
Хохот прокатился по комнате, проник в каждую клеточку моего тела. Звук отдалился — и смолк.
Сэр Джеймс, вцепившись в кожаные подлокотники кресла, словно окаменел. Я был охвачен страхом. Морис Клау стоял в эту минуту позади меня, у книжного шкафа, и видеть его я не мог. Но я никогда не забуду лицо Климента Лейланда! Пред ним точно предстала сама Смерть. Его глаза вылезли из орбит, зубы беспрестанно стучали.
— Святые небеса! — еле прошептал он. — Что это? О Боже! Что это? Заберите его — заберите!
Послышался размеренный голос Мориса Клау:
— Заберите его вы, мистер Лейланд!
Климент Лейланд вскочил на ноги; он раскачивался, как пьяный, а его сверкающие безумием глаза вперились в Клау.
— Вы — вы, — ахнул он.
— Я! — громыхнул Морис Клау. — Я нашел потайное убежище якобитов в Грейндже, и в нем обнаружил я коробку! А! уставились вы! Продолжайте таращиться, друг мой! Вернул я коробку на место, изучив прежде содержимое ее! Что? демонический сей хохот страшит вас? Спускайтесь же, мистер Лейланд, спускайтесь и приведите демона — того, кто хохочет!
Сэр Джеймс застыл в кресле; я также не в силах был пошевелиться. Но при виде того, что произошло далее, мы оба вскочили со своих мест. Морис Клау шагнул к глубокой нише, ступил на гулкий дубовый пол и с усилием нажал плечом на стену, казавшуюся несокрушимой.
Часть стены повернулась, как дверь на петлях, открыв темный провал.
Морис Клау замер в нише, подобно причудливой статуе, указывающей рукой в черную бездну.
— Спускайтесь, друг мой! — вскричал он. — Тот, кто смеется, на седьмой ступени!
— Седьмой ступени, — Шепот Климента Лейланда был едва слышен. Из провала в библиотеку накатывал волнами сырой воздух подземелья.
— Спускайтесь, друг мой!
Морис Клау снова и снова беспощадно повторял эти слова. В центре комнаты застыла жалкая фигура Климента Лейланда — он озирался, колеблясь. Внезапно заговорил его кузен.
— Не ходи, Климент! — прошептал он.
Тот изумленно обернулся к сэру Джеймсу.
— Не ходи — в эту яму. О Господи! теперь я наконец начинаю понимать… Ступай! Даю тебе полчаса!
Сэр Джеймс сгорбился в кресле и закрыл лицо руками; Морис Клау так и остался стоять у темного провала. Климент Лей- ланд, склонив голову, вышел из комнаты.
Молчание прервал голос Мориса Клау:
— Ждите меня, джентльмены! Спускаюсь я за хохотом!
Он шагнул в провал.
— Первая — вторая — третья — четвертая — пятая, — считал он вслух.
Его голос доносился к нам из глубины.
— Шестая!
Он стал подниматься. Войдя в библиотеку, Клау поставил на столик перед сэром Джеймсом довольно большой и весьма современный граммофон!
— Смех! — кратко пояснил он. — Той ночью, друзья мои, когда впервые спал я в Грейндже, запечатлел я средь других ужасных негативов образ того, кто прятался в потайном убежище. Видел я, как выбирается он из камина, держа в руках громадную булаву, что видел я висящей в зале! Наука разума едва не изменила мне; ибо счел я его мыслительной формой! Но разум Изиды взаимосвязь имеет с разумом бедного ее старого отца. Во сне увидала она опасность, и крик ее спас меня! — спас от убийцы с булавой в руках!
Сэр Джеймс молча слушал. Морис Клау продолжал:
— Рассудил я тогда, что тот, кто прятался в якобитском убежище, издавал дьявольский смех и производил иные феномены, имел одну только цель. А именно, заставить вас покинуть Грейндж и поселиться в Фрайарс–хаузе! Более ничего наука моя подсказать мне не могла. И оттого помог я прятавшемуся осуществить его план; и сам я приехал сюда, друг мой, дабы наблюдать, охранять и следить!
Граммофон его нашел я, исследовал и вернул на место. Имел он часовой механизм, изобретательный весьма, что запускал и останавливал его; скрежет иглы почти был не слышен. Нынче ночью, из этой комнаты, неизвестно для него, извлек я граммофон из ящика, что находился на дне его сундука. Да! похитил я ключ! Старый я лис! Зачем принес он граммофон сюда? Ответить я не могу. Быть может, желал им воспользоваться; планы его темны для меня, но назначение их светло.
Сэр Джеймс застонал.
— Старина Клем! — прошептал он. — Я так ему доверял!
— Не верил он в науку мою, — вновь заговорил Морис Клау, — но не ведал он, что спал я, спрятавшись, почти рядом с ним, покуда сидел он и строил планы в сей комнате! Из злобного его разума получил я второй негатив; показал он мне смертельную ловушку, что устроил древний блудный сын материнской Церкви! В Грейндже имелось лишь потайное убежище якобитов, здесь же дьявольщина феодальных времен! Вернулся я в Лондон. Отчего? Дабы узнать, обоснованы ли подозрения мои. О да! Могли вы знать то или нет, но если умрете вы бездетным, порочный Климент унаследует Грейндж!
— Я знал об этом, — прошептал сэр Джеймс.
— Ах! вы знали? Итак. Вернулся я сюда, ибо заподозрил, что случайная ваша смерть целью была переезда! Затем получил я второй свой негатив. Тянул я время, а покуда исследовал то пахнущее смертью подземелье. Сочленения зловещего механизма недавно смазаны были маслом! Ах! хорошо знал он секреты древнего дома, что надеялся унаследовать!
Однажды вечером, когда сидели бы вы здесь, в неведении полном, вместе с остальными гостями, нашел бы он ту дверь! И вы, хозяином будучи, возглавили бы экспедицию! Но понимал я, что боится он действовать, покуда я здесь, и создал для него привидение из собственного его призрака!
Сэр Джеймс поднял голову. Волнение явственно отражалось на его бронзовом от загара лице.
— Мистер Клау, — хрипло проговорил он, — почему вы так подчеркивали слова «на седьмой ступени»?
Морис Клау пожал плечами и коротко ответил:
