Сакс Ромер - Ведьмино отродье

Ведьмино отродье

Сакс Ромер

Перевод Е. Янко

Salamandra P.V.V.

Ромер Сакс.

Ведьмино отродье. Пер. с англ. и прим. Е. Янко. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2015. - 221 с. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. LXIV).

Роман «Ведьмино отродье» переносит читателя из Оксфорда в Порт-Саид, из шумного лондонского Вест-Энда в душные и мрачные подземелья египетских пирамид. И всюду ученый Брюс Кеан и его сын Роберт сталкиваются с ужасающими призраками и чудовищными тварями, порожденными воскресшей магией древности. Сумеют ли они победить? Сможет ли Роберт спасти любимую от козней современного колдуна, вооруженного тайными знаниями Древнего Египта? Ответ — в книге Сакса Ромера, создателя знаменитого доктора Фу Манчу и одного из основоположников жанра оккультного детектива. Роман впервые переводится на русский язык.

© Y. Yаnко, перевод, примечания, 2015 © Salamandra P.V.V., оформление, 2015

ВЕДЬМИНО ОТРОДЬЕ

От переводчика

Перевод романа Сакса Ромера «Ведьмино отродье» («Brood оf the Witch-Queen»), ранее появлявшийся в сетевой версии, представлен в настоящем издании в заново просмотренном и исправленном виде.

Евгения Янко

Предварительное замечание

Удивительные и устрашающие деяния Энтони Феррары, речь о которых пойдет далее, призваны проиллюстрировать, что из себя представляла Магия в том виде, в каком, согласно многочисленным источникам, ее практиковали не только в Древнем Египте, но и в Европе в Средние века. И ни в коем случае силы этого человека не превосходят могущества, каким обладает посвященный во все тайны адепт.

С. Р.

Глава I. Энтони Феррара

Роберт Кеан выглянул во двор. Только что показавшаяся луна смягчила суровую красоту старых строений колледжа, подретушировав следы неумолимого времени, заштриховав стрельчатые арки западных галерей и четко обрисовав плющ на древних стенах. Лежащая на обросших лишайником камнях ажурная тень вяза почти скрывала калитку, а где-то впереди, между замысловатой печной трубой и сторожевой башенкой, можно было разглядеть бархатисто переливающийся треугольник — там текла Темза. Именно оттуда дул прохладный ветерок.

Но Кеан не смотрел в ту сторону: его взгляд был устремлен в окно напротив, расположенное под самыми трубами. В комнате за окном весело пылал огонь камина.

Кеан повернулся к своему товарищу, атлетически сложенному здоровяку, немного смахивающему на быка, который в этот момент деловито исследовал человеческий череп, сверяя свои наблюдения с «Заболеваниями нервной системы» Джеймса Росса Ч

— Сайм, — сказал он, — зачем Феррара всегда зажигает камин, даже в это время года?

Сайм недовольно покосился на говорящего. Кеан был высоким худым шотландцем, гладко выбритым, светловолосым, с квадратной челюстью и необыкновенно пронзительными серыми глазами.

— Ты работать не собираешься? — с чувством спросил он. — Я-то думал, ты мне поможешь разобраться с базальными ганглиями. Я уже ими занимаюсь, а ты к окошку прилип!

— У Уилсона из дома на углу очень необычный мозг, — абсолютно некстати заявил Кеан.

— Неужели! — огрызнулся Сайм.

— Да, в бутылке. Его научный руководитель из Бартса, мозг вчера прислал он. Тебе надо глянуть.

— Твой-то мозг в бутылке никому не понадобится, — с ухмылкой предрек Сайм и вернулся к своим занятиям.

Кеан разжег потухшую трубку и вновь уставился во двор.

— А ведь ты у Феррары никогда не был, да? — опять начал он.

Друг тихонько выругался, дернулся, и череп покатился по полу.

— Слушай, Кеан, — разозлился Сайм, — у меня осталась неделя с небольшим, и я жутко нервничаю, меня прямо разрывает на части. Хочешь поболтать, давай. Когда закончишь, я наконец начну работать.

— Идет, — спокойно сказал Кеан и бросил Сайму кисет. — Я хочу поговорить о Ферраре.

— Выкладывай. Что там с Феррарой?

— Ну, — ответил Кеан, — какой-то он странный.

— Тоже мне новости, — Сайм набивал свою трубку. — Все знают, что он с чудинкой. Но женщины от него тают. Будь он неврологом, давно бы разбогател.

— Ему это не нужно. Он получит все, когда умрет сэр Майкл.

— У него прелестная кузина, знаешь об этом? — лукаво спросил Сайм.

— Знаю, — отрезал Кеан и продолжил, — мой батюшка с сэром Майклом близкие друзья, и хотя я с молодым Фер-

рарой не на короткой ноге, ничего против него не имею. Но… — он замешкался.

— Давай, не молчи, — подбодрил Сайм, но посмотрел на друга несколько странно.

— Это, конечно, глупости, но зачем ему камин в такую жаркую ночь?

Сайм удивился.

— Может, мерзнет, — выдвинул он предположение. — Феррары, пусть и считаются шотландцами, — так ведь? — явно выходцы из Италии…

— Из Испании, — поправил Кеан. — Ведут свою родословную от сына Андреа Феррары, оружейника, а он был испанцем. Цезарь Феррара прибыл вместе с армадой в 1588 году. Его корабль затонул у Тобермори, он же выбрался на берег — там и остался.

— Женился на шотландочке?

— Точно. Но вопросы происхождения не имеют ничего общего с привычками Энтони.

— Какими привычками?

— Смотри. — Кеан указал в сторону распахнутого окна. — Что он делает весь вечер без свечей, только при свете камина?

— Болеет?

— Чушь! Ты же никогда у него не был, так?

— Верно. У него мало кто бывал из мужчин. Говорю тебе, его женщины любят.

— И что?

— Как что? На него жаловались. Любого другого за такое давно бы выгнали.

— Думаешь, у него есть связи?

— Уверен, что есть.

— Вот видишь, тебе он тоже кажется подозрительным, как и мне, поэтому слушай. Помнишь грозу в четверг? Пришла из ниоткуда.

— Да, от работы меня отвлекала.

— Я под нее попал. Плыл на плоскодонке по заводи, сам знаешь, по нашей заводи?

— Лентяй!

— Честно говоря, я обдумывал, не бросить ли медицину и согласиться занять предложенное мне место в «Плэнет».

— Сменить таблетки на чернила, Харли-стрит на Флит- стрит? И что решил?

— Ничего; кое-что произошло, и я забыл, о чем думал.

Комната постепенно наполнялась табачным дымом.

— Было невероятно тихо, — Кеан продолжил рассказ. — В футе от меня проплыла водяная крыса, а на ветку у самого моего локтя сел зимородок. Только-только начало смеркаться, лишь вдали на реке плескали весла да иногда бился о воду шест — больше ни звука. Я еще подумал, что река как-то неожиданно опустела. Повисла неестественная тишина, после стало непривычно темно. Я так глубоко задумался, что совсем не двигался.