Не буди Лешего - Юрге Китон
— Ну… я могу попробовать обратиться. Змеем-то я её съем. Там в нутре перегорит, не страшно, — Горян начал примериваться.
— Где ты собрался обращаться? — перепугался я. — Ты же разнесёшь мне дом!
— Ну что, выходить на улицу? — Горян растерялся. Как вдруг на стол протянулась чёрная лапа. Потом вторая. Баюн поднялся, навалившись на столешницу всей тушей, ткнул мордой в чугунку, выловил ту тварь и съел. Только на зубах кошачьих заскрипели рыбьи кости.
— О, Баюнка, молодец! — Горян потрепал кота по холке. — Хороший котик! Ну что, други, — он к нам обратился, — и нам пора отведать ушицы! — он взял ложку. Смотря, как Кощей повторяет этот жест, я взял ложку тоже. Мы все зачерпнули ухи, попробовали. Посидели молча. Я смотрел, как ушица стекает у Кощея по костлявой морде. Он вкус хоть чувствует? А Горян?
— Ну что могу сказать… — Горян аккуратно ложку пристроил рядом с чашкой. — Мужик отмаялся.
Это он про Воднейшество и про стряпню Кикиморы? Раздался дружный хохот.
Под этот хохот грохочущий Баюн засунул морду в чугунок и жадно залакал.
— Смотри, а коту нравится, — Кощейка подивился.
— Ешь, Баюн, — я ему котелок пододвинул. — Эх, а обещал тебе я мёду или вина. А кроме ухи ничего в доме и нету.
— Да погоди ты, — Горян выудил откуда-то из кармана бутыль. — Во! Вещь славная!
— Это что? — Кощей присмотрелся пустыми глазницами.
— Это, брат Кощей, настойка. Ух как хороша! Сейчас распробуем!
— А ты, уважаемый Горян, не мог с собой прихватить какой закуски? — Кощей смотрел тоскливо. — А то как-то за пустым столом сидеть больно грустно.
— Наколдуй.
— Да не могу я, — Кощей махнул костлявой кистью.
— Смотри-ка, а уха зашла Баюнке! — Кощей подивился снова. Баюн жадно всё вылакал, морду поднял и на Костейшество смотрел больно плотоядно.
— Я твоего кота теперь вообще боюсь, — Кощей отодвинулся. — И главное: ни одной же бабы, чтоб нам что-нибудь к столу приготовить! Кого мы там вообще спасали? Я больше не пойду никого спасать! Ну его, гори огнём!
— Оно и сгорело.
Опять посмеялись.
— Я, братцы, вообще не удивлён, что мы все когда-то померли и возродились нечистью, — Кощей снова вздохнул. — При таких талантах за пустым столом сидеть за всё своё геройство.
— У меня в погребе всего полно. И вина, и мёду, и всякой снеди, — начал перечислять Горян. — Давай ко мне! Помянем Водяного. А-а-а! — протянул вдруг он. — У нас Алёша-то безвылазный из своего лесу!
— Ты Мокошь, Алёша, в плен возьми, как явится, и не выпускай! — Кощей советует.
— А что являться ей, из жалости? У нас обмен был, теперь обменивать мне нечего. И так почти леса нет. Какое тут столярничество? — я покрутил ложкой, вылил свою уху обратно в котелок, Баюнка жадно мявкнул.
— Горян, у тебя сто жен, которых ты нам намедни втюхивал. Поделись по-братски! Нам с Алёшей хоть бы по одной!
— У тебя же есть жена, Кошейка.
— Мне правда надо, смотри, я оголодал, я одна кость!
— Нет, мне самому нужны сейчас будут все и сразу. У меня нервы. Нервы лечатся большим количеством красивых женщин.
— И все, главное, жёны, — Кощею почему-то никак это покоя не давало. Видать, ему ещё девяносто девять заводить не разрешают.
— И все жены. И все любимые!
— Да как так?
— Горян большой красивый Змей и… с большим сердцем!
— Ну хоть бы одна из твоих красавиц собрала тебе с собой какой-нить снеди к твоей настойке-то! — Кощей, видать, совсем оголодавший. Наверное, костяное тело питания требует, чтоб мясом обрасти. Пойми его в его колдовской науке.
— Да я об этом даже не подумал! Сам прибежал голодный, только меня чуть залатали! Торопился на уху! Братцы! Да мне жёны не нужны, чтобы вкусно приготовить! — он раскинул руки. — Да я сам всё сделаю! Так накормлю — забудете как звать вас! Всё приготовлю, мне для этого нужны нет в жёнах. Вы дайте мне продукты! Алёша!?
— Ничего нет в доме.
— Ну так зови свою Мокошь, пусть принесёт чего-нить! А я уж развернусь!
— Так ты ещё и еду готовить мастер? — Кощей полюбопытствовал.
— Да я такие пиры устраиваю! Ух! Мои жёны все стали толстые! Как кормлю их! Алёша, точно нет никаких продуктов?
— Нету. Ну разве что завалялось какое яблочко…
— Только не надо яблок! — Кощей зажал череп свой руками.
— А что не надо? Очень яблочки хороши, мочёные хотя бы, или наливные, только с ветки! — Горян Кощею подивился.
— А твои жены, что же, не сидят на яблоках? — теперь удивился Кощей. — И тебя не заставляют есть их? Потому что в доме ничего кроме яблок нету.
— Мои не сидят на яблоках, а зачем это? — Горян не понял.
— Яблоки молодильные. От них бабы хорошеют и молодеют, — пояснил я.
— Главный секрет жёниной красоты и молодости — это твоя любовь, забота, ласка и внимание! — выдал нам Горян.
— Забота и внимание… — эхом повторил Кощей. — Видел Мару? Да после такой бойни я разорюсь на порошках для неё. Столько папоротника в мире не цветёт, сколько ей надо будет в пудру.
Он посидел, уставясь в одну точку.
— Горян, значит у тебя сто красавиц жён, и полный погреб снеди, и готовить ты умеешь вкусно? — он спросил. Я быстро добавил.
— Горян, ты будь осторожен! Кажись, Кощей хочет к тебе в гарем податься — сто первою женою!
— Зачем он мне там сдался? — Горян удивляется.
— А по нему сейчас же непонятно — мужик он или баба? Мяса на костях нету, как и всего остального. Вот он и думает — как в твой дом проникнуть, к твоим красавицам.
— Ну так то да… — Горян присмотрелся. — То ли баба, то ли мужик, то ли вообще — косуля! — он поднял кощееву руку, всем показывая. — Кощейка, эта кость-то явно не твоя!
— А что всё Горяну да Горяну, — Кощей проплакал.
— Зато ты царь, — Горян напомнил, похлопав Кощея по черепу. — А я так, Змей летучий.
— Алёша, — Кощей теперь на меня уставился. — Заведи хоть ты какую-нибудь нормальную бабу здесь. Мне без разницы, как её будут звать — хоть Рада, хоть Гостята. Главное, будет кому собрать нам на стол. Как в прошлый раз, ещё до битвы — хорошо сидели же!
— Жена не прислуга, — Горян снова принялся поучать Кощейку.
— Я сам женат уже много веков, хватит мне указывать, — Кощей обиделся.
— О, кстати, вспомнил, Мара говорила, что ей не хватает разнообразия в её семейной жизни. Предложила её выпороть.
— Кому, тебе?
— Тебе, мужу, — я на всякий случай с себя всё перевёл. — Сказала, чтоб я намекнул тебе.
