Не буди Лешего - Юрге Китон
Конечно, помахались знатно. В этот раз что-то с перебором.
Я шёл и распутывал клубок из мыслей.
Пришли сюда люди. Чужие люди. Хотели забрать людей, что здесь живут. Во всём люди виноваты. Из-за них пропало столько леса, столько живности. Это люди постоянно устраивают войны. У них оно в крови. Не прощу людей.
Так я и шёл, одно и то же повторяя. Шаг в шаг, шаг в шаг. Не про-щу лю-дей. Не про-щу лю-дей.
Не про-щу лю-дей…
Дошёл до леса, тут стало полегче. И где я раньше шёл — был лес, да только от него остались в земле только корневища да сваленные деревья. Всё смешалось.
Тут уже чуток получше. Земля болотиста, много деревьев поваленных, но хотя бы сверху надо мной качались деревьев кроны.
Баюн тяжёл, но не соскальзывает. Держится когтями за доспех. Как мне этот доспех снимать с себя, я пока не знаю. Наверное, придётся срезать с мясом. Шаги даются трудно.
Только забрёл в чащу, ко мне подошёл медведь. Тоже он был ранен. Тоже бился. Страшные царапины шли по боку его багровыми следами. Медведь взял меня с котом к себе на спину и повёз. Как добрался почти до моего дома, сам упал навзничь. Я его пошевелил. Медведь не встал. Он издох. Я не приказывал служить мне, просто посчитал бурый мишка, что так надо. Знал, что умирать скоро, и всё одно помог. Я посидел, держа его в лапах, за шею обнимая.
— Не отпущу, чтоб насовсем. Прости и не серчай. Может, покоя хочешь, но не отпущу. Станешь лесным духом! — так сказал ему, шепнул на ухо. Уложил на землю, прикрыл ветками, кота опять взвалил на плечи и пошёл.
Добрался до дому. Проверил всё-таки источник. Не было источника, была река — пока что сплошным болотом пошла она, смешалась с грязью. Окунуться некуда, чтоб чуть-чуть подживить шкуру с мясом.
Вернулся к дому. Лёг на полянку у крыльца, под брёвнышко. Тут сердце леса, если тут меня сам лес не вылечит, то больше и некому. Тут тогда и сгину. Видать, вместе с котом, он уже тоже не шевелится.
Так я лежал, смотрел вверх, в тоненькую полоску неба вглядываясь, меж веток, плотно надо мной сомкнувшихся. В траве лежал, и здесь тоже пахло и гарью, и пожжёной шерстью, и кровью пролитою. Может, от нас с Баюном, может, воздух пропитался и отравился весь. Лежал я на спине, на грудь положив кота. Про “не прощу людей” так и крутилось в голове, не смолкло. Птица не пела, живность вся замерла.
Надо начинать всё заново, но как заставить себя?
И для чего заставлять себя?
Глава 33. Остывшая ушица
Я так бы и лежал, наверное, пока меня б не съели звери. Если б не побрезговали. Но кто-то пнул в бок.
— Живой?
Я глаз открыл. День уже заканчивался. Надо мной Кощей склонился.
— Быстро Мара собрала тебя, — я удивился даже.
— Сказал же, что вечером зайду. Я чисто так — собрал все кости, в бочке с водою мёртвой разок окунулся и к тебе. Боялся, что помрёшь тут. На! — он протянул мне фляжку.
— Эта та вода, в которой сам купался? — спросил я. — Кощей, я брезгую.
— Да я… набрал сначала, потом уже залез.
Что-то подозрительно помедлил он с ответом. Я не поверил.
— Тебе ж не пить её, на раны сбрызнуть, — Кощей вздохнул, откупорил флягу и осмотрел меня. — Даже не знаю, с чего начать.
— Полей на брюхо. Там что-то ноет сильно. Посмотри сперва. Может там уже засел кто, изнутри жрёт?
— Да вроде нет, — Кощей поморщился. — Мне теперь что, в нутре твоём копаться? Ты же Леший, должен чувствовать всё сам. Любую тварь.
— Ничего не чувствую. Всё болит.
— Видать лесу больно, — Кощей, качая головой, вылил на меня воды из фляги. — Грудина, вон, пробита, Леший.
— Ну плесни и туда тоже. Только оставь малость. Ещё же Горян придёт.
— Как скажешь, — Кощей убрал флягу. — А с котом что?
Я поднял башку Баюнке. Он смотрел на меня мутным взглядом.
— Давай осмотрим, — я кое-как присел, проверил кости у кота, чтоб были целы, прощупал внутренности.
— Давай вот сюда малость ливани.
Когда закончили, Кощей помог мне подняться, я кота взял на руки и занёс в дом.
— Куда идти, Алёша?
— Давай за стол. И постели что-нибудь на лавке!
Кощей попробовал поколдовать — не получилось, вздохнул, ушёл в спальню мою, вернулся с покрывалом — постелил его где я сказал. Я туда осторожно положил кота.
— Оклемается?
— Да должен. Где было дюже плохо, мы водой полили. А так сильно ничего не перебито. Лапа, конечно, не отрастёт.
— Когти у него железные, а лапа из кости… — я подивился.
— Сделаем ему и лапу железную, — Кощей присел. — Как сам оклемаюсь и колдовать смогу. Есть у меня кузнец один в знакомых и кузня у него хитрая. Сделает нам лапу для Баюна, а я так заговорю её, что будет как родная. Даже лучше.
— Ну дело.
Мы помолчали.
— Так ты сейчас колдовать не можешь?
— Пока не могу. Надо восстанавливаться. Все силы уходят, чтобы держать свои кости вместе, — Кощей вздохнул.
— А ты как сюда добрался?
— Прилетел на ступе.
— Как думаешь, Горян придёт? Он тоже был сильно ранен. Как бы не…
— А что мне будет? Конечно я пришёл, вот он я! — в дверном проёме появился Горыныч. В новом кафтане, весь перевязанный чистыми тряпицами, уже сиял весь, хоть сильно был изранен.
— Подлатали жёны? — тоскливо Кощей поинтересовался.
— Конечно, как налетели, как давай меня ругать, что я так к себе не бережно!
— Бережно! — Кощей заскрипел от смеха. — В битве-то!
— А что у вас за дело? — спросил я, усаживаясь на скамью за стол.
— Да как же! Неужто ты забыл! — Горян нырнул в мою печь и вытащил чугунку. — Ушица же нас ждёт! Водяной очень желал отведать! Давайте уважим, что ли, и его самого, и его хозяюшку!
— Вон вы зачем… — я собрался было встать, Кощей посадил меня на место, сам нашёл нам чашки с ложками. Горян разлил из чугунка ушицу. Посмотрел на зверюгу, что всё ещё там плавала в ухе.
— А эту вот кому? Пожалуй, я не съем такую!
— И я не съем, хоть зубы целы, но мне её куда? — Кощей показал на свой скелет. Я, признаться, и не представляю, как он есть уху собрался. В Кощее сейчас мяса на костях и
