Софья Ролдугина - Искусство и Кофе
Эллис кашлянул с намеком и глянул искоса:
— Леди Виржиния, боюсь показаться неотесанной дубиной, но не поясните ли вы, что имеете в виду? — произнес он с непередаваемой интонацией — нечто среднее между угрозой, издевкой и восхищением.
Что ж, леди Милдред всегда учила, что начатое нужно заканчивать. Даже если начало было… гм… случайным.
— Еще не поздно обвенчаться. Конечно, нет сомнений в том, что виновны и вы, мисс Дюмон — в краже, и вы, мистер Уэст — в лжесвидетельстве. С другой стороны, — я повысила голос, стараясь благородно игнорировать Эллиса, ухмылявшегося самым бессовестным образом, — кража выходит не совсем кража: картина является собственностью Уэстов, а вы, мистер Уэст, наверняка бы отдали мисс Дюмон что угодно, не только картину.
— Да, да, — жарко подтвердил Лоренс. — Я и сейчас ей отдам… что угодно.
Джулия под его взглядом смущенно потупилась, сцепив пальцы в замок.
— Что же касается ложного свидетельства, то по законам Аксонии близкие родственники могут и не свидетельствовать друг против друга, — продолжила я невозмутимо. — Жених и невеста — достаточно близки друг другу, разве нет? Конечно, мисс Дюмон и мистер Уэст официально не обвенчаны, но это, право, формальность, которую легко исправить. Вы можете проехать в собор Святого Валентина и совершить все необходимые церемонии, — я глянула на часы, чтоб убедиться. — Сейчас еще достаточно рано, весь день впереди. Если захотите — то успеете все сделать до полудня. А там уже и мистер Норманн подъедет к собору и, если пожелает, арестует вас прямо на ступенях.
— Ну уж нет! — искренне возмутился Эллис. — Никуда я не буду подъезжать! Знаю я этих подозреваемых — отвернешься на секунду, а они тут же сбегут из Бромли, а то и вовсе из Аксонии. Нет уж, — повторил он сердито. — Если и поедете в собор для венчания, то только под моим присмотром… и на машине Управления!
Я поперхнулась глотком кофе.
— Простите, что?
— Что слышали, — неласково буркнул Эллис, скрещивая руки на груди. — И вообще, для венчания нужно два свидетеля, со стороны жениха и со стороны невесты. Кстати, вы, леди Виржиния, свободны на ближайшие несколько часов?
— Нет.
— Прекрасно, значит, будете свидетельницей со стороны невесты. А я, соответственно, со стороны жениха, — подытожил детектив и напустился на замерших в полном недоумении Лоренса и Джулию: — А вы что глазами хлопаете? Или передумали уже? Как трагедию ломать про несбывшиеся мечты и несвершившуюся свадьбу — так вы первые, а как брать судьбу в свои руки и что-то делать — так сразу шаг назад?
— Мы согласны ехать немедленно, — быстро ответил Лоренс, перегнувшись через стол и взяв Джулию за руку. — Правда ведь, любимая?
Мисс Дюмон недоверчиво моргнула — и вдруг улыбнулась. На мокрых еще от слез щеках заиграли ямочки, и от этого она стала одновременно и старше, будто разом догнав свой настоящий возраст… и невыразимо прекраснее.
— Да, — произнесла она негромко и хрипло, но уверенно. — Едем хоть сию секунду… Ох, а как же вуаль? И цветы? Красную ленту для обряда нам дадут в соборе, но вуаль…
Я мысленно попросила прощения у леди Милдред за то, что посягаю на ее память, а вслух сказала:
— Полагаю, что в сундуках Валтеров найдется одна подходящая вуаль. А что до цветов… Как вы относитесь к белым розам?
— Это символ любви, воспетый многими художниками, — мечтательно вздохнула Джулия, прикрывая глаза. Я кивнула довольно и подхватила колокольчик, подзывая служанку:
— Магда! Возьми цветы из моей спальни и перевяжи их лентой! Мне нужен букет, и немедленно.
За вуалью я отправилась сама. Вслед за мною выскользнул из гостиной и Эллис, оставив влюбленных наедине — условно, разумеется. Бдительный Прайм ведь так и стоял у дверей, сторожа «подозреваемых» и нервно пощипывая вислые усы.
— Эллис, что вы творите? — прошипела я, сердито одергивая платье на ходу и чувствуя себя донельзя глупо. — Ладно — у меня случилось помутнение рассудка, но вы-то как в это ввязались? Какой демон подговорил вас поддержать глупую затею?
— Моя троюродная тетушка Сибил говорила, что если не можешь остановить бунт — возглавь его, — весело подмигнул детектив. — А кроме того, это было забавно. Виржиния, вы не возражаете, если я на кухню загляну? От этих издевательски маленьких пирожных только аппетит разыгрывается.
— Не возражаю, — вздохнула я. — Только, ради всех святых, не врывайтесь туда сами. Попросите Стефана проводить… Нет, не Стефана. У меня же теперь новый дворецкий, то есть помощник дворецкого… Чемберс его зовут, Говард Чемберс. И в лицо вы его пока не знаете. Словом, стойте здесь, я пришлю к вам человека!
Разумеется, безумная свадьба все же состоялась.
Мы с Эллисом были свидетелями, рассевшиеся по церковным скамьям «гуси» сошли за гостей, а священники из собора Святого Валентина традиционно не удивлялись никаким странностям венчающихся — в конце концов, и не такие чудные парочки оказывались в этих стенах. Так или иначе красная лента связала руки счастливых влюбленных, в храмовой книге появилась новая запись, а в Управление поехали сдаваться и писать добровольное признание уже мистер и миссис Уэст.
Газеты мусолили эту историю недели две, не меньше, хотя официальная версия отличалась от известной мне так же, как принарядившаяся к балу леди — от невыспавшейся угрюмой служанки.
В «Старом гнезде» каждый вечер собиралось столько любопытствующих гостей, что и яблоку негде было упасть.
Я же заранее предвкушала, что скажет теперь дядя Рэйвен, и придумывала запутанные оправдания.
Словом, все было как всегда.
«Бромлинские сплетни»
Выпуск от … дня … месяца … года
ВСЕПОБЕЖДАЮЩАЯ СИЛА ЛЮБВИ,
ИЛИ НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО
(отрывок)
…свои мотивы обвиняемая объяснила просто: головокружение от любви.
Новоиспеченная миссис Лоренс Уэст (прежде — мисс Дюмон, прим.ред.) утверждает, что подделку разоблачила не сразу. Роковую роль сыграли два обстоятельства. Во-первых, среди искусствоведов и поклонников Нингена давно ходили слухи о так называемой «утерянной Островитянке», о которой точно известно было лишь то, что на картине якобы присутствовало изображение туземной лодки. Во-вторых, подделка была написана еще при жизни самого мастера — как сейчас выяснилось, одним из его учеников, Эриком Пулом. Есть версия, что Эрик Пул не преследовал никаких преступных целей, рисуя свою «Островитянку», а всего лишь подражал любимому мастеру. После смерти Эрика талантливая имитация попала к его брату, Льюису Пулу. Тот долгое время хранил ее как зеницу ока, но, увы, грех винопития оказался сильнее памяти о покойном родиче. Льюис Пул продал подделку мистеру Уэсту-старшему, выдав ее за оригинал.
Конечно, на слово владелец галереи подозрительному продавцу не поверил и отнес картину для экспертизы в знаменитую мастерскую Дюмон. К сожалению, талант Эрика Пула и год написания картины, совпавший с последним годом жизни Нингена, затруднили процесс распознания подделки. Чтобы удостовериться в принятом решении, мисс Дюмон втайне от заказчика, Лоренса Уэста, направила письмо своей кузине Эстер Бонне, младшей дочери Нингена…
…преследовал свои цели. Умолчав изначально о том, что его «Островитянка» — всего лишь имитация работы Нингена, Льюис Пул решил шантажировать мистера Уэста разоблачением, когда понял, какая шумиха поднялась вокруг картины. К счастью или к сожалению, но обратился шантажист не к хозяину галереи, а к его сыну, Лоренсу, который отмахнулся от угроз, сочтя их бреднями пьяницы. Тогда, в порыве гнева, Льюис Пул вступил в преступный сговор со своим приятелем альбийского происхождения, неким Шоном по прозвищу «Лохматый»…
…ответ пришел незадолго до выставки. Мисс Дюмон поняла, что картина на самом деле — подделка, и испугалась, что если этот факт станет известен широкой общественности, то будет испорчена репутация не только реставрационно-экспертной мастерской, но и галереи — а значит, пострадает и Лоренс Уэст, к которому мисс Дюмон испытывала глубокие романтические чувства. Со свойственной влюбленным безрассудностью, мисс Дюмон решила спасти репутацию Уэстов самостоятельно, не ставя их в известность об этом. Выкрав ключ у Лоренса Уэста, отважная девушка пробралась накануне выставки в галерею и забрала злосчастную подделку…
…не обнаружив картину на месте, пришел в ярость и убил своего подельника и наводчика. Перед смертью Льюис Пул то ли в приступе раскаяния, то ли из желания отомстить попытался написать своей кровью подсказку для Управления спокойствия — «всё ложь», то есть сообщить о том, что картина на самом деле — поддельная.
