Первая ведьма Благоземья - Добромуд Бродбент
— Доброго дня, Настасья! — прокричал сосед, местный пастух, проезжая мимо на коне.
Утро в деревне — это не просто начало дня, это целая вселенная, где каждый элемент природы создаёт неповторимую гармонию. Время, когда душа наполняется покоем и радостью, а сердце открывается для новых начинаний. Тогда понимаешь, что жизнь — это дар, который нужно ценить и наслаждаться каждым мгновением.
— Здравствовать вам, дети Гвидовы, — поприветствовала Настасья девушку и парня, что ожидали во дворе. — Отпущу с вами Злату, но Святозар, ты как старший, обещай за моей дочерью приглядеть. Она у меня в городе выросла, не знает тропинок, дорог.
— Не беспокойтесь, глаз с неё не спущу.
Настасья еле улыбку сдержала, он и так от неё глаз не отводил, да поди сам не замечал. Эх, не увидит Балда, как к его дочери свататься женихи будут! Всегда говорил, что не допустит к ней ни худого, ни рябого, ни бедного. Любимицей его дочка была, даже более сына.
— Мама, я тоже пойду! — ухватился за юбку Богдан.
— Что ж с тобой поделаешь, иди. Сестру слушайся, беспрекословно, ни на шаг от неё не отходить, — пригрозила она пальцем.
— Не буду, — счастливо улыбнулся сынок. — Я за лукошками!
Со спокойной душой она проводила детей в лес, помниться, сама в детстве также ходила. А клюква к зиме дюже неплохо, пригодиться, коли хворь нападёт. Продолжила заниматься хозяйством, надоила Марфушу, сбила масло и творог, в середине кулебяк налепила, творог переделала в сыр. Подумала, что этой зимой надо хорошенько задуматься о приданном. Хотя чего там думать: семь сундуков с добром из терема, вдоль стен расставлены, набитые полотенцами и перинами, одеждою и утварью разной. Для деревни завидной невестой станется. Надо только будущей свекрови Златино мастерство показать да одарить всё семейство рушниками. Поправила себя в мыслях, что этой зимой надо бы Злату к вышиванию приучить.
Текли её мысли тихо, неспешно. Сходила к соседке на чай, за пирогом поболтать, да о дровах договориться попутно. Когда домой собралась, солнце уже за полдень перевалило, глядь, а со стороны леса золотая головушка несётся, рядом Святозар, Любава едва за ними поспевает. Так, у неё корзинка с гостинцами из рук и выпала, сердце пробила болезненная игла. Кинулась она к ним навстречу.
— Мама! Мама! — дочка кричит, не отдышится.
— Где Богдан? — с ходу всё поняла, задрожала всем телом.
— Он в лесу… в лесу потерялся.
— Я ж тебе говорила, смотреть за братом! — от безысходности гаркнула мать.
— Да он рядом был, оглянулась и нет его. Мы весь лес обыскали, — со слезами на глазах дочь оправдывалась.
Схватилась Настасья за голову. Что делать? Не видит, не слышит, что со сторон к ним люди торопятся, догадавшись о том, что что-то случилось.
4. ТЫ УСЛЫШИШЬ ИХ, СЛОВНО ГОЛОС РОДНОЙ
Всей деревней искали Богдана. Охотники старались отыскать следы, но всё было напрасно: они внезапно обрывались ещё на пути к болотам. Даже собак нюх подводил, и те лишь ходили по кругу.
— Будто сам леший водит! — в сердцах воскликнул Бальд, когда и его пёс вернулся на то же место, откуда они начали.
Уж, а кликали сколько, бабы голоса посрывали. Всё без результата. Уже начало вечереть, и они заговорили о том, что пора возвращаться, а утром продолжить поиски. Кто-то предложил:
— Надо к Голубе идти. Она хоть скажет, чего с ним.
— Верно. И почему сразу не пошли? — отозвался другой.
— Ты же знаешь, после смерти дочери к ней по мелочи какой не обратишься.
Настасья от отчаянья согласилась. Небольшой гурьбой подошли они к дому ведуньи, что был строен на окраине Липны, ближе к опушке леса, где установлены кумирни богов, и замерли. Тын, окружающий дом, то там, то сям украшали черепа домашних животных, поэтому никто из пришедших не решился первым ступить во двор. Голуба сама вышла к ним. Видно, она отдыхала: на ней была серая рубаха, а на плечах — большая пуховая шаль. Седые волосы свободно струились по плечам.
— Почто заявились, не запылились? — шагнула она на крыльцо.
— Голуба, ты чего люд пугаешь? Зачем кости по забору развесила? — подал голос староста.
— Защита, как чего? А то ты не знаешь! В городе какая-то чертовщина завелась ко мне наведывалась, — ответила та.
Люди испуганно вздохнули. Руки некоторых так и потянулись к амулетам с одолень-травой на кушаках. Хоть Голуба к старости и сварливой стала, но к её мнению до сих пор прислушивались.
— Так чего вам понабилось в час завершения дня? Давай, быстрее сказывай, холодно, — бросила ворчливо она.
— У Настасьи сын в лесу заплутал, помоги сыскать, попроси силы мальца вывести.
Голуба босой ногой шагнула с крыльца на землю и к ним направилась:
— Настасья? Та самая, что женою Балды была? Любопытно в твои очи взглянуть. И как тебе живется?
Люди покосились на Настасью, уловив в голосе ведающей недобрые нотки. У Настасьи желудок скрутило, сжалось внутри всё. Ни капли не поблёкшими за прошедшие годы глазами смотрела на неё Голуба и будто в душу заглядывала. Знала та, о чём Настасья умолчала. Сглотнула она вставший ком в горле, да вымолвить ничего так и не смогла.
— Чего молчишь? Почему людям не скажешь, что колдуном твой муженёк стал.
Люди так и ахнули, от неё отступили.
— Ты ошибаешься… Это не так… — забормотала она бессвязное.
— Не так, так не так. Но детям Балды я помогать не буду! — громко Голуба объявила и обратно к дому пошла.
Никто не посмел возразить, да и Настасье слова не сказали, кроме старосты:
— Иди домой, Настасья, — притронулся к её руке старичок. — Ночью никого не пущу в лес. Завтра поутру снова пойдём, не волновайся.
Слова Голубы посеяли в душе Настасьи тревогу, что не увидеть ей любимого сыночка живым более. Побрела она в сторону дома, повесив голову, слёзы по щекам ручьём побежали…
— Матушка, а наш тятя, правда, колдун?
Настасья так и вздрогнула, совсем о дочери позабыв.
— Не знаю я ничего, — прорыдала она. — Знаю только, что лучше за братом смотреть надо было! — снова дочь попрекнула.
А потом её, как осенило: она спросит помощи у Марьяны. Есть у той и власть, и люди. Она подхватила юбки и побежала к дому, чтобы оседлать Буяна. Этот конь и ночью найдёт дорогу до города.
5. И НЕ
