Тарикат - Виталий Бриз
«Там были люди всех возрастов — и старцы, и дети. Я увидел в центре толпы Мухаммада, он был одет в чистую белую одежду, которую с недавних пор носил только по пятницам. Он всегда утверждал, что Аллах любит белый цвет. Поэтому на фоне разномастной толпы он сильно выделялся, и взгляд любого невольно обращался к нему. Я заметил, что его огромные глаза обращены к небу, и правая рука его тоже поднята в верх и словно бы указывает на что-то невидимое человеческому взору. Он громко говорил, то возвышая голос, то понижая его. И не обращал никакого внимания на тех, кто смеялся над его словами или кричал что-то непристойное. А таких было немало. Но были и те, кто внимательно слушал, впитывая каждое слово.
Когда я пригляделся внимательнее, то понял, что Пророк пребывает в каком-то другом мире. Такое с ним случалось во время тех откровений, которые он получал. В эти моменты он словно исчезал от всего сущего и беседовал с ангелами. В эти минуты он никого не узнавал и странным образом преображался. Так было и в этот раз. Но всегда, где бы такое состояние его не настигало, рядом находился кто-то из своих. Чаще всего Хадиджа, которая в эти минуты охраняла его от любой опасности и лихих людей. Только на ее голос он мог отозваться и только ее руку почувствовать в своей.
Но сейчас он был совершенно один. И, испугавшись за его жизнь, я направился к дому, чтобы привести кого-то из близких.
Калитка была приоткрыта, и войдя, я сразу же увидел Хадиджу, которая во дворе пекла тонкие лепешки. Перед ней стоял над углями перевернутый казан, а темные натруженные руки присыпаны мукой.
— Эй, Хадиджа, — крикнул я, от волнения позабыв обычное приветствие. — Твой муж на улице смущает народ. Он что — решил стать факиром?
Хадиджа подняла на меня глаза и произнесла:
— Ас-саляму алейкум!
— Ва алейкум ас-салям! — ответил я, не обратив внимания на то, что первым должен здороваться вошедший. Мне было не до того.
— Что с моим мужем? — спросила она, не выказав ни малейшего волнения. — Где он?
— Возле дома. Но я боюсь за него.
Она предложила мне присесть, указав на глинобитное возвышение, застеленное ковром.
— Но, Мухаммад... — начал было я.
— Он сейчас вернется, — ответила она безмятежно.
И, действительно, через какое-то время скрипнула калитка.
— Аба Бакр! — радостно вскричал Мухаммад.
Он был необычайно оживлен. Огромные глаза сияли, он постоянно шутил и громко смеялся.
На голос отца из дома выбежала Фатима. Он подхватил ее, подбросил вверх и усадил рядом с собой. Хадиджа невозмутимо продолжала печь лепешки к обеду. И тогда я решился спросить Посланника Аллаха о его публичной проповеди. Ведь до сих пор он проповедовал только для своих, и никогда не пытался обратить в ислам посторонних.
Мухаммад ответил незамедлительно и открыто:
— Дело в том, друг мой, что я теперь — истинный пророк. Было мне сегодня ночью видение. Привиделось мне, что лежу я во дворе мечети, прислонившись спиной к Каабе. И вдруг появляется передо мной Джибриль. А потом я вскочил на Бурака...
— Ты купил лошадь? — удивился я.
Мухаммад опять рассмеялся.
— Его привел Джибриль. И мы полетели в Иерусалим.
— Полетели?
— Да, у него есть крылья — два крыла. Ведь Иерусалим далеко, а нужно было успеть до утра. И там Джибриль провел меня через семь небес. Я встретил пророков Адама, Ису, Ибрахима, Мусу, Яхью, Харуна, Юсуфа, Идриса и провел с ними общую молитву. Я руководил этой молитвой. И сказали мне, что я буду последним пророком на земле и так пророчество закончится.
— А что было потом?
— Потом передо мной снова появился Джибриль. И были у него в руках две чаши — одна с молоком, а вторая с вином. Я выбрал молоко и снова вознесся на небеса, где ангелы вынули мое сердце и омыли его, сделав чистым на веки веков.
Эту историю я потом слышал много раз, и Пророк никогда не менял в ней ни слова, но люди все равно не верили ему. И тогда я решил проверить его правдивость и попросил описать мне Иерусалим, потому что я уже там бывал. Он описал все в точности. Я сказал: «Ты говоришь верно. Я свидетельствую, что ты — Посланник Аллаха». И с тех пор всегда свидетельствовал, что Пророк говорит правду. И за это мне присвоили имя Аль-Сиддик, что означает «правдивейший».
Абу Бакр умолк, словно вновь переживая все, что случилось. А потом вдруг обратился ко мне:
— Нурислам, помнишь ли ты первый аят[8] семнадцатой суры?
Я взволнованно вскочил и, боясь ошибиться при таком скоплении людей, медленно произнес, четко выделяя каждое слово:
— Восславим Аллаха и превознесем Его величие, отвергая от Него все, что не подобает Ему! Это — Он, кто содействовал рабу Своему Мухаммаду совершить путешествие из Неприкосновенной мечети в Мекке в мечеть «отдаленнейшую» в Иерусалиме, где Мы даровали благословенный удел жителям ее окрестностей, чтобы показать ему путем Наших знамений, что Бог один и Он Всемогущ. Поистине, Аллах Единый — Всеслышащий и Всевидящий!
Это было восхваление Бурака. Коня или мула с крыльями, который принял немалое участие в том ночном путешествии Пророка. Потому что истинный мусульманин знает, что к Аллаху обращены все — люди, животные, солнце, небо, растения. Все, что живет и произрастает, все, что есть и будет во веки веков. Ведь даже маленький воробей, обиженный человеком, может воззвать к Аллаху и просить у него помощи. «Все животные на земле и птицы, летающие на двух крыльях, — всего лишь подобные вам сообщества».
Мухаммада похоронили в «комнате Аиши» — пристройке в задней части мечети Ан-Набави. С тех пор это помещение стали называть Худжра ас-Саада — «Комната счастья». Потому что каждый, кто посещал прах Пророка, испытывал счастье, а не скорбь.
***
Из окна тянет прохладой, скоро рассвет. Масло в лампе почти выгорело, и огонек стал совсем маленьким и синюшным. Я размышляю на тем, стоит ли заправлять лампу заново или уже дождаться восхода солнца.
И тут я слышу, что учитель зовет меня, он очнулся и внятно произносит мое имя. И хотя
