Меня зовут Сол - Китсон Мик

Annotation

У героини романа красивое имя — Солмарина (сокращенно — Сол), что означает «морская соль». Ей всего лишь тринадцать лет, но она единственная заботится о младшей сестренке, потому что их мать-алкоголичка не в состоянии этого делать.

Сол убила своего отчима. Сознательно и жестоко. А потом они с сестрой сбежали, чтобы начать новую жизнь… в лесу.

Роман шотландского писателя посвящен актуальной теме — семейному насилию над детьми. Иногда, когда жизнь ребенка становится похожей на кромешный ад, его сердце может превратиться в кусок льда.

Мик Китсон

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Благодарности

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Мик Китсон

Меня зовут Сол

Моим родителям, Бабс и Терри Китсон

Глава первая

Силки

— Холодно, — сказала Пеппа и затихла.

Потом снова заговорила:

— Холодно, Сол. Я замерзла.

Тихо сказала, почти шепотом. Совсем не как обычно. Я заволновалась, нет ли у нее гипотермии. Мне доводилось смотреть ролик, как это бывает. От холода люди делаются тихими и медлительными. Я пощупала Пеппу — спина теплая, живот теплый.

— Чего ты меня лапаешь, лесбиянка, отстань! — пробурчала она. Тогда я поняла, что никакой гипотермии у нее нет.

Но было действительно холодно. Самая холодная ночь с тех пор, как мы здесь поселились. У меня имелся компас, и я знала, что ветер теперь дует с севера, а наш навес был обращен на юго-восток, потому что обычно ветер здесь дул с запада. Но сейчас ветер свистел прямо над нами. Мы лежали на еловых лапах, а у Пеппы даже шапки не было. Я собиралась сшить ей шапку, когда мы поймаем кроликов. Но я еще даже силки не успела расставить. Я стащила шапку с себя и натянула ей на голову.

— Так лучше? — прошептала я в маленькое ухо. Но Пеппа уже уснула. А вот я проснулась окончательно и начала волноваться. Я привыкла засекать, сколько времени волнуюсь, по часам в телефоне. По утрам я обычно волновалась около десяти минут, но в последнее время дольше, потому что перед побегом нужно было много чего сделать и спланировать. Я постаралась угадать время. Насколько я могла судить, близился рассвет, хотя было еще темно. Я почти всегда могу сказать, который час. Не знаю, как работает мое чувство времени, но дома оно мне очень помогало. Например, Мо и Роберт обычно приходили сразу после одиннадцати, и когда я поставила замок на дверь Пеппы, то стала его запирать и проверять, спит ли она, прямо перед их возвращением.

Они и не знали, что вставлен замок. Я стащила маленькую дрель и две стамески в строительном магазине, а противокражные датчики срезала кусачками для ногтей. Купила врезной замок в супермаркете и просмотрела пять роликов на «Ютубе» о том, как его поставить. Они даже не заметили маленьких дырочек, которые я просверлила, — все равно краска на дверях в нашей квартире давно ободралась. Ключ я отдала Пеппе, и теперь она могла запереться изнутри. Роберт не попал бы к ней, даже если захотел. Но он и не пытался. А вот запри я свою дверь, Роберт вышиб бы ее и разбудил этим Пеппу. Мо он бы не разбудил — она, когда бухая, вырубается нафиг.

Он не пробовал заходить в комнату Пеппы, но я знала, что это скоро случится, во-первых, потому, что он сам так сказал, и, во-вторых, потому, что Пеппе исполнилось десять, — со мной он начал именно в этом возрасте.

Так что я беспокоилась, наверное, минут десять. Я знала, что скоро начнет светать. В книге «SAS. Руководство по выживанию» я прочитала, что нужно разжечь костер во всю длину навеса, а за ним построить экран из веток, чтобы он отражал тепло. Я не сделала этого сразу, потому что не знала, останемся мы тут или нет. Но здесь место вроде подходящее. Небольшая ровная площадка над ручьем и высокие березы вокруг. Чтобы сделать навес, мы привязали брезент к двум березам. Брезент был камуфляжный — коричневые, бежевые и бело-желтые пятна. Больше подходил для пустыни, конечно, но и здесь работал неплохо. Я поднялась на горку, посмотрела сверху — ничего не было видно.

Ну, если только не знать, что там кто-то есть, а Пеппа как раз заорала:

— Сол! Иди сюда, посмотри! — Она поймала жабу и гладила ее, так что я сказала:

— У нее из спины выделяется яд, чтобы ее не съели хищники.

На это Пеппа ответила:

— А я и не собираюсь ее есть. А ты? Я не хочу ее есть, я ей лучше домик построю.

И она сложила маленький домик из плоских камней и гальки и посадила туда жабу. Да еще назвала ее Коннором, в честь мальчика, который ей нравился в школе.

Я снова стала беспокоиться — теперь из-за огня, который могли увидеть люди. Особенно ночью. Если дрова сухие, дыма от маленького костра-пирамиды немного, дым идет, только если дрова сырые или свеженарубленные. К тому же ветер сдувает любой дым. Мы торчали в «Последней великой пустоши»[1] Великобритании, ровно в восьми милях от ближайшего жилья, примерно в четырех милях от тропинки и в пяти милях от дороги. Я очень тщательно выбирала это место по карте Картографического управления Великобритании. Я ее стащила из библиотеки, там есть все карты Британских островов. Мы ровно на полмили углубились в лес за горным хребтом, который возвышается почти на три тысячи футов. Еще немного, и это была бы гора Мунро,[2] где бродят всякие альпинисты и дрочилы в ветровках.

На вершине горы ничего не росло, но, судя по карте, там находился круг из камней, вроде Стоунхенджа. Вообще эта вершина называлась как-то по-гэльски, и миссис Керр сказала, что это название произносится как «Магна Бра». Магна Бра. Я рассказала Пеппе, и ей захотелось забраться на эту вершину, особенно когда я объяснила, что «Магна» — это «большой» на латыни. Пеппа пришла в восторг и принялась повторять на все лады: «Большое бра… огромный лифак!»[3] Эта мелкая дрянь обожает всякие пошлости.

А вот по ночам горящий огонь виден издалека, даже из-за навеса. Поэтому я решила построить экран из веток, про который вычитала в справочнике, так чтобы он заслонил наш костер с востока. Дорога проходила как раз к востоку отсюда, и те, кто нас искал, могли заметить огонь, если бы поехали по дороге. Правда, я не представляла, каким образом они вообще узнали бы, что искать нас надо здесь.

Набеспокоившись, я решила, что именно сегодня сооружу защитный экран и расставлю силки. Еды у нас оставалось дня на два, наверное. Или на три, если я не буду есть и все отдам Пеппе. Так что пора было начинать охотиться. Я прихватила пневматическую винтовку Роберта, короткую такую, которую надо накачивать воздухом. Она стреляла пульками двадцать второго калибра, которых у меня было две полные банки. Я решила не давать винтовку Пеппе, чтобы она случайно не пристрелила меня или себя, но сама я хорошо стреляла. Я тренировалась в коридоре и научилась так адаптировать зрение, чтобы целиться на большие расстояния. Еще я посмотрела видео на «Ютубе» за три дня до того, как мы сбежали. Если подкачать воздух в винтовке семь раз, можно прострелить девятимиллиметровую фанерку. Я держала винтовку в чехле для клюшек, найденном в школьной раздевалке.

Светало. В октябре в этих краях солнце всходит около семи двадцати утра. Пеппа дрыхла в спальном мешке, и я осторожно, чтобы ее не потревожить, выбралась наружу. Ночью листья с деревьев осыпались и теперь сияли яркой желтизной, когда солнце дотягивалось до них сквозь кроны. Стволы берез тоже светились. Кора у берез белая, значит, их ветки отлично подойдут для постройки экрана, потому что белый цвет отражает свет и тепло. Я раздула угли и сунула в них несколько тонких веточек с обгоревшими концами — вечером я оставила их просушиться на плоском камне. Когда они занялись, я сделала над ними пирамиду из прутьев потолще. Мой костер шипел и дымился. Я водрузила над ним стальную раму, а на нее поставила маленький чайник. У нас был чай в пакетиках, пастеризованное молоко и сахар из «Макдоналдса». Куча сахара.