Леонид Свердлов - Прогулка с нелюдем
Отшельник из башни расставил все по местам. Как я ему завидую! Смотреть на мир сверху вниз, ни во что не вмешиваться, видеть и понимать все в мире — об этом я всегда мечтал. А я пытался во все вникнуть, во все встрять, удариться лбом о каждую стену, отбить ноги о каждую дверь. Я ходил по улицам, заглядывая в окна, вслушивался в песни и смех, задавал вопросы и ждал ответа, но мир остался для меня закрытым. Я ввязывался в разные истории, но все, что случалось, происходило не со мной. Я бежал и обгонял, но никогда не был первым. Оказывается, можно было просто забраться в башню и не выходить оттуда! Но это не для меня. Башня уже занята.
IV
Стемнело. Когда я вышел, она стояла на крыльце замка. «Что же тыне пришел? — спросила она. — Я ждала тебя весь день».
Я молчал. У меня замерзли пальцы. Конечно, я хотел идти к ней уже сегодня, я никак не ожидал, что она придет сама.
«Ты идешь?» — спросила она.
Я молча кивнул.
Мы шли рядом. В темноте я все время боялся оступиться, она же, хорошо зная дорогу, шаг не сбавляла. Через капустное поле мы вышли на кладбище. В темноте я запинался об обломки памятников и низкие оградки. Луна почти не показывалась из-за туч. Лишь изредка ее лучи подсвечивали могилы и дорогу, по которой мы шли.
— Боишься?
— Нет, — уверенно ответил я. — Чего боятся? Я не боюсь мертвецов. Я знаю одного. Работает шофером. Классный мужик. Только воняет. И морда как у…
— Помолчи! — перебила она. — Это у тебя лучше получается.
Я замолчал. Мне было приятно, что ей нравится, как я что-то делаю. Никакого страха я действительно не чувствовал. Мои мысли были заняты совершенно другим: их у меня вообще не было.
Мы подошли к домику на краю кладбища. Дверь открылась бесшумно, я почему-то ждал, что она заскрипит. Не включая свет, мы вошли в комнату. Я обернулся, но ничего не увидел. Было темно. Холодные длинные пальцы переплелись с моими. Каждая клетка моего тела почувствовала это прикосновение. Я сам весь похолодел. Как долго тянулись секунды этого рукопожатия! Неужели она чувствовала то же, что и я? Ее пальцы немного шевелились, как бы поглаживая мою руку, то ли согреваясь, то ли проверяя, на месте ли я. Я сжал их крепче и протянул свободную руку. Моя ладонь прикоснулась к ней, скользнула вверх, рука будто затекла, она двигалась совсем медленно. Луна вышла из-за туч. Свет проник через окно, наполовину прикрытое занавеской, и осветил нас. Я увидел ее лицо. В бледном лунном свете она казалась еще красивей, чем днем, на поле. Взгляд был еще выразительней, а лицо еще грустней. Но, все же, днем, когда у нее была тень, она мне нравилась больше. Я никогда не думал, что девушку так красит ее тень, я был бы рад увидеть ее без чего угодно, только не без тени.
— Ты что? — спросила она.
— Ничего, — ответил я, цепенея.
Хорошо, что все это было не со мной. Приснится же такое!
Я сидел, откинув одеяло и всматриваясь в темноту. Ощущение жути и оцепенение не проходило. Хотелось уснуть и досмотреть сон, узнать, что же случилось дальше, но я не мог пошевелиться, не мог лечь, закрыть глаза и спать дальше.
Кажется, меня разбудил стук в дверь. Я, наверное, и сел в кровати для того, чтобы подойти к двери и открыть ее, но на этом остановился. Может быть, и не было стука, может быть, он мне приснился?
Снова постучали. Пришлось встать. За дверью, со свечкой в руке, стояла жена дворецкого.
— Что случилось? — спросила она. — Я слышала крик.
— Да. Сон глупый, — я не стал отпираться.
— Так это ты кричал?
— Да, наверное.
— Что же тебе приснилось?
— Ерунда какая-то. Я сам уже не помню.
— А я так испугалась! Чувствуешь? — она прижала мою руку к своей груди.
Я почувствовал.
— Где твой муж? — спросил я, чтобы поддержать разговор.
— Муж? — ее лицо снова стало холодным и надменным как днем. — Он у любовницы.
— Где? — переспросил я, не веря своим ушам.
— В деревне, — спокойно ответила она. — Он ходит к барменше из тамошней забегаловки.
— Да?
— Тебя удивляет? Я тоже от него не ожидала, хотя, когда он за мной ухаживал, он не выглядел такой рохлей, как сейчас. Иначе, я не вышла бы за него.
— Ты это терпишь?
— Такая уж наша женская доля, — кокетливо сказала она и улыбнулась. Ее лицо снова стало добрым. — Не стану же я драться с этой барменшей, — продолжила она, запуская пальцы в мою прическу. — Я с ней, конечно, больше не разговариваю. Но и его понять можно, ведь за ней бегает вся деревня. Она красивая, что есть, то есть, но очень вульгарная. Вот и моему мужу она понравилась, а он, если чего хочет, то всегда добьется. Я уж и не спорю.
— Правильно, — сказал я, привлекая ее к себе и ногой прикрывая дверь. — Правильно, не надо спорить. Бесполезное это занятие.
V
Я и не заметил, когда ушла жена дворецкого. Проснувшись, я был уже один. Утро только начиналось, можно было продолжать спать, но мне не хотелось. Я оделся и пошел гулять по замку.
Рядом с комнатой повара я чуть не столкнулся с уборщицей. Она выскочила из-за его двери, на ходу поправляя волосы, но, увидев меня, растерялась, покраснела, я это заметил, несмотря на полумрак, и быстро убежала.
За завтраком все происходило точно так же, как и накануне. Дворецкий был также вежлив и предупредителен, его жена, выйдя к нам, поздоровалась, как ни в чем не бывало. Я боялся поднять на нее глаза, чтобы взглядом нас не выдать, она же, казалось, уже все забыла. Мне было немного стыдно перед дворецким, хоть я и понимал, что он сам виноват.
— Знаете, — сказал я ему после завтрака, — я все-таки был вчера в башне. Лестница в нормальном состоянии, мне кажется, по ней можно ходить.
— Не стоило этого делать, — сухо ответил дворецкий, — она выглядит надежно, но может рухнуть в любой момент.
— Вы там были? — спросил я.
— Нет, но я знаю, в каком она состоянии.
— А вы знаете, что там…
— Если вы о том бездельнике, который живет в башне, то я его знаю. К сожалению. За него просила уборщица.
— Он вам не нравится?
— Как может нравиться, когда человек не хочет ничего делать, и гордится этим!
— Почему бы нет? Кто сказал, что надо жить по-другому?
— Никто не сказал, просто в жизни есть некоторые незыблемые правила, которых должен придерживаться каждый член общества.
После того, что о нем рассказала жена, было странно слышать о незыблемых правилах общественной жизни. В целом, отшельник дал ему совершенно точную характеристику.
— В замке есть подвал? — спросил я.
— Есть. Там, под лестницей. Начиная с десятого века, в нем пытали и морили голодом врагов тогдашних владельцев замка. Затем, примерно с конца тринадцатого века, там хранились фамильные сокровища, которые в середине восемнадцатого века полностью растратили любовницы тогдашнего владельца. Потом подвал использовался для хранения хозяйственного инвентаря. После ремонта там стоит газовая котельная. Она обеспечивает весь замок горячей водой и паровым отоплением.
— Можно посмотреть?
— Там заперто. В подвале, знаете ли, нет ничего интересного.
— Метлы и тряпки?
— Да, еще лопаты, запасные провода, лампочки и тому подобное.
Метлы, тряпки, лопаты, лампочки, жена, любовница, гараж рядом с замком, в нем машина… Отшельник из башни прав: это весь дворецкий. Сколько людей увязли в жизни как мухи в меду? Он говорит о незыблемости; следит за порядком, чтобы мир вокруг никогда не менялся; запирает драгоценные свои метлы; прячет от меня путь в башню. Он и не замечает, как становится мебелью, частью интерьера, самой недолговечной в этих стенах. Он ненавидит отшельника зато, что тот напоминает ему, что жизнь может быть другой.
VI
— Знаешь, у таких замков есть одно очень интересное свойство, за что я их и люблю, — сказал мне отшельник, — время в них как бы сжимается. Они такие древние, что годы кажутся в них мгновениями. Чувствуешь себя песчинкой в часах вечности. Здесь можешь вспомнить, что было сотни лет назад не в твоей, а в какой-нибудь чужой жизни, а своя жизнь становится такой мелкой, что даже если что и вспомнишь, не разберешь, было это пять или десять лет назад или этого еще не было, а только будет лет этак через пять.
— Тебя беспокоят какие-то воспоминания? — спросил я.
— Нет, это я их беспокою.
— Я сперва подумал, что ты здесь прячешься от воспоминаний.
— Да, но не от тех, которые сейчас, а тех, которые будут. От тех воспоминаний, которые у меня уже есть, мне незачем прятаться — я счастлив ими. Но я не хочу, чтобы они накапливались. Раньше я думал, что старость приходит с годами. Нет, она приходит с воспоминаниями. Если человеку есть, что вспомнить, значит, он стареет, он смотрит назад и видит свои воспоминания. Они растут, как тень на закате, а человек рядом с этой тенью становится все меньше и меньше, а там и совсем исчезает.
