Кирстен Миллер - Вечные
— Что ж, на сегодня хватит и «может быть». — Настроение у Йейна сразу улучшилось. Он надел шляпу и очки и предложил Хейвен руку. — Даю тебе время на размышления до завтра. А теперь экспедицию возглавлю я.
Он вел Хейвен по улицам, умело лавируя между толпами народа, ловко огибая гигантские лужи. И вот наконец они оказались на площади, но она была очень маленькая — всего-навсего место, где улица расширялась. Тем не менее со всех сторон здесь стояли продавцы антиквариата. Медные часы и дверные ручки, тончайшие стеклянные орнаменты лежали рядом на столиках, и каждый предмет был сокровищем, которое только того и ждало, чтобы за ним явился тот, для кого оно предназначено.
Йейн остановился перед деревянной тележкой, в которой лежали десятки гравюр — иллюстрации из старинных книг. Ветер шевелил страницы. Йейн тут же принялся просматривать картинки.
— Что ты ищешь? — спросила Хейвен.
— Я обещал купить тебе что-нибудь красивое, — ответил Йейн. — В последний раз, когда я был здесь, мне попалась на глаза чудесная гравюра, но у меня не было при себе наличных, и я хотел как можно скорее вернуться за этой картиной. Ага, вот она! — воскликнул Йейн и протянул Хейвен иллюстрацию.
Гравюра изображала молодую пару. Мужчина и женщина лежали на весеннем лугу. Высокая трава почти скрывала их из виду. Луг окружали пышно цветущие деревья. В небе кружили птицы, кругом росли яркие цветы. Вдалеке были видны белые колонны храма. Хейвен провела кончиком пальца по шершавому правому краю листка. Часть гравюры была оторвана, и с этой стороны в уголке чернело пятно — то ли чем-то капнули на листок, то ли это была грозовая туча.
— Я ее сразу заметил, — сказал Йейн, указав на девушку на гравюре. Лента, несколько раз обернутая вокруг ее волос, едва сдерживала пышные кудри, торчавшие во все стороны. — У нее волосы, как у тебя.
— Бедняжка, — пробормотала Хейвен. — И как она справлялась с такими непослушными волосами без современных средств ухода?
— Чем тебе не нравятся твои волосы? — Йейн потянул к себе одну кудряшку и отпустил. Тугой локон тут же вернулся на место. — На мой взгляд, они просто фантастические.
То ли он говорил совершенно искренне, то ли был восхитительным лжецом.
— Правда? — Хейвен попыталась посмотреть на себя глазами Йейна, но увидела только девушку, которой была на протяжении семнадцати лет. — Но… Констанс была так красива.
— Верно. Но тебя я знал с самыми разными лицами и прическами. Но они все мне нравились — главное, что они принадлежали тебе. — Йейн спросил, сколько стоит гравюра, и расплатился с торговцем. Когда тот вручил ему аккуратно упакованную картину, Йейн отдал ее Хейвен. — Это будет для тебя напоминанием.
— Напоминанием? О чем?
— О том, что ждет тебя здесь, — ответил Йейн.
Вернувшись в квартиру, Хейвен распаковала гравюру и прислонила ее к стопке книг на тумбочке. Затем она наконец решила разобрать чемодан с вещами, привезенными из Нью-Йорка. Пустой чемодан она убрала под кровать. У нее появилось чувство, что она на некоторое время задержится в Риме.
— Похоже, тебе кое-чего не хватает, — сказал Йейн, наблюдая за тем, как она вешает в гардероб четыре платья и две пары джинсов. — Если хочешь, можем завтра походить по магазинам.
— Жаль, что здесь нет моей швейной машинки. К концу недели я бы сшила себе десяток новых нарядов.
— Отличная мысль. — Йейн сел на кровать и похлопал по покрывалу рядом с собой. — Мы купим соседнюю квартиру и превратим ее в мастерскую для тебя. А потом, если захочешь, мы подыщем небольшой магазинчик, где ты сможешь продавать свои модели. Разве не этого ты всегда хотела?
«Именно этого», — подумала Хейвен, легла рядом с Йейном и позволила ему обнять ее. Только этого она всегда и хотела.
ГЛАВА 35
Хейвен проснулась одна второе утро подряд. К тому времени, когда она приняла душ и оделась, Йейн все еще не вернулся. Хейвен позавтракала на балконе, наблюдая за тем, как на площади открываются кафе. Лучи солнца взбирались вверх по ее ногам. Сжимая в руках чашку с горячим крепким кофе, она смотрела на крыши Рима, который мог стать ее городом. Это была награда за десять лет страданий. Она пережила жестокие шутки, насмешки, издевательства, одиночество. Но теперь все это было в прошлом. Сноуп-Сити остался за океаном. Она нашла дорогу к фонтану на площади и к тому человеку, которого любила две тысячи лет. «Вот куда меня вели видения, — подумала Хейвен. — Вот чего всегда хотела Констанс».
Хейвен оставила Йейну записку, взяла сумку и отправилась прогуляться. Без всякой цели она брела по узким извилистым улочкам Рима. Но без Йейна, шагающего рядом, они казались ей не такими гостеприимными. Старинные здания подступали слишком близко, а порой они словно бы тянулись к Хейвен, пытаясь схватить ее и раздавить в своих объятиях. Дважды она слышала позади себя торопливые шаги, но, оборачиваясь, никого не видела. Но, увы, ощущение, что ее кто-то преследует, не исчезало.
Она остановилась на Виа Джустиниани перед магазином, на витрине которого были выставлены пластмассовые фигурки гладиаторов в набедренных повязках. Хейвен подумала, не купить ли такую фигурку в качестве веселого подарка для Бью. Приглядевшись, она увидела за витриной пожилого хозяина магазина. Тот протирал полы, поглядывая на экран маленького телевизора. С каждой секундой он водил шваброй по полу все медленнее и все более внимательно смотрел на экран. Грудастая блондинка вела выпуск утренних новостей. Над правым плечом ведущей появилось лицо молодого человека, которое тут же сменилось фотографией итальянского премьер-министра в ярко-голубом «Speedo». Хейвен ахнула и отшатнулась от витрины. До того, как на экране появилось изображение премьера, показали Джереми Джонса!
Хейвен развернулась и быстро пошла к площади, где находилась квартира Йейна. «Может быть, лицо Джереми Джонса мне просто померещилось? — думала она. — С какой стати его фотографию будут показывать в итальянских теленовостях?» Сердце Хейвен билось так громко, что она едва расслышала звук знакомого голоса, доносившегося из уличного кафе. Хейвен остановилась и прислушалась. Она не различала слов, но интонация у Йейна была деловая. Решив подойти к нему незаметно, Хейвен спряталась за стойкой, где в этот момент не было официанта.
— Ты новости видел? — проговорил Йейн. — Я возвращаюсь. Мой адвокат говорит, что я должен ответить еще на несколько вопросов… Я бы с радостью остался, но теперь они знают, где я. А это означает, что шоу началось сначала. Марта говорит, что будет готова к пятнадцатому. Я попросил ее отложить все работы, которые я еще не видел… Да, с ней все в порядке. Это не было неожиданностью. Она уже некоторое время все знала… Что? Ты говорил с «Times»? И с «Observer»? Отлично. Продолжай работу. Я свяжусь с тобой, как только самолет приземлится. Да, во второй половине дня… Что-что? Девушка на фотографии? С кучерявой гривой? Никто. Я ее здесь подцепил. Все, увидимся в Нью-Йорке.
Хейвен выглянула из-за стойки и увидела, что Йейн сидит за столиком, прихлебывает капучино и набирает номер на мобильнике. Это был не тот мужчина, с которым она спала, — не тот, который просил ее остаться с ним в Риме. На миг перед ней предстал истинный Йейн Морроу, которому ничего не стоило оскорбить ее и солгать о том, что он оставил свой телефон в Нью-Йорке. Хейвен никогда не была о себе высокого мнения, она была готова к плохому обращению, к издевкам и пощечинам. Правда, она все же ожидала, что сейчас ее охватит гнев. Но гнева не было. Она просто почувствовала себя одураченной. Теперь следовало основательно вспомнить три последних дня. Вспомнить и переоценить.
Хейвен выгнула шею, пытаясь рассмотреть дисплей телефона, но Йейн убрал его в карман рубашки и встал из-за столика. Если он собрался вернуться домой, Хейвен должна была его опередить. Только так она могла бы не выставить себя шпионкой. Хейвен побежала в другую сторону и быстро свернула на улицу, идущую параллельно Виа Джустиниани. Добежав до Пьяцца Навона, Хейвен стрелой взлетела вверх по лестнице. Ворвавшись в квартиру, она скомкала свою записку. К приходу Йейна она сидела на балконе.
— Мы попали в газеты, — увидев ее, сообщил Йейн. Вид у него был затравленный. Даже лукавый блеск в его глазах угас. Без этого блеска Йейн казался совершенно другим человеком.
— О чем ты говоришь?
Йейн бросил на колени Хейвен номер итальянской газеты. На странице красовалась черно-белая фотография. Хейвен не могла прочесть сопроводительный текст, но без труда узнала себя, снятую со спины. А уж Йейна, заснятого в профиль, не узнать было невозможно. Девицы на мосту около Сикстинской капеллы все-таки сделали снимок, когда Йейн и Хейвен повернулись к ним спиной.
