Матс Страндберг - Круг
— Может, ты заодно всю квартиру уберешь? — спросила мама, видимо думая, что остроумно пошутила.
Но Ванесса последовала ее совету. Хотя бы затем, чтобы позлить Никке шумом пылесоса. На то, что Ванесса наводит порядок, он вряд ли сможет пожаловаться.
Потом Ванесса села к компьютеру. В онлайне пусто. Она попыталась позвонить Вилле. Ответа нет. Ванесса подошла к окну.
На Энгельсфорс лучше всего смотреть издали, в темноте, когда не видно ничего, кроме уличных фонарей и освещенных окон. Вдалеке виднеется купол. Церковь, где в воскресенье будет прощание с Ребеккой. Ванесса хотела бы пойти туда, но это невозможно, ведь никто не должен знать, что они с Ребеккой были знакомы.
Фрассе царапается в дверь, и она впускает его. Он ложится на кровать и довольно вздыхает. Ванесса косится на лежащий на столе телефон. Потом берет его и звонит.
Линнея тяжело дышит в трубку.
— Что-нибудь случилось?
Оторопев от вопроса, Ванесса не сразу понимает, что Линнея вряд ли ждет от нее «просто» звонка.
— Нет, я просто хотела…
— Я немного занята.
— Прости, — говорит Ванесса и кладет трубку.
Сердце у нее сжимается. Она звонит Вилле. В трубке слышны сигналы, один, другой. Вилле не отвечает.
Фрассе зевает во весь рот, удивительно, как он еще не вывихивает себе челюсть. Ванесса откладывает в сторону телефон и скачивает из Интернета ужастик. Возможно, придуманные чудовища заглушат голос монстров, которые, поселившись в ее голове, шепчут, что Вилле в эту самую минуту изменяет ей с Линнеей Валлин.
* * *Ветер такой, что дребезжат оконные рамы.
Мину сидит в Интернете и ищет информацию о демонах. Уже в который раз. И как всегда безрезультатно.
Истории, которые она находит, больше напоминают сказки. Она пытается сравнивать их между собой, но это ничего не дает. Да, в большинстве культур и религий есть свои образы злых существ. Но само по себе слово «демон» вполне безобидно. Оно произошло от греческого daimon, которое означало «дух», «божество», или «существо». Злые демоны появились только с развитием христианства.
Мину раздраженно вздыхает. Она уверена, что люди, которые выкладывают информацию на сайтах, на самом деле такие же чайники, как и она сама. Многое — откровенный фейк, что-то — выдумки так называемых сатанистов, остальное — бред религиозных фанатиков. Мину понимает, что боится их не меньше, чем демонов.
Она встает и массирует себе затекшие плечи. Взгляд падает на черный костюм, висящий на двери шкафа.
Вчера после школы они купили одежду для похорон. Мину откладывала это до последнего, пока мама не заставила ее поехать вместе с ней в Бурленге по магазинам. Мину чувствует, как к горлу подступает тошнота от одной мысли о похоронах. Похороны послезавтра, и она больше всего на свете хотела бы туда не ходить. Но мама настояла.
— Ты должна это сделать. Чтобы переработать горе. Ты поймешь потом, что я имею в виду.
Родители Ребекки не хотели делать из похорон спектакля и попросили прийти только самых близких.
Мину не знает, выдержит ли она. Что сказать маме Ребекки? Как смотреть в глаза ее братьям и сестрам? Будет ли там Густав? Она не встречала его после смерти Ребекки. Только читала его интервью в вечерней газете.
Мину берет черное платье и вешает его в шкаф, с глаз долой.
Потом она берет зачитанную до дыр «Тайную историю» и ложится на кровать. Но не может сосредоточиться на хорошо знакомых словах. Мысли блуждают от ректора к демонам, от школы к Максу.
Макс. Воспоминания о нем прогоняют черные мысли, и Мину медлит, стараясь сохранить в душе это приятное чувство. Незаметно мысли переходят в сокровенные мечты, те мечты, которые уже много раз заполняли ее одинокие вечера.
25Черные силуэты деревьев отпечатываются на бело-сером небе. Погода никакая — ни солнца, ни дождя, одна серость, которой, как крышкой, накрыло город.
Мину идет по дорожке, ведущей к входу в церковь. Под туфлями хрустит гравий. Новое платье туго обтягивает грудь, трудно дышать. Две пожилые дамы в черных пальто стоят у церковной лестницы, близко друг к другу, и разговаривают приглушенными голосами. Мину смотрит на их седые волосы и морщинистые лица и думает: «Ребекке никогда уже не стать такой».
И мама, и папа были готовы взять отгул и пойти вместе с ней, но Мину отказалась. Почему, она сейчас не помнит. Но очень жалеет о своем отказе.
Ей представляются всякие ужасы. Вдруг она сделает что-то не так, слишком громко заплачет, начнет истерически хохотать, упадет в обморок или споткнется. Что, если она испортит похороны Ребекки ее семье и друзьям? Имеет ли она вообще право находиться здесь, если знала Ребекку так недолго?
Мину медленно поднимается по церковной лестнице, проходит мимо пожилых дам, заходит в открытые двери. Ряды скамеек уже заполнены людьми. Все они сидят к ней спиной. Никто не заметит, если она развернется и уйдет.
Но тут она видит белый гроб. У алтаря на мольберте большое фото Ребекки. Хорошая фотография. Ребекка сидит у озера Дамшён, немного щурясь на солнце, и улыбается в объектив. И Мину понимает, что должна остаться.
Она единственная здесь, кто знает, почему погибла Ребекка. Единственная, кто знает, что это не было самоубийство. Поэтому она должна остаться. Хоть кто-то на похоронах Ребекки должен знать правду.
Идя между рядами, Мину думает о том, что сюда же приходят женихи и невесты, и родители приносят крестить детей. Родители Мину не религиозны, и у нее нет привычки молиться. Но сейчас она понимает, что может привлекать в церкви. Здесь рождение, жизнь и смерть сосуществуют рядом друг с другом.
Мину садится где-то в середине и пытается держаться как можно более незаметно.
Начинают звонить колокола.
Слышатся всхлипывания.
Она снова смотрит на фотографию Ребекки. Видит ее улыбающееся лицо, такое живое. И как будто только сейчас понимает, что Ребекка никогда не вернется. Никогда. Думать об этом «никогда» — словно смотреть в бездонную пропасть. Это не поддается пониманию. Вечность. Бесконечность. И вдруг подкатывают слезы. Мину боится потерять над собой контроль. Пряча лицо в ладонях, она думает о том, кем Ребекка была и кем могла бы стать, и обо всем том, что она уже никогда не почувствует, не увидит, не услышит, не будет любить и ненавидеть, не будет тосковать и смеяться. Целая жизнь. Целой жизни больше нет.
Сегодня службу ведет не Хелена Мальмгрен, мама Элиаса. Это и понятно. После смерти Элиаса прошло еще совсем мало времени. Хелену заменяет молодой священник. Он чувствует себя неуверенно, запинается и бормочет себе под нос. До Мину долетают слова — такая молодая… На все есть воля Божия… после смерти… — но слова не доходят до сердца, не утешают. Священник говорит о Ребекке, а кажется, будто он говорит о другом человеке, и Мину хочется только, чтоб он замолчал. Оставил их в покое. Она ненавидит священника за то, что он так плохо подготовился. Ненавидит псалмы о душах, идущих с песней в рай. Как можно делать вид, будто в смерти Ребекки есть что-то красивое и осмысленное?
Начинает играть орган. Осторожные звуки плывут под куполом церкви.
Родители Ребекки поднимаются и идут к гробу. Папа Ребекки — Мину видит его впервые — высокий широкоплечий мужчина, с красным от слез лицом. Он плачет, и его всхлипывания эхом разносятся по церкви, пробиваясь сквозь пелену органной музыки. У мамы сдержанное, закрытое выражение лица, какое бывает у людей, пребывающих в глубоком шоке. Родители поддерживают друг друга. За ними идут братья Ребекки — мальчики так похожи на старшую сестру, что у Мину от боли сжимается сердце. Дети одеты в черные костюмы и, крепко держа друг друга за руки, следуют за родителями к белому гробу. «Понимают ли они до конца, что происходит?» — думает Мину. Последним идет пожилой мужчина, обнимая мальчиков за плечи.
Молодой священник уважительно кивает семье, и на его лице видно искреннее сочувствие. Раздражение Мину улетучивается. Священник действительно хочет утешить родных Ребекки. Это невозможная задача. Но он хотя бы пытается.
Вот люди, сидящие перед Мину, встают, и она присоединяется к ним. Ноги не слушаются ее, когда она идет к гробу. Подойдя ближе, она снова начинает плакать. И радуется этим слезам — она плачет вместе с семьей Ребекки и всеми, кто знал ее. Смягчить их боль она не может, но может хотя бы ее разделить.
Мину видит большой венок с белой лентой. Он украшен белыми лилиями, на ленте написано: «ПОКОЙСЯ С МИРОМ. ТВОИ ДРУЗЬЯ». Они выбрали самые тривиальные слова из всех возможных, чтобы не привлекать к себе внимания. Но Мину знает, от кого венок, и это придает ей сил.
Один за другим люди подходят к гробу и кладут на него цветы. У Мину нет с собой цветка. Она не знала про такой обычай. Подойдя к гробу, она просто прикладывает к нему ладонь. И ждет чего-то. Знака. Электрического разряда. Но дерево только холодит кожу. Невозможно представить себе, что там, в гробу, лежит Ребекка.
