Эфирный эликсир (СИ) - Порошин Влад

— А вы сами, где читали «Властелина колец»? — Пристал настырный очкарик уже ко мне.

— Читал в оригинале, когда летом ездил на деревню к дедушке, — соврал я, развернув парня ко мне задом к выходному проёму двери передом. — Гуляй пока молодой. Ну, так как мой заказ? — Я посмотрел на библиотекаршу. — Тоже прийти через неделю?

— Как раз по истории Второй Мировой книги есть, — смутившись, пробубнила Софья Ткачёва и направилась к высоченным полкам, в которых творчество писателей и летописцев было плотно утрамбовано в прочные картонные и бумвиниловые обложки.

Я посмотрел по сторонам, в читальном зале можно было не только яблоко уронить, но и без проблем рассыпать целый самосвал крупных зрелых плодов. Так как желающих чего-нибудь почитать сегодня было мизерным, всего лишь трое ребятишек и те что-то черкали карандашами в своих школьных альбомах для рисования.

— Ну, чего тебе? — Мой взгляд упёрся в очкастого школьника, который домой уходить упрямо не желал.

— А когда всего «Властелина колец» переведут?

— В восемьдесят девятом году, но это пока секретная информация, — тихо ответил я пареньку. — Мне один знакомый дипломат из Англии нашептал. Но если ты сейчас не отвяжешься, то до 89-го года не доживешь. Намёк понял?

— А мне мама говорит, что детей бить нельзя, — пробормотал школьник и пошагал на выход, правильно осознав мой намёк.

— Вот ваша история Второй Мировой. — Библиотекарша принесла две большие и толстые книги. — Это 6-ой и 7-ой тома. Перелом в войне и завершение коренного перелома.

— Отлично, — не на шутку обрадовался я. — С меня шоколадка. И кстати, а когда новая лекция про Шамбалу и про Рериха? Я один раз был и мне очень понравилось.

— Сергей Петрович удивительный и разносторонний человек, — восторженно произнесла работница библиотека и, тяжело вздохнув, добавила, — но следующее занятие состоятся только через неделю. Серёжа поехал по местам силы.

— Ясно, — кивнул я с видом знатока. — Когда за окном бушует кали-юга, эпоха падения морали и нравственности, силы для противостояния тьме нужны не малые.

— Да, да, да. Самый тёмный час — перед рассветом, — зашептала библиотекарша, тревожно оглянувшись по сторонам.

— Я вас понимаю, — так же тихо сказал я, подмигнув немного странной женщине, и пошёл на выход из храма художественной и деловой литературы.

«Значит, смылся куда-то наш просветлённый гуру, дзен-буддист, ёжкин кот. Ушёл в нирвану, просил неделю не беспокоить, — подумал я, выйдя в коридор и таща в руках печатную машинку с двумя толстенными книгами. — Не нравится мне этот Дроздов. Во-первых, пудрит библиотекарше мозги, во-вторых, живёт у неё на халяву. В-третьих, ещё неизвестно что за чаёк он продаёт. В 19-ом веке Ост-Индская компания под видом чая и специй из Индии и Китая везла далеко не чай и специи, а опиум, который раскупался в Европе, как горячи пирожки в морозный день. Опиумом даже лечили больных до самой их кончины. Только не надо говорить, что никто не знал, смертоносности такого в кавычках лекарства. Знали, но британских аристократов, сделавших баснословные состояния на опиуме, всё устраивало».

— Здравствуйте молодой человек! — Услышал я знакомый голос Олега Степаныча, директора местного краеведческого музея.

— Добрый день, а я к вам. — Я, покачиваясь с боку на бок, аккуратно развернулся, чтобы не уронить печатную машинку. — Хочу для газеты записать рассказ о «духе тьмы». Веду сейчас колонку в «Шахтёрской кочегарке», называется «Искатель». Читали?

— Честно говоря, я газеты как то не очень уважаю. — Заулыбался директор музея. — Хотите написать про «духа тьмы»? Не возражаю. Может ещё что-то интересует? — Спросил мужчина, и мы не спеша потопали по широкой лестнице, ведущей со второго этажа на третий.

— Есть такой интерес. Помните в вашем рассказе, шахтёр нашёл множество золотых царских червонцев. Откуда вообще здесь взялись золотые монеты? Шахтёрск — это не Москва, не Ленинград и не Киев, это всего лишь маленький городок на Урале.

— Дааа, — протянул Олег Палыч. — А вам в рот палец не клади, так? Ха-ха. История появления здесь богатого клада наиинтереснейшая. Я сейчас заварю чайку, а ты проходи пока в мою коморку.

Я еле влез в узенький кабинет директора, заваленный стопками бумаг. Печатную машинку поставил на подоконник, две толстенные книги в коричневой обложке положил сверху, а сам очистил от связки каких-то книг второй жёсткий деревянный стул, на который и сел.

— История эта началась летом в далёком 1918 году, — сказал директор музея, принеся два гранёных стакана с горячим чаем в металлических подстаканниках. — В Екатеринбург пришла срочная радиограмма, вытрясти всё золото и драгоценные украшения из зажиточных горожан, из банков и из монетного двора. Так как с юга наступали белочехи и город практически был обречён. И 25-го июня почти без сопротивления войска красной армии покинули столицу Урала, а вагон с золотом устремился в Москву. Но на подходе к Перми, появилось новое тревожное известие. Казань взята войсками полковника Каппеля и путь на Москву отрезан. Тогда состав с «золотым» вагоном решили тайно направить на север в сторону Соликамска.

— Понятненько, — сказал я, отхлебнув чайку. — Вот почему ящики с золотыми червонцами спрятали в наших шахтах. Что-то потом откопали обратно, а что-то так до сих пор и покоится под землёй. Мне бы для статьи имена и фамилии красноармейцев нужны. И кстати, а как шахта называлась, куда золотишко-то перекочевало?

— Может не надо про шахту? — Отпил кипяточка и Олег Палыч. — Народ нынче дикий, как полезет золото искать, мало того, что передерутся, так ещё и завалит кого-нибудь. Ты так в статье об этом и напиши, что золота нет, вывезли всё до копейки, и точка.

Качковый зал, где знакомый моего отца дядя Миша отчаянно тягал стокилограммовую штангу, сегодня был полон как никогда. Кроме меня, Рысцова и примкнувшего к нам хулигана Широкова, здесь качали пресс и бицуху и другие парни из нашего района. По веянию капризного ветра перемен мода на библиотеки неумолимо улетучивалась в прошлое, а на мощные бицепсы и трицепсы наоборот наступала. И когда Толик Широков вытащил две пары боксёрских перчаток и предложил товарищеский спарринг, чтобы мышечная масса не шла во вред скорости работы рук и реакции, дядя Миша не выдержал:

— Не хватало, чтоб вы здесь ещё и кулаками махали, сопляки! Уё…те в коридор! Это зал для серьёзной тяжёлой атлетики, а не для разного, б…ь, баловства!

— Михаил Иваныч, больше не повторится, — козырнул я, приложив руку к «пустой голове». — Согласен, тут уже и дышать-то нечем.

— Соплячьё сопливое, — тихо себе под нос прошипел штангист.

Поэтому первый спарринг с хулиганом «Широким» мы устроили в длинном и узком, словно пенал, коридоре спортивного зала. А чтобы никто не пострадал, заранее договорились, сначала атакующую комбинацию проводит Толя, я защищаюсь, затем работаю я, а в защите терпит уже Широков. Андрюха Рысцов взял на себя функции рефери.

— Готовы? — Спросил он, и когда мы кивнули головами, он скомандовал. — Бокс!

И «Широкий» тут же полетел молотить на максимально предельной скорости, но не вкладывая силу в удары.

— Бум! Бум! Бум! Бум! — Послышались шлепки сбитыми старыми перчатками по моей защите. — Бум! — Закончил свою комбинацию хулиган уже более четким акцентированным ударом в мой блок, через который долетело и до лица.

— Брейк! — Выкрикнул Рысцов. — «Широкий» готов? Бокс!

— Бум! Бум! Бум! — Я выбросил левый прямой, затем правый прямой в голову и провёл апперкот в печень даже не вполсилы, а в четверть.

— Б…ь! — Присел на одно колено Широков, не ожидавший, что я плюхну ему по корпусу.

— Считай, что выпил бутылку водки, — улыбнулся я. — Дыши, дыши. Давай поработаем только по перчаткам, а то покалечимся.

— Я фотку этой Кузнецовой принёс, — разогнулся наш школьный хулиган, морщась от боли.

— А я сегодня на автовокзале потолкался, — похвастался Рысцов. — Видел двоих мужиков на красных «Жигулях». Один пенсионер, второй молодой. Лет тридцать, наверное, высокий, здоровый и лицо с оспинами, такое не приятное и не чистое. Бля буду, он и есть тот маньячело, у меня нюх. С такой мордой ему бабы не дают, вот он на них злость и вымещает.