Джон Бойн - Здесь обитают призраки

За такими помыслами я свернула и очутилась у дома Хеклинга; несносный этот человек стоял во дворе над грудою поленьев и расщеплял их надвое топором. Заметив меня, он опустил топор, платком отер пот со лба и кивнул, а пес его Перец бросился ко мне и заскакал вокруг.

— Гувернана, — промолвил Хеклинг, омерзительным манером облизав губы.

— Мистер Хеклинг, — откликнулась я. — Ни сна ни отдыха, да?

— А то. Коли я не сделаю, никто не сделает, — пробормотал он. Этот человек умел осиять солнышком пасмурный день.

Неподалеку в стене особняка я разглядела почти сокрытую с глаз дверь, коей миссис Ливермор каждодневно ходила наверх к мистеру Уэстерли. Пока сиделка мне на нее не указала, я и не замечала этой двери, однако ныне, замечая, недоумевала, отчего строители так тщились сохранить ее в секрете.

— Вы всегда работали один, мистер Хеклинг? — спросила я, снова к нему обернувшись, и он вопросительно дернул бровями:

— Чего?

— Я спросила, всегда ли вы трудились в поместье один. Чинили, рубили дрова, правили коляской и все прочее? Надо думать, в прошлом работы здесь было существенно больше.

— А то. Было такое, — отвечал он, обращаясь к прошлому с явной неохотою. — Другие работали, над которыми я был главный, но теперича-то зачем? Всех распустили. А меня оставили, потому как хозяйству нужон хучь один сторожитель. Да и родился я тута.

— Вы здесь родились? — удивилась я.

— В этом вот дому, — сказал он, кивнув на свое обиталище. — Папаша мой прежде меня тоже сторожителем был. И его папаша тоже. Но я последний. — Он вздохнул, отвернулся, и впервые под этой заскорузлой личиной я разглядела весьма одинокую личность.

— А детей у вас нет?

Он подергал щекой, что-то жуя.

— В живых нету.

— Простите меня, — сказала я. Разумеется, у каждого из нас свои истории.

— А то.

Он нагнулся, ухватился за топор, прислонил его к колоде, затем добыл самокрутку из кармана.

— Вы, надо полагать, все замечаете, мистер Хеклинг? — помолчав, сказала я.

— Чего?

— У вас глаза всегда открыты.

— Открыты, ежели не сплю.

— Вы не замечали тут чужаков?

Он сощурился и глубоко затянулся самокруткой, разглядывая меня.

— Чужаков? — повторил он. — С чего это вы такое спросили, гувернана? Кто-то у нас тут околачивается?

— Да нет, просто Юстас обмолвился. Будто видел в поместье престарелого джентльмена. Они беседовали.

— Тута нету престарелых жентельменов, — потряс башкой Хеклинг. — А то б я приметил. Или Перец, и тогда жентельмену не поздоровилось бы.

— Возможно, Юстас напутал, — сказала я.

— Может статься. Мальчишки бесперечь сочиняют чего-нибудь. Уж вы-то небось знаете.

— Юстас никогда не лжет, — отвечала я, сама удивившись, с каким жаром его защищаю.

— В этом разе он первый такой мальчонка на свете. Когда я сам мальчонкой был, завирался то и дело. Папаша меня за это поколачивал, как по распорядку прямо.

— Мне очень жаль это слышать.

Он как будто растерялся:

— Это чего так?

— Ну… вам, вероятно, было неприятно.

Он пожал плечами:

— Небось сам напросился. Мальчонку бы выпороть, коли врет, что видал, а чего не видал.

— Я не собираюсь пороть Юстаса, — твердо заявила я.

— Да это, я так прикидываю, папашина работа, — сказал он и со вздохом отвернулся. — А мистер Уэстерли у нас навряд ли сможет парнишку окоротить, а?

Я не ведала, имел ли он в виду сказать гадость или просто констатировал положение вещей; как бы то ни было, возразить нечего. Наказывать сына — отцовская работа, и совершенно ясно, что отец Юстаса не может взять ее на себя. Я помотала головой; все это несусветица, я не верила, что Юстас лгал.

— Если вы все-таки увидите некоего джентльмена, — сказала я, — престарелого джентльмена или любого чужака, коему здесь не место, сообщите мне, будьте добры.

— А то я его попросту пристрелю, — сказал Хеклинг. — Потому как вломился без спросу.

— Ну да, — согласилась я, уже от него отворачиваясь. — Тоже можно.

Шум за спиною понудил меня обернуться снова — к моему изумлению, из-за домика Хеклинга вышел не кто иной, как стряпчий мистер Рейзен. Он просиял, потом закашлялся, лицо его вновь обрело невозмутимость, после чего обладатель сего лица вежливо мне поклонился.

— Мисс Кейн, — промолвил он. — Как я счастлив видеть вас.

— И я рада вас видеть, мистер Рейзен, — отвечала я, неизвестно почему слегка покраснев. — Какой сюрприз.

— Я пришел к Хеклингу по делу и, прошу извинить, услышал зов природы. Благодарю вас, — прибавил он, кивнув Хеклингу. — На сегодня, полагаю, мы закончили?

— А то, — отвечал Хеклинг, вновь подобрал топор и попятился, ожидая нашего отбытия, дабы продолжить рубку. Уловив намек, мы со стряпчим зашагали к дому, где я заметила его коляску.

— Кое-какие счета, — на ходу пояснил мистер Рейзен. — Хеклинг — человек надежный и кристально честный, но едва ему что-нибудь требуется, запросто помещает заказы в деревенских лавках и велит им присылать счет ко мне. Разумеется, мне вовсе не жалко, я знаю, что он в жизни не потратится на себя лично, но временами предпочтительно вместе проштудировать эти счета, дабы мы оба понимали, каковы расходы поместья.

— Надо полагать, разобраться в них нелегко, — сказала я.

— Бывает, — согласился он. — Однако Годлин-холл — не самый каверзный мой клиент. Я знаком с владельцами более скромной недвижимости и существенно меньших средств, чьи дела запутаны в изумительно затейливые клубки. Распутывать эдакие узлы под силу разве что просоленному морскому волку. Как бы то ни было, почти всею повседневной работой занимается мистер Крэтчетт. Я берусь только за сложные случаи. И ныне, конечно, не то, что в прежние времена. Когда мой отец был поверенным отца Джеймса…

— Боже всемогущий! — воскликнула я. — Неужели в этом краю все следуют по отцовским стопам? И, когда приходит срок, перенимают отцовские обязанности? Хеклинг только что поведал мне то же самое о своем семействе.

— Таков естественный порядок вещей, мисс Кейн, — с легкой обидой отвечал он, и я пожалела о своем тоне. — Юриспруденция — дело, знаете ли, уважаемое. Как и работа главного смотрителя поместья, раз уж ты родился в семье смотрителей. Да и труд гувернантки, если вдуматься.

— Разумеется, мистер Рейзен, — покаянно отвечала я. — Я и не хотела сказать ничего иного.

— Могу ли я поинтересоваться, чем занимался ваш отец?

— Он служил в энтомологическом отделе Британского музея.

— Всю жизнь?

— Вообще-то нет, — сказала я. — Будучи моих лет, он одно время учительствовал. Наставлял маленьких мальчиков в школе.

— А до вашего приезда к нам в Норфолк? Напомните, чем вы занимались?

Я улыбнулась. Впервые за долгие дни мне захотелось рассмеяться.

— Учительствовала, — признала я.

— Несомненно, учили маленьких девочек в школе?

— Совершенно верно.

— Что ж, мисс Кейн. — Остановившись у коляски, он выпрямился во весь рост и расправил плечи с бесконечным удовлетворением. — Похоже, что хорошо для нас, провинциалов, то и жителям благословенной нашей столицы не вредит.

Я взглянула в его блестящие голубые глаза, и мы улыбнулись друг другу. Взгляды наши скрестились, на лице стряпчего нарисовалось смущение. Губы его приоткрылись; он как будто хотел что-то сказать, но не находил слов.

— Да-да, — наконец промолвила я — пускай он насладится своей маленькой победой. — Я безусловно заслужила ваш упрек. Но, мистер Рейзен, неужели вам потребно так скоро уезжать?

— Вы приглашаете меня остаться?

Я не нашлась с ответом. Он вздохнул и погладил свою лошадь.

— Я себе выделил полдня отдыха, мисс Кейн, — объяснил он. — Думал разобраться со счетами Хеклинга, а затем отбыть домой, посидеть с бокалом кларета над «Оливером Твистом», какового читаю сейчас впервые со времени публикации. Изумительная история. Я могу одолжить вам прошлые номера, если угодно.

— Вы очень любезны.

— Любезность тут ни при чем, — отвечал он. — Я понимаю, что временами в Годлин-холле бывает… как бы это лучше выразиться?.. скучновато. В отсутствие взрослого общества. Чтение на досуге вас развлечет.

Я улыбнулась. В Годлин-холле, подумала я, постоянно проживают еще трое взрослых: Хеклинг, миссис Ливермор и мистер Уэстерли. Один не любит беседовать со мною, другая не желает беседовать со мною, третий не в силах со мною побеседовать. Невзирая на это «скучновато» — наипоследнейшее слово, коим я описывала бы свою жизнь в поместье.