Сергей Пономаренко - Темный ритуал
Дмитрий медленно подъехал к приоткрытым воротам. Сторож о чем-то весело болтал с рабочим в синей спецовке, не обращая на него внимания, и он въехал на территорию кладбища.
— Цветы! — спохватился Дмитрий.
Остановив автомобиль, он пешком вернулся на цветочный рынок у главного входа. Алена любила белые розы, но их тут не оказалось, и он купил восемь желтых.
Ему вспомнился грязный, пыльный траурный зал, заполненный людьми, закрытый гроб, охапка колючих белых роз в его руках. Священник, его невнятная скороговорка, и обжигающий ненавистью взгляд ее матери. «Алена умерла! Алены больше нет! Алена ушла навсегда!» — Мысли молоточками стучали в висках, отдаваясь острой болью в сердце. «Смерть и любовь не признают черновиков, их невозможно повторить. Но любовь можно подменить страстью, лишь смерть не терпит подмены».
С тех пор прошло шестнадцать лет, но ожившие воспоминания были неожиданно яркими и болезненными. Дмитрий вернулся в автомобиль и поехал вперед, с жадностью все разглядывая, словно ища перемены. Внешне кладбище совсем не изменилось за прошедшие годы, и это словно подчеркивало, что время не властно над его обитателями. Не спеша он проехал мимо стоящих рядом двух огромных роскошных памятников-монументов из темного гранита, знакомых ему еще с тех пор. На одном из них в полный рост был изображен мужчина, на другом — девушка. Он вспомнил, что это могилы цыганского барона и его дочери. С ними вроде была связана какая-то трагическая история, но она полностью выветрилась из его памяти. На ходу он попытался прочитать надписи на памятниках, словно они могли освежить память, но лишь разобрал имя — Оглы, — присутствующее на них обоих.
Вместо ожидаемой справа березовой рощи он увидел заполненный могилами участок, которого раньше не было. Смерть заставляет высвобождать все новые территории для постоянно прибывающих усопших, хотя это кладбище уже давно официально было закрыто. Внутренний голос ему подсказал: «Сверни направо и двигайся к наружной ограде». Боковые ответвления были похожи друг на друга как близнецы, и он свернул наобум.
Вдоль пешеходной дорожки, на которой едва помещался внедорожник Дмитрия «Порше Кайен», выстроились в ряд дорогие памятники, будто богатство и величина надгробия могли как-то повлиять на загробную жизнь их обитателей, если та, конечно, существует.
Асфальт закончился, и Дмитрий выехал на грунтовую дорогу. Справа от него, до самой кладбищенской ограды, тянулась пока нетронутая лесополоса. Память проснулась, когда он увидел бронзового мужчину в костюме, напряженно всматривающегося в даль, и под ним надпись «Голубев». Чуть дальше виднелась общая стела для двух молодых ребят с различными фамилиями. На этом участке были похоронены «братки», жертвы разборок конца девяностых.
Вдруг сердце в груди тревожно заколотилось, ему вспомнилось, как он с окаменевшим лицом прятался в толпе, не веря, что в закрытом гробу, медленно опускаемом в яму, находится его Алена. Ее мать, сухонькая женщина лет сорока пяти, в черном платке и такого же цвета одеянии, едва держалась на ногах, словно ожидая подходящего порыва ветра, чтобы взлететь к душе безвременно упокоившейся дочери.
Со стелы из темного гранита-габбро на него смотрела Алена. Она будто бы укоризненно прищурилась, недовольная столь долгим отсутствием, но легкая улыбка на устах была свидетельством прощения. Теперь она здесь не одна — с правой стороны осуждающе смотрит на Дмитрия ее мама, плотно сжав тонкие губы. Судя по дате, Маргарита Львовна умерла через два года после гибели дочери. Сухие цифры дат жизни и смерти ничего не сообщают о причине ее смерти. Маргарита Львовна безумно любила свою единственную дочь, и ее сердце, должно быть, не выдержало столь тяжкой и болезненной утраты.
Памятник был в весьма запущенном состоянии, пыльный и грязный, и Дмитрий решил немного привести его в порядок. Принес из автомобиля бутылку минеральной воды и с помощью тряпки вытер его. В лучах солнца мокрое изображение Алены приобрело веселое выражение, и ее мама стала более благосклонно смотреть на него. Дмитрий помнил этот взгляд и эту улыбку Алены, ведь он сам ее тогда сфотографировал, и события прошлого ожили в его памяти, острой болью затронув сердце и душу. Он присел у подножия могилы на поржавевшую, с облупившейся краской железную скамеечку.
Обнявшись, они с Аленой стоят у кромки воды. Ему тридцать, он полон сил и энергии, и кажется, что весь мир принадлежит ему или, по крайней мере, должен в будущем принадлежать. Вдруг девушка, как рыбка, выскальзывает из его объятий и показывает рукой на зеленый остров посреди Днепра:
— Его называют островом Любви. Существует предание, что влюбленные, хоть раз побывавшие на этом острове, никогда не расстанутся. Ты меня любишь, Дима?
— У тебя есть сомнения? — Дмитрий смеется, снова привлекает ее к себе, намереваясь поцеловать, но она ловко уворачивается и отступает на безопасное расстояние.
— Я хочу, чтобы мы побывали на этом острове!
— Предпочитаешь вплавь? — Дмитрий не верит в серьезность ее намерений: минутная причуда, да и только.
— На моторной лодке. И не откладывая. Любовь — как костер, он постоянно требует дров, а любовь — подтверждения поступками.
— Где же я возьму моторную лодку? — недоуменно пожимает плечами Дмитрий, но, заметив, что обида исказила черты ее лица, идет на попятную. — Хорошо, я придумаю, как это сделать. В ближайшие выходные…
— Нет, не откладывая! — твердо заявляет Аля, и Дмитрий сдается.
Они отправляются на стоянку моторных лодок в Выдубицком заливе и долго ходят, пока не удается договориться с сердитым усатым рыбаком, ставившим мотор на «Казанку». Твердолобость рыбака пробила существенную брешь в бюджете Дмитрия, но, оказавшись на острове, он нисколько об этом не пожалел. Они оказались там совершенно одни и были счастливы! Гуляли и купались, фотографировались, пока не опустились сумерки, и вот тогда Дмитрий заволновался: почему рыбак не приезжает за ними? Он уже начал строить планы, решил, что в случае чего отправится вплавь за лодкой. Алена нисколько не беспокоилась и даже обрадовалась этому приключению.
— Мне здесь очень нравится, я готова тут провести всю ночь. Конечно, мама будет волноваться, но ведь она знает, что я с тобой. Вместе нам ничего не страшно, и ничего с нами не случится.
Вспоминая те, вроде не особо значимые, события, Дмитрий ощутил, что прикоснулся к чему-то очень хорошему, доброму, и на душе стало чрезвычайно легко, но и грустно оттого, что это больше никогда не повторится. Даже то, что он переживал тогда на острове из-за долгого отсутствия лодочника, сейчас казалось чем-то забавным. Это был один из самых счастливых дней в его жизни.
Дмитрий ощутил необычное спокойствие, в котором давно нуждался. Ритм его жизни требовал все время двигаться вперед без оглядки, подчинив этому движению силы, эмоции, ощущения, по сути, стать запрограммированной машиной. Дмитрий усилием воли стряхнул с себя наваждение воспоминаний.
Протирая стелу с обратной стороны, он прочитал надпись: «Вспомни мое имя, и я буду жить». Где-то он уже слышал или читал эту фразу. Глядя на изображение погибшей невесты на камне, Дмитрий вслух поинтересовался:
— Алена, если бы ты не улетела тем рейсом и мы бы поженились, как сложилась бы наша совместная жизнь?
Лучи солнца перекрыли облака, и на лицо девушки наползла тень, словно и она задумалась над этим вопросом.
— Прости меня, Алена, давно тебя не навещал. К сожалению, не могу пообещать исправиться. Я думаю, что если бы мы тогда поженились, то у нас все было бы хорошо, но жизнь внесла свои коррективы.
Дмитрий вновь присел на скамейку, задумался. К появлению злополучного платья на яхте Маргарита Львовна не имела отношения, так как умерла задолго до этого. Остается только Виталий? Алена была девушка видная, ребята за ней ходили вереницей, и ей это нравилось. Все его друзья были в нее влюблены. Те же Дарик, Лазарь… Но ведь платье мог подменить только Виталий!
Дмитрий вспомнил, как познакомился с Аленой. Это произошло в стенах университета, он как раз оттуда увольнялся, в руках держал обходной листок, а в голове стучала тревожная мысль: «Правильно ли я делаю? Стоит ли бросать аспирантуру, научную карьеру, менять это на коммерческую деятельность с неопределенными перспективами?» Своими сомнениями он делился с Виталием и Лазарем, стоя у окна, и не заметил, как вдруг рядом возник сияющий Дарик, и он был не один.
— Друзья, имею честь представить свет моих очей, прекрасную Алену! Из-за таких красавиц, как она, начинались и Троянская война, да и вообще все войны. — Дарик лучезарно улыбался, не сводя горящего взгляда с девушки с распущенными длинными светлыми волосами, в легком облегающем платьице, подчеркивающем тонкую талию, изящную фигурку, сияющее красотой личико.
