Не буди Лешего - Юрге Китон
Всех мы их положили в этой же рощице слоем ровнёхоньким. Будут берёзкам удобрением.
Глава 4. Водяной и бражка
— Баюнка, поможешь мне туловища эти валежником закидать? — кота спрашиваю. Негоже оставлять их так валяться. И хоронить нельзя — чай, нежить, земля не примет. Но и так оставлять негоже.
— Мяу, — ответил Баюнка. Уши подранные, на морде кровь запеклась. Пасть было разинул, частушкой, видать, ответить хотел, потом чихнул только и в лес удрал.
Понятно, прибираться мне одному здесь.
Лешаков прикрыл ветками, уже не встанут они, в упырей не превратятся. Как на солнце выгорят, иссохнутся, воздухом очистятся, травой взойдут, после того только с землицей перемешаются. Станут её костью, мышцей, нервами. Но это потом. А пока мне мертвечину эту таскай перетаскивай, в рядочек укладывай да ветками закрывай.
Умаялся.
Иду, самого шатает знатно. Добрёл до ручья большого, наклонился к воде, встал на одно колено. От одёжи моей по студёной водице след кровавый пустился. Эх, нехорошо. Ладно бы к мёртвой воде пришёл, а то к обычной речке. Вдруг как прыгнет мне кто на спину! И топор мой на дно пошёл, и я чуть за ним не туда же. Но удержался. Скинул с себя вражину, за шкирку схватил. Смотрю — Лешак недорубленный!
— А ты что, самый хитрый? Схоронился где, пока другие дрались? Захотел взять хитростью?
Молчит.
— Леший живой ваш?
Молчит.
— Или прогнал вас из лесу, так вы пошли себе новый искать?
Ни слова не молвит.
— Много вас развелось, откуда взялись вы? Тесно вам стало? Или плодит вас кто, чтоб на меня натравливать?
Тишина в ответ.
— Да ты ещё хуже чем Баюн. Тот хоть иногда мяукает. Утоплю я тебя.
И сунул его башкой в речку. Держу, не отпускаю, жду пока перебрыкается. Вытащу — так, может, будет сговорчивей.
Вытащил. Спросил ещё раз. Лешак сговорчивей не стал. Нравится ему, может, купаться?
Окунул ещё раз. И ещё. На третий раз из воды Водяной выныривает. Я даже растерялся. Был бы топор под рукой, может, и стукнул бы с неожиданности его по лбу.
— Ты что творишь, мракобесина лесная? Ты почто мне воду мутишь, рыбу пугаешь?
— Так вот, — показываю ему Лешака морду кабанячию.
— Не убежит? — Водяной отплывает слегка.
— Нет, за рога крепко держу его.
— Это что же, Лешак?
— Он.
— А не можешь ты его топить где-нибудь в другом месте?
— А где мне его топить прикажешь? Чай каждая лужа твоя.
— Ну… придумай что-нибудь. Почто тебя голова такая здоровая да рогатая? Поди ума палата. Топором стукни!
— Уплыл топор на дно. У тебя где-то.
— Погодь, — Водяной под воду ушёл, вернулся с моим топориком. В воде он его ещё держал, а над водой поднять не смог.
— К чему такая тяжесть большая? — спрашивает.
— На тебя, небось, отовсель не нападают.
— Так моя река всё больше по твоему лесу протекает. Удобно, — Водяной крякнул.
— Мзду буду брать.
— Так я завсегда! — он отдал мне топор и снова нырнул. Вынырнул он с флягою. — Вот! Я что и приплыл-то!
— А говоришь, воду мутят.
— Ну это… Ты от Лешака своего избавляйся. Или, смотри, может, третьим будет?
— Буду, — ответил Лешак.
— Глянь, он разговаривает! — я его от удивления из рук в воду и выпустил. Водяной хоть брезгливый, но поймал и вытащил.
— Ты это, Лешаками не разбрасывайся. Наконец-то кто-то пьющий попался акромя нас с тобой.
— Так это вражина. Убить меня хотел, — я взял будущего собутыльника за шкирку. — Пойдёшь ко мне, нежить неразумная, в услужение?
— Я разум имею, — обиделся Лешак. — В услужение не пойду, а выпить выпью.
— Мудр, — Водяной хлопнул по фляге. — Ну так что, нежить лесная, выпьем за здоровье речной нежити?
— Что в фляге? Живая вода?
— Обижаешь! Брага!
— Человеков обнёс?
— У них сегодня праздник. Ночь Купальская. Хотели в реку вылить такое добро, шалопаи, меня, видать, задобрить. Так я не дал, всю флягу забрал да унёс.
— То-то они, верно, удивились.
— Не, все хороши уже, — Водяной руку к шее поднёс, жестом показал, насколько. — Аж завидно. Ну и, как говорится, что в воду упало, то пропало.
— Наливай уже, разбухтелся.
Водяной снова крякнул, три листа кувшинки сорвал и сделал нам чарочки.
— Мне не надо, у меня своя посуда с собой, — протянул ему рожок свой.
— Сколько наливать?
— Края не видишь?
— Это по-нашему, — Водяной вернул мне рожок, Лешаку протянул брагу в кувшиновом листе, сам тоже себе соорудил чарочку.
— Ну… будем!
— Куда ж мы денемся.
Глава 5. Сообразили
Выпили. Разлили ещё. Я у Лешака спроси возьми:
— Так изжили Лешего своего?
— Сбежали… Был Лешак Разгуляк, сказал что в лес нас новый уведёт, надо только Лешего местного, тебя, то бишь, со свету изжить. Да и будет лес наш. Хватит леса и новому Лешему и дружине его.
— А ты всё один да один, а, ваше Лешачество? — пьяный Водяной мне подзуживает. — Смотри у соседа какое войско!
— Только что-то разбегается, — я потребовал себе ещё. Выпил. Кости внутри срастались дюже больно. Скрипело всё, переплетались жилы заново, зарастало мясо.
— Тебе живой водицы, может, достать? — Леший подмигнул.
— А у тебя есть?
К тому источнику не ближний свет.
— С собой есть немного. Но бодрит так, что в нутре поколачивает!
Конечно, если живое принимать в мертвое.
— Взбодришься?
— Нет, — я отказался. — Оставь пока.
— Как знаешь! — Водяной фляжку прибрал.
— Мне дай! — Лешак лапы протянул, мигая пьяными зенками.
— А ты обойдешься! Чай, весь мертвечина? Это нам с Лешим надоть, у нас внутри кое-что живое имеется, а тебе будет с живой воды одна гадость!
— Жадный ты, — Лешак сплюнул.
— Ты почто в мою реку плюешь, нежить! Топи его, Леший!
Водяной наш уже хорошо поддал.
— Да в твоей реке чего только не плавает!
— У меня чистота образцовая и порядок! — Водяной обиделся. Добавил:
— А не я бы, так плавал бы тут заодно и один Лешак!
Я решил их разнять да спросил у Водяного.
— А… как ты тут? Тебя, что же, Кикимора твоя отпустила пьянствовать?
Не в коем случае не чтобы обидеть его зазнобу. Действительно она Кикимора.
— Э! Не! Говорю же, ночь Купальская, молодцы будут в речку нырять, а она на это дюже смотреть любит.
— Кикимора твоя смотреть любит на молодцов? — переспросил я. Может, что недопонял. — А тебе это не обидно?
— А чего? Она занята, а я вот с вами!
— А ежели зазноба твоя решит
