Герберт Уэллс - Неудачное похождение одного духа
— Но это ему не удалось, он не мог это сделать, — заметил Уиш, — иначе вы бы исчезли, подобно ему.
— В том-то и дело, — сказал я, чувствуя, что явившаяся у меня смутная мысль воплотилась в слова.
— В этом вся суть, — добавил Клэйтон, задумчиво поглядывая на огонь.
В продолжение нескольких минут все молчали.
— И что же, в конце концов он-таки сделал это? — спросил Сандерсон.
— Да. Мне пришлось довольно энергично помогать ему, но, наконец, он совершенно неожиданно сделал это. Сперва он пришел в отчаяние и устроил мне целую сцену, но затем он вдруг вскочил и стал просить меня медленно проделать все движения, чтоб он мог их хорошенько разглядеть.
— Мне кажется, — заметил он, что если я буду видеть, как вы это делаете, то я почувствую, в чем заключается ошибка.
Так оно и случилось.
— Я знаю, — сказал он.
— Что вы знаете? — отвечал я.
— Я знаю, — повторил он. — Я не могу это сделать, если вы будете на меня смотреть, — добавил он, — право же, я не могу, оттого мне все время и не удавалось. Я такой нервный, что вы меня расстраиваете.
Ну, тут мы, конечно, слегка поспорили. Совершенно натурально, что я желал видеть. Но он был упрям, как мул, и я вдруг почувствовал себя сильно усталым; он меня совершенно утомил.
— Хорошо же, я не буду на вас смотреть, — сказал я, поворачиваясь лицом к зеркальному шкапу.
Он тотчас же принялся за дело. Я старался следить за ним в зеркале. Он начал делать круговые движения руками, вот так и так, и вдруг сразу перешел в заключительному движению, которое состоит в следующем: вы становитесь совершенно прямо и раздвигаете руки, и вот… Понимаете ли, он стоял, и вдруг его не оказалось! Он исчез! Я обернулся и увидел, что его нет. Я глядел на мерцание свечи и ничего не понимал. Что такое случилось? Да и случалось ли вообще что-нибудь? Не было ли все это сном? В это время часы на площадке шипением дали знать, что приближается момент, когда они пробьют час. Так я стоял, серьезный и трезвый, как судья, так как виски и шампанское окончательно уже успели испариться, но чувствовал себя все-таки чертовски странно!
Клэйтон с минуту рассматривал пепел своей сигары.
— Вот и все, — проговорил он.
— После этого вы легли спать? — спросил Ивэнс.
— Что же мне больше оставалось сделать?
Я переглянулся с Уишем. Нам хотелось посмеяться, но в голосе и манерах Клэйтона было что-то такое, что нас удержало.
— Ну, а как же насчет пассов? — спросил Сандерсон.
— Мне кажется, что я мог бы их повторить.
— О! — произнес Сандерсон, вытаскивая перочинный нож и принимаясь чистить свою глиняную трубку.
— Почему бы вам их сейчас не проделать? — заметил он, защелкивая перочинный нож.
— Я только что намеревался это сделать, — отвечал Клэйтон.
— Из этого ничего не выйдет, — возразил Уиш.
— А если выйдет… — предположил я.
— Знаете, я предпочел бы, чтоб вы этого не делали, — проговорил Уиш, вытягивая ноги.
— Почему? — спросил Ивэнс.
— Я предпочитаю, чтоб он этого не делал, — повторил Уиш.
— Но ведь он и не знает правильных пассов, — отвечал Сандерсон, напихивая трубку табаком.
— И все-таки мне не хочется, чтоб он это делал, — продолжал настаивать Уиш.
Мы стали с ним спорить. Он доказывал, что если Клэйтон будет производить эти пассы, то это будет с его стороны слишком легкомысленным отношением к серьезному вопросу.
— Но ведь не верите же вы? — спросил я.
Уиш взглянул на Клэйтона, уставившегося в огонь и решавшего в уме какие-то вопросы.
— Я верю наполовину, — отвечал он.
— Клэйтон, — сказал я, — вы просто ловкий лжец. Все это было правдоподобно, кроме последнего исчезновения, которое бесспорно доказало, что все это было чистой выдумкой. Признавайтесь же, что это так!
Он встал, не обращая никакого внимания на мои слова, и направился на середину ковра, перед огнем, прямо против меня.
С минуту он задумчиво рассматривал свои ноги, но затем глаза его, с выражением сосредоточенного внимания, уставились в противоположную стену. Он медленно поднял руки на один уровень с глазами и начал…
Надо вам заметить, что Сандерсон принадлежал к секте массонов и был членом ложи четырех королей, посвятившей себя изучению и толкованию тайн массонства настоящих и прошедших времен. Между членами этой ложи Сандерсон далеко не последнее лицо. Он с большим интересом в своих красноватых глазах следил за всеми движениями Клэйтона.
— Это недурно, — заметил он, когда тот кончил. — Вы, право, Клэйтон, замечательно осмысленно все это проделываете, только вы пропустили одну незначительную подробность.
— Я знаю, — отвечал Клэйтон. — И мне кажется, что я знаю, какую.
— Какую же?
— А вот эту, — сказал Клэйтон, как-то странно сгибая и вытягивая руки.
— Верно.
— Это, это именно то, чего он никак не мог сделать. Но откуда вы…
— Я не могу понять всю эту историю и вообще, как вы это придумали, но это именно я понимаю, — отвечал Сандерсон. — Все эти пассы, — добавил он после некоторого размышления, — имеют связь с некоторыми масонскими тайнами… Вы, вероятно, знаете? Иначе как это объяснить?… — Он снова задумался. — Я не думаю, чтоб это могло вам повредить, если я вам покажу надлежащее движение. Если вы действительно что-нибудь знаете, то вы поймете, если же нет, то не о чем и говорить.
— Я знаю только то, — отвечал Клэйтон, — что этот бедный малый показал мне прошлой ночью.
— Ну, все равно, — сказал Сандерсон, осторожно кладя свою трубку на камин и делая какие-то быстрые движения руками.
— Так? — спросил Клэйтон, проделывая то же самое.
— Да, — отвечал Сандерсон и снова принялся за свою трубку.
— Теперь, — сказал Клэйтон, — я могу проделать всю штуку совершенно правильно. — Он стоял прямо перед огнем и, улыбаясь, глядел на нас. — Впрочем, мне почудилась некоторая нерешительность в этой улыбке. — А что, если я начну? — спросил он.
— Я бы не стал это делать, — заметил Уиш.
— Но ведь ему не угрожает никакая опасность! — воскликнул Ивэнс. — Материя неразрушима. К тому же нельзя же допустить, чтоб подобный фокус мог перенести Клэйтона в мир теней! Это совершенно невозможно! Что касается меня, Клэйтон, то я ничего не имею против, если вы будете это проделывать до тех пор, пока у вас не отвалятся руки.
— Это меня нисколько не убеждает, — возразил Уиш, вставая и кладя Клэйтону руку на плечо. — Вы меня заставили наполовину уверовать в ваш рассказ и я не желаю, чтоб вы это делали.
— Господи, — воскликнул я. — ведь Уиш-то испугался!
— Да, я испугался, — отвечал Уиш с такой глубокой серьезностью, что я не знал, действительно ли он это думает или притворяется. — Я верю в то, что он может исчезнуть, если только он проделает все эти движения.
— С ним не случится ничего подобного! — воскликнул я. — Из этого мира есть только один выход, и Клэйтону придется еще лет тридцать ждать этого момента. Кроме того… этот дух… Неужто вы думаете?..
Уиш пробрался между нашими стульями и подошел к столу.
— Вы с ума сошли, Клэйтон, — сказал он.
Клэйтон насмешливо улыбнулся ему.
— Уиш совершенно прав, — сказал он, — а вы все ошибаетесь. Конечно, я исчезну. Как только я проделаю все эти пассы, то я испарюсь в воздухе. Момент — и на этом ковре никого не окажется, и все присутствующие будут объяты удивлением, тогда как прилично одетый джентльмэн, довольно основательного веса, нырнет в мир теней. В этом я совершенно уверен, да и вы все скоро убедитесь в справедливости моих слов. Я не стану больше спорить, а докажу свою правоту на деле!
— Нет, — начал было Уиш, делая шаг вперед, но тут же остановился, так как Клэйтон уже поднял руки, собираясь повторить пассы, показанные ему духом.
Надо признаться, что мы все, благодаря поведению Уиша, находились в каком-то странном, напряженном состоянии и не спускали глаз с Клэйтона. Что касается меня, то я испытывал такое чувство, точно все тело мое, от затылка и до пят, было сделано из стали. Между тем, Клэйтон с невозмутимой важностью проделывал различные движения руками; он то сгибал их, то размахивал ими. Последнее движение, как я уже упоминал, заключалось в том, что он должен был широко раздвинуть руки, подняв при этом голову. Когда он дошел до этого заключительного движения, то у меня даже захватило дух от ожидания. Это было, кончено, смешно, но вам, наверно, знакомо чувство, вызываемое рассказами о привидениях. К тому же все это происходило после обеда в старом доме, при довольно таинственной обстановке.
С секунду, которая показалась нам необыкновенно длинной, он простоял с распростертыми руками и поднятой головой. Свет от висячей лампы падал прямо на его спокойное, уверенное лицо. Секунда эта показалась нам положительно вечностью. Затем все облегченно вздохнули, так как всем было очевидно, что он никуда не исчез. Все это было полной бессмыслицей. Он просто выдумал целую историю, в правдивости которой ему почти удалось нас убедить, вот и все!..
