Ледяной Эдем - Алекс Норман
– Следователь подъедет, пусть смотрит.
– Откуда здесь Следственный комитет? Полицейский следователь подъедет. Или даже дознаватель.
– Уговорила!
– Давай руку!
– Да нет, мне Олег Яковлевич поможет! – подмигнул Ольге Кирилл.
Спрыгнуть вниз он не решился, среди головешек и углей могли прятаться гвозди, а прививку от столбняка ему давно не ставили. С помощью Миккоева и одного из его помощников Кирилл спустился вниз, Ольга подала ему резиновые перчатки, отказываться он не стал.
Ольга оказалась права, плоть выгорела только сверху и с боков, а снизу даже сохранился логотип на куртке. До боли знакомый логотип. И плечевой ремень с кожаной на нем кобурой сгорел не весь. Пистолет должен был уцелеть, но Кирилл оружия не обнаружил. И запасная обойма отсутствовала. В нагрудном кармане – в том, что от него осталось, – Кирилл нашел обгоревшее удостоверение на имя Ганыкина.
В районе живота тело пострадало сильно, одежда выгорела, но Кирилл все равно смог разглядеть множество проникающих ранений, одно к одному с высокой кучностью. Или всю обойму в живот выпустили, или долго били ножом, чтобы наверняка.
Лицо выгорело только с левой стороны, глаз просто выкипел, в обугленной глазнице осталась только сажа. Справа кожа обгорела сильно, ожоги глубокие, до кости, но плоть не выпарилась, обугленные струпья сочатся слизью, глаз не вытек, но пострадал сильно. Губы сгорели, а зубы нет, зрелище просто жуткое, Кирилла едва не вывернуло наизнанку.
Стошнило его уже наверху, когда он вылез из ямы, ставшей могилой для Ганыкина. Вылез, хотел распрямиться, а из горла хлынула бурлящая горечь, он едва успел отвернуться.
– Ничего, бывает. – Ольга нежно положила руку ему на спину.
– Вот! – Кирилл раскрыл обугленные, но не совсем прогоревшие корочки.
Фотография почернела, скукожилась, но все же он разглядел на ней Ганыкина. И фамилию, если хорошо постараться, можно прочесть.
– Пистолет был, пистолета нет, Казубов даже запасную обойму увел.
– Казубов, – кивнула Ольга.
– Все-таки надо было его здесь ждать.
– Ну, так мы его и в Сухне дождались. А Рома здесь перехватил.
– Рому в подвале убили. Или ножом, или выстрелом, он за живот схватился и упал. Его облили и подожгли.
– Кого он мог подпустить так близко?
– Казубова. Казубов мог спуститься в подвал, когда Рома спал. Услышал, проснулся и получил пулю. Или ножом в живот.
– А Казубов приходил, чтобы сжечь свой схрон.
– И соляру прихватил. Или что там?
– Откуда у него соляра? Или что там.
– Что у него в схроне было, то и принес.
– В другом схроне… – Ольга приложила пальцы к подбородку. – Там, где у него пленницы, оружие, ну и запасы на зиму.
– Насчет запасов на зиму не уверен, если он за картошкой в Сухню ходил.
– Уверен, что за картошкой?
– Ну, может, за соленьями.
– Если за картошкой, то с запасами у него туго.
– Тогда откуда солярка?
– Солярка у Тихона у нашего Семеновича. – Ольга выразительно посмотрела на Диконова, который стоял неподалеку и о чем-то говорил по рации, – похоже, с женой.
Он явно переживал за нее, боялся, что Казубов может прийти за ней, за детьми, а защитить их некому. Но при этом он не шел к ним: на лыжах далеко, а машина только у Кирилла.
Ольга смотрела на Диконова, он заметил это, подошел к ней. Зимний охотничий костюм на нем, белый камуфляж, не новый, но чистый, Диконов смотрелся в нем нарядно, пояс-разгрузка с патронами, карабин с оптическим прицелом.
– Вы что-то мне говорили? – спросил он.
– Про солярку говорила. Для вашего трактора.
– Есть солярка, целая бочка.
– Вы где ее храните?
– Ну где, в подклети.
– Никто не приходил, не сливал?
– Не знаю, не видел… Я подальше от дома солярку держу, в третьем доме, там у меня машина… Думаете, Казубов мог прийти слить?
– А разве не мог?
– Мог, конечно. Следы снегом занесло. Этой ночью сильная метель была, да вы знаете.
– Следы заносит… Это очень плохо, что следы заносит, – посетовала Ольга.
Кирилл не мог не согласиться с ней. Баня сгорела дотла, вокруг полный хаос, обгоревшие бревна валяются, головешки, угли, там, где снег не растаял, все в пепле и в саже. Следы преступника безнадежно уничтожены. А за кустарником след занесен метелью или все-таки что-то осталось?
– Может, не совсем? – спросил Кирилл.
Холодно, а его почему-то бросает в пот, и еще ему не хватало воздуха, хотелось отойти подальше от бани.
– Пойду гляну?
Казубов мог прийти с востока, там где-то лежбище, в ту сторону он и уходил, убив Ганыкина. В этом направлении Кирилл и выдвинулся. Народу много, Диконов, Миккоев, с ними три человека, еще они с Ольгой линовали снег своими лыжами. Кирилл не пытался выяснять, где чей след, он вышел к дороге, дальше за которую мог уйти только Казубов. Ходил, смотрел, но так и не увидел следов, которые бы вели через мертвые дома на безжизненный восток. И на капище следы не вели, да и зачем туда Казубову, он шел сюда, чтобы сжечь баню. Шел с тяжелой канистрой, лыжи должны были погружаться в снег больше обычного, но полосы от них не просматривались.
Кирилл усмехнулся, мысленно прочертив след на снегу. Допустим, после Казубова осталась лыжня, готов ли он идти сейчас по его следу? Вряд ли. Во-первых, нога, а во‑вторых, что-то не хотелось в лес после того, как они заблудились, считай, на ровном месте. Ну не могли они так сильно сбиться с пути, шли на юг, а уходили, как оказалось, на север.
14
Поминать усопшего положено на третий день и дальше, за Рому пили уже за ужином. Как будто его сегодня похоронили. Тело увезли в районный морг, а это так далеко. На тот свет – и то ближе.
– А в чем Роман Петрович был не прав? – пьяно спросил Миккоев. – Я не хотел везти вас на капище, я мог проколоть вам колесо. Ведь мог же!
– Мог, – кивнул Кирилл.
– Ну вот он и накричал на меня. Но я не в обиде! Хороший был человек!
И тело увезли, и следственно-оперативная группа закончила работу, вместе с ней уехали охотники из района. Следователь Иванов со спасателями уже давно в Петрозаводске. Но завтра поиски Казубова возобновятся с новой, куда более масштабной силой. Эта мразь убила сотрудника полиции, розыск на самотек точно не пустят. И Ольга готова пропадать здесь, пока его не найдут. Оставить ее Кирилл не мог, поэтому пропадать они будут вместе.
– Ты тоже хороший человек, Олег Яковлевич, – выпив, сказал Диконов. –
