Макс Роуд - Черные викинги
Холлистока уже ждали. Ворота Эльвиднира были широко открыты, а возле них, навострив тонкие уши, в выжидательной позе стоял огромный пес Гарм. Его глаза горели зловещим красным цветом, но весь остальной облик, включая повиливающий хвост, свидетельствовал о крайнем дружелюбии по отношению к новоприбывшему. Приходясь Хель родным братом, Гарм выполнял сторожевые функции. Постоянно обходя Хельхейм, он нещадно наказывал провинившихся, раздирая в клочья хрупкую плоть, и не было в загробном мире никого, кто не трепетал бы, оказавшись с ним поблизости. Облик пса Гарм получил при рождении, но внутри собаки находился великан-йотун, наделенный разумом не менее своих собратьев. Разговаривал он, отрывистым лаем выговаривая слова и, надо сказать, пользовался речью крайне редко. Армор стал для него исключением.
— Здрррр-авст-вуй! — громовым голосом приветствовал он Генриха, теперь уже обычным шагом приближающегося к воротам.
Тот взмахнул рукой:
— Привет!
— Кккк-акой гость к нам пожж-аллл-овал! Я как ус-лышш-ал но-ввость, так сам пошш-ел от-ккрыы-вать воо-рота! А сеее-стру прр-ямо не уууу-знать — всяяя вссс-пыых-нула и пооо-бежала кууу-даааа-то к себе! Виии-дел бы ее кто-ниии-будь в эээ-тот моо-мент!
— Привет Гарм! Здравствуй, мой дорогой! — Холлисток подошел к псу вплотную и пожал протянутую лапу. — Ну кто ее увидит? Ты, я, да Ганглати — но мы её и так видели всякую!
— Даа! — тоже дав волю чувствам, Гарм лизнул его руку. — Для нее это лууу-чший поо-даа-рррок! Но тты в этот раз бб-ыст-рро зззаа-явил-ся! Чтооо-тоо слуу-чи-лось?
— Да? А Листвор посчитала, что меня долго не было! — Холлисток пожал плечами. — Кое-что случилось, Гарм, но ничего глобального. Проведешь меня или будем здесь стоять?
— Коо-нечно! — пес ощерился, изображая улыбку. — Дуу-маа-ю, скоо-ро сто-ит ждать праа-здника! Буу-дем соо-зыы-вать го-стей!
— Ну, это как захочет хозяйка! Я не против!
Глава 24. Его прекрасная Хель
Оставив ворота открытыми, Гарм пошел рядом с Холлистоком, сопровождая его до покоев сестры. По дороге Генрих с интересом осматривал Эльвиднир, стараясь найти изменения, произошедшие здесь за время его отсутствия, но вечный дворец вполне оправдывал свое звание, оставаясь оплотом застывшей стабильности. На гостей, впервые попавших в эти чертоги, гигантский замок производил весьма неоднозначное впечатление. Сразу за воротами начинались настоящие руины, представляющие собой беспорядочное нагромождение камней, между которыми шла узкая, постоянно петляющая тропинка, заканчивающаяся возле полуистлевших дверей. За ними, собственно, и начинался Эльвиднир, в то время как камни, лежавшие между ним и замковой стеной были просто неубранными остатками твердыни, некогда стоявшей на этом месте. Первая часть замка, миновать которую не было никакой возможности, состояла из множества помещений, поражающих своей ветхостью и запахом тлена, наполнявшем каждый уголок. В комнатах, на вздувшихся, прогнивших полах, стояла выцветшая, иссохшаяся, мебель, а на стенах виднелись остатки великолепных гобеленов. Всюду валялись горы старой одежды, клочья бумаги, и человеческие скелеты, постоянно попадавшиеся на пути, не выглядели настолько уж чуждыми элементами в этом царстве мертвого, остановившегося времени.
Однако, по мере продвижения вперед, обстановка начинала постепенно меняться. Помещения становились чище и светлее, мебель вполне годилась для использования, а напольные ковры и камины даже создавали некое подобие уюта. Впрочем, всё это по-прежнему выглядело нежилым и давно заброшенным, так что только пройдя через третий замковый придел, Холлисток с Гармом оказались в главной части дворца. Здесь надо сказать, что только тот, кто не знал саму Хель, мог задаваться вопросами, касающимися убранства Эльвиднира. Никому из тех, кто когда-либо был приглашен в замок, оно не казалось странным. Как и сама хозяйка, её чертог олицетворял собой яркую смесь жизни со смертью, так что, проходя через него насквозь, гости могли воочию оценить ценность того и другого, настраиваясь на особый, философский лад. В отличие от Валхаллы, пиры в Эльвиднире проходили вполне благопристойно, хотя его пиршественные палаты и были не в пример больше, разом вмещая в себя до полусотни тысяч гостей. Помимо великолепных залов и покоев, во дворце имелась гигантская библиотека, вмещающая до миллиона томов, а также множество оранжерей, где избранным всегда можно было погулять среди невиданной красоты, отдыхая от обыденных дел.
— Ты оставляешь меня? — Холлисток оглянулся, заметив, что немного не доходя до покоев Хель, Гарм вдруг замедлил шаг.
— Да, — кивнул тот головой, вместо громкого лая перейдя на общение мыслями. — Сестра не приглашала меня к себе, да и вам, думается, захочется побыть вдвоем. Дорогу ты знаешь, так что необходимости в моем присутствии нет. Еще увидимся, Армор!
Холлисток кивнул:
— Хорошо, друг мой. Спасибо, что провел меня через ваши развалины. До встречи!
На прощанье пес негромко гавкнул, а затем развернулся и вскоре исчез в боковом коридоре. Послушав, как удаляется тяжелый топот его мощных лап, Холлисток направился вперед и вскоре подошел к высоким дверям красного дерева, отделанным серебряными вензелями самой Хель. Обычно спокойный и уравновешенный, сейчас он испытывал небывалое волнение и уже подняв руку, чтобы постучать, вдруг медленно опустил её вниз. Вихрь мыслей и воспоминаний внезапно подхватил его, унося в необозримые дали сознания, так что в первое мгновение Генрих даже не понял, что голос, послышавшийся посреди создавшегося беспорядка, обращен непосредственно к нему.
— Что? — наугад спросил он, желая удостовериться, что это не наваждение.
— Заходи смелее! Что с тобой?
Это была Хель. Ее голос, которым она говорила только с ним, нельзя было спутать ни с чьим другим. Не найдя сил ответить, Холлисток потянул за дверную ручку и вошел в светлый чистый зал, меблированный шикарным гарнитуром, состоящим из диванов, кресел и шкафов белой кости, украшенной чистым золотом. Темно-синий потолок светился золотыми звездами, а огромное зеркало в тяжелой золотой раме поистине поражало воображение. Но не на это великолепие был сейчас направлен его взор. Посредине зала, в одном легком плаще, изящно ниспадавшем с тонких плеч, стояла ОНА! Листвор ничего не приукрасила — его прекрасная Хель действительно стала еще более обворожительна и великолепна. Испепеляюще красивая, она смотрела на Холлистока бездонными черными глазами, и некоторое время они стояли друг против друга, не в силах отвести взгляда. Ради него Хель изменяла свой обычный облик, превращаясь в обычную женщину, темноволосую и светлокожую, ростом несколько ниже своего избранника. В остальное время она представляла собой, или ту же женщину, чье тело в вертикальной плоскости было разделено на живую и мертвую части, или являлась наполовину истлевшим скелетом, или просто смогообразной серой тенью, дающей ей возможность одновременно находиться в каждом уголке необъятного Хельхейма.
Как ни странно, Холлисток первым нашел в себе силы заговорить. Наконец увидев его, Хель словно окаменела, и даже верная служанка Ганглати, пару раз легонько дернув за её плащ, не смогла вывести хозяйку из этого состояния.
— Здравствуй! — Генрих широко улыбнулся. — Сколько раз я представлял нашу встречу, но никогда мне не удавалось предугадать всех деталей.
— Здравствуй! — от его слов Хель сразу пришла в себя. — Все оказалось лучше или хуже, чем ты предполагал?
— Лучше…настолько лучше!
— А мы с Ганглати уже давно готовились. Сколько времени ушло, чтобы полностью выровнять это! — Хель провела рукой по обнаженной коже бедра. — Я уже стала забывать, как могу выглядеть таким образом. Но то, что тебе не нравится мой скелет или разложившаяся плоть, я еще помню, как видишь.
— Мне не то, чтобы не нравится, — Холлисток улыбнулся, — но для наших встреч такой облик не совсем пригоден. Твое тело сейчас идеально!
— Тебе ведь нравится, что я никогда не ношу одежды?
— Твоя нагота просто сводит меня с ума!
— Ганглати, ты можешь идти! — Хель махнула служанке, и та послушно удалилась, отвесив Холлистоку легкий поклон.
— Ганглати все такая же, — сказал он, провожая её взглядом. — Стоит за тебя горой и ревнует, когда кто-то подходит к тебе еще ближе нее.
Хель улыбнулась:
— Она меня очень любит. Я ценю и уважаю тех, кто испытывает ко мне подобные чувства. В основном все бояться.
— И правильно делают! — Генрих сделал несколько шагов и оказавшись рядом с Хель, положил руки ей на плечи. — Ты хочешь, чтобы я что-то сказал? — совсем тихо спросил он, приблизив губы к ее уху.
— Нет, — она сделала ответное движение и их тела соприкоснулись. — Не сейчас!
Глядя друг другу в глаза, они крепко обнялись, а затем слились в долгом затяжном поцелуе. Вкус Хель, холод ее тела и его особый запах, всегда возбуждали Армора, а после долгой разлуки желание становилось поистине нестерпимым. Она, в свою очередь, не желавшая знать никого, кроме своего тертона, получала неописуемое удовольствие, становясь податливой и слабой в его руках. Могучая Хель, властительница мира мертвых, гнева которой опасались даже боги, тоже имела право на свое маленькое личное счастье. Она отдалась ему со всей страстью, на которую была способна, и ее крики, сквозь которые иногда было слышно сладострастное рычание Холлистока, еще долго волновали Ганглати. Верная служанка хоть и пыталась уйти подальше, но звуки в пустом дворце проникали сквозь все двери, в конечном итоге заставив ее перейти на другой этаж.
