Легенды старого Киева - Вадим Николаевич Бурлак
Государыня сначала переехала на галеру "Десну", где был устроен обед. В это время магистратские музыканты имели честь вблизи разыгрывать сонаты.
После обеда Царица отправилась на свою галеру "Днепр", на которой поднят был вице-адмиральский флаг. Прочие лица разместились по другим галерам в назначенных местах. <…>
В три часа по полудни, по сигналу с Императорской галеры, великолепная флотилия отправилась в путешествие и, при громе пушек с крепости, скрылась от глаз киевлян, стоящих на берегу величественного Днепра. Киевляне на своих дубах (лодках) провожали императрицу десять верст с музыкой и радостными восклицаниями".
Многие из провожающих императрицу на лодках смогли только на следующий день вернуться в Киев. Город, устав от многодневного праздника, возвращался к обыденной жизни.
Но долго еще и в богатых домах, и в убогих мазанках обсуждался визит Екатерины II.
Оборванный след
Первым событием, о котором заговорил весь город сразу после отбытия императрицы, стала жуткая находка на реке. В одной из лодок, на которых провожали царскую флотилию, обнаружили два трупа. Под рогожей вплотную лежали тела девушки и старика. На них наткнулись два вора, шнырявшие среди лодок в поисках добычи.
Один из жуликов сразу опознал покойников:
— Поглянь-ка, Жах, это же Фиретка!.. Еще недавно, в магистрате, на балу, так лихо отплясывала с обер-офицером, и — на тебе!.. Только не пойму, которая из Фиреток — Левая или Правая? Да этих сестриц сам черт не отличит — до того похожи друг на друга. Бесенята-неразлучницы… Мы еще шутковали, что и в острог они вместе попадут, и на тот свет — разом… А тут, вон какой кандибобер вышел: одна зажмурилась навечно, другая потерялась…
Вор по кличке Жах перебил приятеля:
— А что за старый гаер к ней прижался?
— Кажись, ювелир с Копытной… На марлизелевой прикормке был у сестер и их дедка. Покупал у них стыренные цацы и наводил на жирных гусаков…
Весть о печальной находке в тот же день облетела город. Полиция кинулась искать сестру покойной по кличке Левая Фиретка и их деда, прозванного в преступном мире Пострибунчиком. Но эта парочка то ли исчезла из Киева, то ли хорошо спряталась в городских притонах.
Среди воров и обывателей пошли разговоры:
— Тырок "Прыткой змейки" на балу в магистрате совершили близняшки…
Что случилось потом, даже самые осведомленные киевляне ответить не смогли… Никаких ран на телах ювелира и Правой Фиретки полиция не обнаружила. Но даже самая неосведомленная торговка с Подола утверждала: "Старого и дивчину загубыла золота почвара с чотырма блискучими очима!.."
Хоть и много было подобных разговоров в Киеве о роковом браслете, а след его на долгие годы оборвался. Ходила молва, что где-то в Галиции нашли мертвыми и Левую Фиретку, и ее деда Пострибунчика.
И снова — загадочная смерть и домыслы, нелепые слухи.
"Услышишь все, что угодно душе"
Согласно статистике, перед Первой мировой войной в Киевской губернии было около 360 винных погребов, почти две с половиной тысячи пивных лавок, примерно четыре сотни буфетов и 345 ресторанов и трактиров. Эти заведения обслуживали посетителей разного социального положения и достатка.
Если в ресторане гостиницы "Гранд Отель" на Крещатике собирались банкиры, промышленники и богатые помещики, то в "Босфоре" на Трухановом острове — речники и мастеровые. Киевской богеме полюбились кафешантаны "Аполлон" и "Шато-де-Флер".
Известный эстрадный исполнитель песен Александр Вертинский вспоминал о вечерах в этих заведениях: "…А женщины! Как пели они! Чувствительные киевские купцы плакали под утро пьяными слезами над их песнями, пропивая тысячи за одну ночь. И обожали их, поднося веера из сторублевок, бриллианты и жемчуга, заставляя всю сцену цветами".
Конечно же, были в Киеве излюбленные места отдыха и у преступников. Удачливые воры, бандиты, шулера проводили время в ресторане "Тулон" на Подоле. Мелкие жулики, босяки и так называемые "тырщики-пропойцы" собирались в неприветливых, грязных кабаках "Жменя", "Бомба", "Сатана" и "Забубенный шлях". Каждое подобное заведение имело официальное название (по документам и на вывеске) и народное.
Существовали в Киеве кабаки, где можно было одновременно встретить и королей преступного мира, и "пропащих" — спившихся воришек, и голодных "шестерок". В начале XX столетия эти заведения в криминальном мире Киева называли "увчуды". "Услышишь все, что угодно душе" — так расшифровывалось странное наименование.
В этих кабаках можно было получить любую полезную для разномастных воров информацию: "В Берлине только что изготовили не доступный для преступников сейф. Но за семнадцать минут с ним сладил Ленчик Ростовский…"; "В Варшаве задыбились друг против друга Шура-вый и Зяблик. Оба скончались на месте с перерезанными глотками…"; "С сахалинской кары воротился в Киев По-тап: высматривает новое дело…"; "В Питере ширмошника Маковея отравила панельная Муська. Дружки Маковея — пацаны с Лиговки — отомстили и упокоили заразу…"; "В Киев для торговой сделки прибыл из Вены пухлый фазан — наличность носит в портфеле…"; "Урлюка видели в Чернигове в обществе киевского филера Борченко…".
Помимо получения столь необходимых сведений, в увчудах можно было найти временное пристанище, пристроиться к "делу", сбыть краденое или взять в долг деньги под небольшой процент.
В эти заведения порой допускались репортеры. Авторитетные воры, чтобы навести на ложный след полицию или постращать обывателя кровавыми байками, скидывали им туфтовые сведения. Иногда блатные просто потешались над неопытными газетчиками и плели им всякие небылицы о своих похождениях.
Дотошный репортер
В 1913 или 1914 году в увчудах почему-то вспомнили старинную историю о золотом браслете в виде аспида с четырьмя бриллиантовыми глазами. Прозвучало даже имя киевского доктора — владельца
