Кого не взяли на небо - Клим Мглин
— Откуда знаешь, нигга, что я извращенец? — пробормотал лив, восхищённо наблюдая, как багровый солнечный диск закрывает другой — угольно-чёрный, беспросветный.
— Ты много о себе возомнила, чёрная толстая женщина, — пояснил Хельги, — То Фенрир глотает Солнце — грядёт Рагнарёк.Мрак наползал со всех сторон, пожрав и седое небо и свинцовые волны разбушевавшегося моря. Светлая стрела маяка потускнела, будто осыпанная печной сажей.
— Солнечное затмение, — равнодушно заметил Монакура Пу, — мы остаёмся здесь бойцы: не ссать — Леопард оснащен великолепный оптикой, что позволит нам вести бой с драконом, покравшим нашего капрала, в полнейший темноте. Вот, кстати, и он, паскуда.
В сгущающейся вокруг тьме проявился силуэт чудовища — крылатый ящер возник из ниоткуда и устремился к маяку, намереваясь облететь башню вокруг. Но, когда по всем законам земной физики его страшенная башка, увенчанная тремя парами рогов, скрылась за стрелой, и вот-вот должна была появиться на другой стороне, изумлённые бойцы узрели голову гигантского ворона — облетая маяк, дракон превращался в огромную птицу.
— Hael! — возрадовался Хельги, — Хугин пожирает Фенрира!
— Задом наперед, — согласился лив.
— Это же Грим, — возмутился Монакура, — Что за бляцкий маскарад?
Дракон исчез; вместо ящера на потемневшую гальку косы опустился ворон, и, едва его когтистые, чешуйчатые лапы коснулись камней, Грим также пропал, обратившись миниатюрной женщиной в чёрном платье, отороченное вороньими перьями.
— Мунин обратился Фрейей, — восторженно заявил Хельги, — Древние саги врут или что-то пошло не так: где воинство Хеля, сокрушившее светлых богов Асгарда?
— Вылезайте оттуда, собачьи прихвостни, — в головах бойцов раздалось знакомое хриплое карканье Грима, — Госпожа уже высадилась на берег; приветствуйте её, как подобает верным воинам Великого Волка.
— Грим, дружище! — обрадовался Пуу, — Ты зачем в бабу превратился? И что за нахуй здесь творится?
— Ты всё ещё задаёшь этот бессмысленный и глупый вопрос, воин? Учись чистому видению, бодхисаттва: воспринимая события свежо и беспристрастно ты постигнешь шуньяту — Великую Пустоту, что есть всё и ничего. Кстати, я ни в кого не превращалась и всегда являлась, как ты выразился бабой. Меня зовут Бадб.
— Монакура, Монакура Пуу, — ответил бодхисаттва, восхищённо разглядывая через точную оптику волнующие изгибы женского тела обтянутого чёрной тканью, — Однако же мы с бойцами не вылезем: тута обретается толпа голодных упырей и в темноте мы станем для них лёгкой добычей.
— А это мы сейчас исправим, — усмехнулась Бадб, отступая в сторону; за маленькой брюнеткой показались ещё три фигуры: рослая женщина в драных лохмотьях цвета жухлой соломы и ещё одна, напоминающая бубновую королеву — бледную лицом и в красных шелках — вели за руки белокурую девчонку в грубом, запятнанном кровавыми разводами рубище.
— Сигни! — радостно воскликнули танкисты.
Спутницы маленькой ярлицы остановились и разжали ладони. Девочка воздела вверх руки, словно взывая к небесам. Широкие рукава рубища сползли вниз, обнажив глубокие порезы на детских запястьях.
Свита Сехмет, до того времени застывшая подобно экспонатам в музее восковых фигур, заметно оживилась. Вурдалаки вытягивали тощие шеи; ноздри широко раздувались; тонкогубые рты приоткрылись, обнажив длинные острые клыки.
— Молодая, девственно чистая кровь, — улыбнулась Сехмет, — Клянусь потрохами Птаха — сегодня необычный день!
— Воистину, Госпожа, — молодая женщина в коротком облегающем топике нетерпеливо шагнула в сторону кельтских ведьм, — Семь лет я не вкушала сочной нежной детской плоти: мы отпробуем от этого милого создания прямо сейчас!
— Обожди, Пиша, — приказала Сехмет, прихватив её за локоток.
Та яростно скинула голову: тонкие косички её волос рассыпались по смуглым татуированным плечам.
Ржавые петли пронзительно скрипнули, дверь домика смотрите распахнулась.
— Ты притащила сюда нагараджу? — Арманда указала стволом Диемако на ту, что назвали Пишей; женщина стряхнула с плеча руку богини и теперь медлила, переводя взгляд сияющих тусклым серебром глаз с предводительницы на маленькую девочку.
— Реально нагараджа — отвратительный каннибал-кровосос, — констатировала Флёр, целясь из Remington’а в нетерпеливую.
— У нас и носферату имеются, — согласилась Сехмет, выталкивая вперёд себя скрюченное существо: лысое, с огромным остроконечными ушами, — Вступайте в нашу команду девочки, будет весело.
— Как в цирке уродов, — поддержала чернокожую женщину дама в алом платье — та, что держала за руку маленькую ярлицу.
— Назови себя, дерзкая, — потребовала Сехмет, слегка прищурив глаза, подёрнутые кровавой поволокой.
— Сама Морриган! — восторженно воскликнула девушка с фиолетовыми волосами, что показалось в проёме двери за спинами вампиресс; руку на её плече держал высокий худой блондин.
— Хм, ничего общего с образом подстриженной под горшок проблядушки из моей любимой компьютерной игры, — взгляд чёрных глаз Йоргена оценивающе скользнул по роскошной груди, вздымающийся под красным шёлком.
— Морриган? — Сехмет постаралась произнести имя так, будто оно впервые слетало с её языка, но богиня переигрывала: в пренебрежительном тоне звучали нотки крайнего удивления:
— Не знаю никакой Морриган, я и мои дети голодны; мы потратили много сил, чтобы восстановиться после разговора с вами, коварные сучки, — чёрный палец указал в сторону близняшек, — И вы нам за это заплатите. После того, как мы позавтракаем этой милой девочкой и её странными нянечками.
Глаза богини окончательно застила багровая пелена, а диск солнца полностью исчез, поглощённый черной тенью. Сехмет разжала кулак, сжимающий ошейник носферату:
— Fassen!
Уродец бросился вперед, а ведьмы в длинных платьях отступили, оставив маленькую девочку одну перед лицом надвигающегося монстра.
За носферату бросилась Пиша, а за ней и вся стая; глупые трико и боди исчезли: высшие вампиры проявили свой истинный облик, отринув дурацкий маскарад.
— Милая! Ты только глянь сколько здесь этих тварей! Превосходный выйдет танец и мало никому не покажется, — приятный голос дрожал от восторга; растолкав столпившихся на пороге вслед вампирам бросился горбун с обнажённым мечом в руках.
— Остановись, Тео! Что ты творишь, батюшки святы!
Кривая женщина, что сильно припадала на одну ногу, устремилась за горбуном, но было поздно: Его Преосвященство догнал одного из кровососов и немедленно порубил в капусту.
— Они словно рождены друг для друга, — хмыкнул Скаидрис, толкнув в плечо Монакура — трое бойцов Волчьего Сквада пристально пырились в монитор, внимая разворачивающемуся действию.
— Ага! Вот ты где! Держи дезертира! — вскричал Пуу, увидав кривушку.
Огромный сержант откинул крышку
