Кого не взяли на небо - Клим Мглин
Соткен засунула «Глок» под ремень штанов и две женщины осторожно двинулись через мост. Достигнув горба, Йоля указала вниз.
— Scheisse,— процедила кривушка.
На спокойной воде речушки слегка колыхались выструганные из дерева кораблики. Рядом, лицом вниз, плавал труп пятилетнего ребёнка.
— Это Том, внук Андреаса, постапокалиптическое дитя. Я так радовалась за Марту, когда она забеременела. Кто ж, блядь, тут побывал...
Они оказались возле первого дома; вокруг не было ни души, стояла мёртвая тишина, но из пристройки, служившей хлевом, доносилось невнятное подвывание.
— Иди вперёд, я зайду сзади, — рука в перчатке подтолкнула Соткен; кривушка опустила меч острием вниз и двинулась в тёмный дверной проём мягкими приставными шагами.
Вдоль всего помещения тянулся длинный ряд деревянных стойл, заваленных прелой соломой, а дорожка между ними посыпана мокрым песком. Соткен продвигалась вперёд абсолютно бесшумно, однако ворчание перешло в угрожающий звериный рык.
В середине прохода стояло лохматое чудовище, преграждая Соткен путь. Стояло оно недвижно, прижав огромные уши и оскалив жёлтые клыки, густая слюна из пасти повисла тягучими нитями. Из-за спины огромного пса раздалось ещё одно рычание.
«Эта тварь тут не одна».
Соткен поменяла стойку и застыла на месте; клинок, направленный в сторону пса, слегка подрагивал. Глухо ворча и косясь на темноту позади себя, громадный пёс отступил в боковой загон для скота. Из тьмы прохода вышла Йоля. Она и не подумала обнажить оружие.
— Иди сюда, моя хорошая, — она последовала за псом, поманив за собой кривушку.
Соткен осторожно приблизилась к краю изгороди. Огромный волкодав сидел возле чудовищно обезображенного женского тела, распростёртого на куче окровавленной соломы; пёс рычал и скалил зубы. Остатки одежды висели на трупе жалкими клочками. Отделённая от тела голова располагалась между широко разведённых ног, в разорванной промежности. Оторванные груди исчезли, а брюшная полость вскрыта и выпотрошена. Соткен поморщилась.
«Даже ты удивлена», — послышался в её голове знакомый низкий голос.
Йоля стояла к ней спиной и молча рассматривала труп, но Соткен прекрасно слышала её слова у себя в голове.
— Что за чертовщина тут творится? — прошептала она, но Йоля развернулась и ладонь, затянутая в толстую перчатку, повелительно закрыла ей рот.
Предводительница мотнула головой в сторону, откуда она появилась, и обе женщины осторожно двинулись по узкому проходу. Справа и слева, в уютных чистых стойлах, наполненных свежей травой и соломой, лежали мёртвые домашние животные. Откормленная корова и пара стриженных овец. Овцам отрубили головы, а последние водрузили на столбики дощатой ограды, что тянулась вдоль линии загонов.
«Что же за чудовища тут побывали, если даже этот громадный пёс сбежал, и только сейчас наскрёб в себе храбрости вернуться к мёртвому телу своей хозяйки?» — подумала Соткен, но Йоля молчала.
Они выбрались во двор. Над следующим домом из печной трубы вилась тонкая струйка дыма. Они вновь разделились, обходя строение с двух сторон. Запылённые, завешанные с той стороны какими-то тряпками, тёмные окна сохраняли интригу. Солнце садилось. Красный закат отражался в стёклах каменного дома, вокруг стояла мёртвая тишина. Пёс больше не завывал, даже птицы не пели.
Подойдя к входной двери, они наткнулись на следующий труп. Здоровенный мужик, голый по пояс, валялся в окружении колотых поленьев, а на изрубленной колоде стояло ещё одно, не тронутое топором. Тот торчал у него из черепа. Дверь в дом оказалась слегка приоткрыта; они зашли внутрь. Перед почерневшим очагом, криво сложенным из разномастных камней, сидел седой старик. Когда Соткен и Йоля приблизились к нему на расстояние двух шагов, он слегка шевельнулся. Красноволосая женщина прищурилась, в потемневших глазах зажглись недобрые огоньки. Она положила руку на плечо своей спутнице:
— Иди за остальными. Проверьте все дома. А потом займитесь убитой скотиной, пока мясо не протухло.
* * *
Всего нашли пять тел. Двое мужчин, двое женщин и ребёнок. Совсем ещё маленький ребёнок. Монакура семь лет, как детей не видел; Аглая Бездна оказалась единственной малой, что он встретил после Трубного Зова. Тогда ей исполнилось лет тринадцать. А этому ребёнку от силы лет пять. Постапокалиптическое дитя. Бабы, значит, ещё рожать могут.
Сержант приблизился к телу молодой девушки, лежащей лицом вниз на растерзанной постели.
— Её насиловали, — сказал он Йоле, которая рылась в старинном шкафу, бросая себе под ноги всякое тряпьё.
— Потом размозжили голову чем-то тупым, разрезали и выпотрошили, — пробормотал вполголоса сержант, уже не надеясь привлечь внимание предводительницы, но та бросила своё занятие и, подойдя к кровати, осмотрела тело.
— Неа, — сказала Йоля, — Девушку сначала выпотрошили, потом насиловали, а потом разбили ей голову и изрезали тело. Это Марта. Её винтовка под кроватью.
Монакура уставился на Йолю. Та постояла несколько секунд, потом тряхнула головой, будто отгоняя надоедливого комара и, подхватив с пола охапку вещей, двинулась прочь из комнаты. Хмурый сержант пошёл следом. На маленькой кухне под всеми жаровнями пылал огонь, на плите кипело несколько громадных чугунных казанов, а аромат приготовляемого мяса постепенно трансформировался в непереносимую вонь. Соткен, блестя мокрым от пота и крови обнажённым телом, в трусах и топике, рубила кровавую плоть гигантским секачом, после чего кровавые шматы летели кто-куда: некоторые на шкворчащую плиту, некоторые в чаны и кастрюли с кипящей водой. Взгляд Монакуры немедленно залип на шикарном бюсте, стянутым тонкой эластичной тканью. Йоля случайно толкнула сержанта, подошла ближе и придирчиво осмотрела куски мяса:
— Огонь сильнее сделай, корки нет, весь сок вытекает, — бросила она измотанной кухарке и отправилась во двор.
Возле дома стояла Ньяла с распахнутыми дверцами, и Скаидрис, с головой, перевязанной платком, чтобы убрать непослушные волосы, набивал броневик награбленным. У длинного дощатого амбара, лежали тела мёртвой домашней скотины; Аглая Бездна старательно вырубала из них самое лакомое и тащила куски окровавленной плоти на заготовки к Соткен. Грим, зловеще растопырив крылья, уселся на труп коровы и лакомился её мёртвыми очами.
— Мои хорошие, — умилилась Йоля.
— Мародёры малолетние, — согласился сержант.
Потом немного помолчал и спросил:
— Ну ведь чисто просто интересно: никаких следов, ни одного трупа нападающих... Меня реально гложет вопрос: как? Как четыре человека, здоровые, молодые, и вооружённые — на раз, два, три — взяли и полегли, никого из вражин так и не оприходовав?
Йоля вздохнула и повернулась к огромному мужчине:
— Я тебе так скажу: пару часов назад ты мог убить
