Александр Бушков - Лесная легенда
Последствия тут могли оказаться самыми неожиданными. Может ли тот факир из чащобы быть агентом и в этом случае гипнозом вытянуть из Катьки секретную информацию? Первое исключать нельзя — лучше перебдеть, чем недобдеть. Второе… Стопроцентной уверенности у меня нет, подзабыл многое из того, что рассказывал военврач (поскольку с тех самых пор и до сегодняшнего дня это для меня никакого практического значения не имело), однако… Весьма даже вероятно. Коли уж он ухитрился проделать этот номер с перстнем. Иногда заранее стоит предполагать самое худшее, это мобилизует…
Но даже если он не агент и никакой секретной информацией не интересуется, дело не упрощается. Где гарантия, что завтра он тем же гипнозом не заставит Катьку снять галифе и завалиться с ним под кустик? И снова — весьма даже вероятно. Она уже сейчас выглядит малость обмороченной. При одной мысли о таком бешенство берет. Чтобы так поступили с нашей Катькой… Да я его собственными руками…
Отогнав эмоции, я заставил себя думать исключительно о деле. Изо всех сил напрягал память, пытаясь вспомнить еще что-то из тогдашних наших разговоров с военврачом. И одновременно думал об акции, которую следовало провернуть завтра же, прежде чем он успеет снова встретиться с Катькой. Чем больше думал, тем больше убеждался, что все козыри будут на руках как раз у меня, потому что дело предстоит насквозь привычное, мы на том собаку съели…
Когда план окончательно сложился, я вышел из палатки. Огляделся. Вдоль обочины исправно прохаживался очередной часовой. В лагере стояла тишина, только слышно было, как повар чем-то погромыхивает возле кухни (близилось время обеда, в наших условиях легко было соблюдать расписание). Да совсем неподалеку терзал свой аккордеон Гомшик, Моцарт наш доморощенный. И заливался соловушкой. Залихватский был мотивчик, плясовой, и мелодию, и песню я слышал впервые, хотя за это время репертуар Томшика поневоле изучил достаточно хорошо. Очень может быть, он ее подхватил уже здесь. Сидорчук, как ему в последнее время понравилось, подтягивал.
Умер, Мачек, умер, он в гробу, бедняжка,но мы ему сыграем, и он еще попляшет.Гей! У Мазуры та натура —мертвый встанет — плясать станет…
Я приложил ладони ко рту рупором и гаркнул во всю глотку:
— Сидорчук! Как лист перед травой!
— Есть! — откликнулся он громко, и слышно было, как забухали его яловые сапоги, — ну конечно, какой же старослужащий старшина будет ходить в кирзачах, где он ни служи?
Томшик на всякий случай примолк. Я ему был не командир, но лагерь-то мне подчинялся, а он, пройдоха, служил достаточно давно, чтобы хорошо разбираться в некоторых военных тонкостях… Старшина объявился очень быстро, ему и пробежать-то пришлось метров десять. Я молча кивнул ему на свою палатку, вошел первым, сел на стульчик-раскладку, кивнул Сидорчуку на второй. Еще раз прокрутил в памяти все задуманное, спросил:
— Случайно, не пил сегодня?
— Никак нет, товарищ майор, — сказал он веско. — В лагере вы запретили, а на задание нам только вечером…
— На то задание достаточно будет сегодня одного Томшика, — усмехнулся я. — Ты мне завтра понадобишься трезвехоньким, без малейшего остаточного алкоголя в организме. Задание будет боевое.
Он не сказал ни слова — все просек по моему тону. Подобрался весь, стал цепкий, собранный — любо-дорого смотреть. И ни единого вопроса не задал, ждал.
— Итак… — сказал я. — Я тебя давненько уж знаю… Ты, конечно, удержал в памяти ориентировку на того типа, про которого я приказывал порасспрашивать в корчме?
— Конечно, товарищ майор, — сказал он. — И словесный портрет, и все прочее. Мало ли что, вдруг будет продолжение…
Именно что будет, — сказал я. — Только нужно, чтобы это было не продолжение, а завершение. Завтра нужно его взять. У родника. Ты ведь у родника бывал. Я не знал, что срочно понадобится там работать, потому и не присматривался. Но, по-моему, там есть местечки, где ты сможешь засесть в засаду…
— Даже несколько, — спокойно кивнул старшина.
— Вот и отлично, — сказал я. — Значит, расклад… Он там появится около полудня. Значит, заранее возьмешь маскхалат (у нас на всякий случай была припасена парочка хороших, трофейных) и заранее сядешь в засаду, откуда хорошо просматривается родник. Время сам рассчитаешь, учить тебя не надо. Когда припрется, тут же его возьмешь. Без серьезных дырок, он мне необходим для немедленного душевного разговора. Вопросы?
— Супостат? — деловито осведомился старшина.
— Нет данных, — честно признался я. — Крепко сомневаюсь, но на всякий случай и такую возможность будем допускать. Есть ли у него оружие, неизвестно, но опять-таки нужно допускать…
— Подстраховка у него будет?
— Я и тут повторю то же самое: крепко сомневаюсь, но будем допускать. Если она все же будет, она мне в хозяйстве совершенно ни к чему при любой погоде. Мне один он нужен. Так что, в случае чего, вали его подстраховку без церемоний и разговоров. Справишься ведь?
— А то, — сказал Сидорчук без капли рисовки. — Будь он даже с подстраховкой и с оружием…
Он ничуть не пижонил, просто-напросто знал свои возможности. Только за время нашей совместной службы взял один на один четверых матерых волков — в одном случае положив предварительно подстраховку объекта в количестве двух экземпляров. И ни единой царапинки не получил. А если учесть, что служил он с тридцатого и начинал в пограничниках, то, несомненно, было еще немало успешных вязок. Серьезный был спец. Ремесло знал.
— И вот что еще… — сказал я. — Руки ты ему, конечно, свяжешь и без моих уточнений… Только непременно нужно будет еще завязать ему глаза и вставить хороший кляп. Это необходимо. Так что подручными средствами запасись заранее. — Я подумал чуточку. — Вот и весь, собственно, инструктаж… Еще вопросы будут?
— Нет, — сказал Сидорчук. — Все ясно. Я сам потом для себя кое-что обмозгую, но это уже чисто моя забота… Все ясно, как букварь, вопросов нет. Разрешите идти?
— Иди, — сказал я.
Он встал — уже совершенно другой в чем-то человек, волкодав на тропе — четко повернулся через левое плечо и вышел. И я сразу ощутил громадное облегчение — похоже, одной заботой меньше. Уж если Сидорчук возьмется, Факир наш, объявись он там, будет упакован в полном соответствии с инструкциями. Даже если у него найдутся оружие и подстраховка — хотя и в то, и в другое я плохо верил, чутье работало…
Не все я помнил насчет гипнотизеров, далеко не все, но еще одно вошло в память прочно: гипнотизер — не колдун. Ни за что не сможет взять противника одним быстрым взглядом в глаза или в затылок. Чтобы подчинить себе человека, ему обязательно нужен разговор. Завести беседу, оплести словами, вульгарно говоря, заболтать. И никак иначе. А времени на забалтывание Сидорчук ему ни за что не даст. Ну, а уж я с ним потолкую один на один без всякой опаски. Как это сказал военврач? «Вы, капитан (я тогда еще был капитаном не но игре, а по жизни), учено выражаясь, совершенно не гипнабельны. Хоть целый взвод гипнотизеров против вас выпускай». Вот и отлично…
Был еще один махонький нюанс. Если подходить строго формально, не имел я права без согласований производить здесь задержания. Формально здесь была Польша, у которой сейчас имеется не только Войско Польское (пусть в изрядной степени и состоявшее из не вполне, так сказать, поляков), но и самое настоящее правительство в Люблине, официально признанное Советским Союзом. Но это в теории. А на практике — новая власть здесь еще официально не утвердилась. Ни гражданской, ни военной администрации. Ружицкий — не представитель власти, а такой же, как я, офицер военной контрразведки, присланный для каких-то конкретных оперативных заданий — без всяких дополнительных полномочий на власть.
Так что никто меня песочить не станет, железно. Согласуем задним числом. Тем более что есть отличная формулировочка: «Задержана подозрительная личность, искавшая подходы к расположению воинской части». Как на Факира сшита. Уж если он не подозрительная личность, то уж и не знаю, какими бывают подозрительные. И пусть потом доказывает, что он не искал подходы к воинской части через Катьку. Как цинично порой говорится, докажите вашу невиновность, гражданин хороший. А мы сейчас, пусть нас и горсточка, с точки зрения тех же формальностей — воинская часть. Строго говоря, вообще-то не воинская часть, а воинское подразделение, но разницы никакой, что в лоб, что по лбу, та же самая формулировочка относится и к подразделению. Так что обойдемся без согласований с отсутствующей здесь что гражданской, что военной властью, и втыка опасаться не следует. Куча оснований для оптимизма…
Ближе к вечеру, еще до ужина, я сходил к Кате, посмотреть, как она. Чтобы хоть как-то сделать ей приятное, прихватил с кухни полный граненый стакан сарала, а из аптечки взял полдюжины таблеток пирамидона — то и другое, добавленное в воду, позволяет цветам дольше не завянуть.
