Тёмная мудрость: новые истории о Великих Древних - Гари Майерс
И это всё. Только внизу текста обнаружились ещё две кнопки, на одной было написано «Выйти», а на другой — «Дальше».
— Это что? — спросил я. — Игра такая, что ли?
— Понятия не имею. Дальше я не заходил, ждал тебя. Но сейчас, когда ты уже здесь…
Он нажал на «Дальше» и открыл следующую страницу. Там оказалось меню в виде оглавления. Во всяком случае, названия его пунктов больше подошли бы главам книги, чем программам. В большинстве попадались имена из Лавкрафта, вроде тех, что упоминались в предисловии.
— Кажется, вот что-то интересное, — заметил я. — Как пронзить завесу Азатота.
Зак кликнул по этому пункту и открыл окно с одной-единственной стартовой кнопкой под текстовым блоком. Он принялся зачитывать текст своим лучшим драматическим тоном:
— «Величайший из Богов — Азатот, что правит всей бесконечностью со своего престола посреди хаоса. Тело его складывается из всех сверкающих звёзд видимой вселенной, но лик завешен тьмою. Написано, что на лике Азатота ожидают прочтения ответы на все великие загадки вселенной. Но за всю мировую историю нашлось лишь три человека, обладавших достаточной душевной силой и умственной чистотой, чтобы самим пронзить ту тьму. Всем же прочим следует воспользоваться мощью Мистического Ока».
— И так далее, и всё такое, — закруглился Зак, уже своим обычным голосом. — Остальное — просто инструкции, как изобразить на стене это самое Мистическое Око. Но, по-моему, эту часть можно пропустить, потому что компьютер не узнает, изобразили мы его или нет.
— А ещё, — добавил я, — твоя мама нас убьёт, если вернётся и застукает, что мы изрисовали её обои.
Он кликнул на стартовую кнопку. Почти мгновенно на экране возникло сообщение:
НЕВЕРНЫЕ ПАРАМЕТРЫ. ЗАДАНИЕ ОТМЕНЕНО.
— Параметры? — переспросил не на шутку раздражённый Зак. — Какие ещё параметры? Не задавали мы никаких параметров.
— Может, эта программа не работает без Мистического Ока, — предположил я.
— Да, точно. А, может, это всё фигня. Давай-ка попробуем что-нибудь другое.
Зак вернулся в меню и мы стали выбирать другой пункт.
— А если вот это? — спросил он. — Как возбудить плодовитость Шуб-Ниггурат.
Зак открыл окошко и прочитал:
— «Шуб-Ниггурат — Всеобщая Матерь, великая богиня, изобильная утроба которой произвела на свет Древнейших. Нескончаемое круговращение рождений и смертей, творения и разрушения — лишь материальное отражение цикла её эфирных менструаций. Не счесть аватаров Шуб-Ниггурат, равно как и отпрысков. Но величайшая из них — Чёрная Коза Лесов, тысячи младых которой ожидают перерождения на службу чародею, что сумеет возбудить плодовитость их матери».
— Не уверен насчёт возбуждения плодовитости, — заметил я. — Это звучит как-то гадостно и вообще лучше не надо. И ещё, — продолжил я, читая поверх его плеча, — здесь говорится, что это заклинание сработает только в новолуние.
Но Зак всё равно кликнул по стартовой кнопке. Почти мгновенно на экране опять возникло всё то же сообщение:
НЕВЕРНЫЕ ПАРАМЕТРЫ. ЗАДАНИЕ ОТМЕНЕНО.
Зак отъехал от стола.
— Ну и брех! Что, в каждом заклинании только помойная отмазка, почему оно не сработает?
Но я ещё смотрел на экран.
— Вот что можно попробовать, — предложил я. — Вызвать Доэля.
— Что ещё за доэль?
— «Что же поведать о Доэлях? — читал я дальше. — Они — паразиты, что высасывают самые сердца солнц и хищники, обгладывающие трупы миров. Как могильные черви копошатся в гнилой мертвечине, выискивая её глубочайшие тайны, так и Доэли прогрызают ходы сквозь время и пространство, открывая тайны бесконечности».
— И на этом всё, — скомкано закончил я. — Но нам хотя бы не придётся краситься в синий цвет и жертвовать кровь девственницы. Просто запустим программу и Доэль появится.
— Вот увижу, тогда и поверю, — буркнул Зак, опять пододвигаясь к столу.
И в третий раз он кликнул на стартовую кнопку. И в третий раз вылезло окно сообщения. Но на сей раз там сообщалось совсем другое:
ДОПУСТИМЫЕ ПАРАМЕТРЫ. ЗАДАНИЕ ЗАПУЩЕНО.
Потом экран погас.
— Здорово! — съязвил Зак. — От этой фигни у меня компьютер завис!
— А по-моему, нет. Слушай!
Монитор вырубился, но динамики — нет. Раздалось низкое шипение, словно в начале старинной пластинки, а потом раздалось пение. Оно и звучало так же слабо и отдалённо, как на старинной пластинке. Пение было настолько бессвязным и исковерканным, что мне не удавалось разобрать ни единого слова. Но я быстро сообразил, что проблема крылась не в записи и даже не в певце. Дело было в самих словах. Это были не английские слова, не испанские и не из любого языка, который я смог бы определить. Некоторые из них вообще не предназначались для человеческого языка.
Мы с Заком переглянулись. Вслух мы ничего не сказали, но я знал, какая мысль посетила нас обоих. Песнопение звучало невнятно. Оно звучало неописуемо. Именно таким и должно было оказаться лавкрафтианское заклинание. Но это не очень-то увлекательно. Должно же в этой игре найтись и что-то покруче?
Нашлось. Теперь к напеву присоединилась вибрация, что-то, вроде низкого рокота, который больше ощущался, чем слышался. Сперва он был настолько слабым, что я почти поверил, что это только кажется. Но напев становился всё громче и сопровождающая его вибрация тоже становилась сильнее, пока в её реальности не осталось сомнений. Пение вызывало вибрацию? Или так отзывалась комната вокруг нас? Я понятия не имел. Но непохоже было, что вибрация скоро прекратится. Она лишь крепчала пока напев становился громче. А он звучал уже до боли громко.
И тут всё началось по-настоящему. Комната качнулась, резко опрокинув меня на пол. В тот же миг потух свет, оставив нас в темноте. И вместе с затемнением неистово громыхнуло, так громко, что заглушило даже напев.
Когда перестало трясти и громыхать, и осталось только пение, я приподнял голову и осмотрелся. В комнате оказалось не так темно, как я ожидал — на столе до сих пор слабо мерцал экран компьютера. В его свете
