Лорел Гамильтон - Список на ликвидацию

— Они все в плащах, перчатках и в капюшонах, закрывающих волосы, Анита. Этот наряд, который скрывает их от других… от их собратьев, помогает им не оставлять следов для судебной медицины.

— Тоже верно.

— И те из как-ни-назови, что на твоей стороне, лиц других коллег тоже не знают. Они встречаются в масках, как террористическая ячейка, и могут, если надо, шпионить друг за другом.

— Так что мы не знаем лиц, которые могли бы описать, не знаем имен, кроме кличек, соответствующих маскам на лицах.

— Вряд ли убийцы такого класса ходят в деловом районе Такомы в венецианских масках, так что нам и маски с кличками бесполезны.

— В общем, — сказала я, — мы знаем все — и ничего полезного.

— Если бы я взял контракт на королеву вампиров, она бы сейчас была мертва.

— Или ты, а я бы объясняла Питеру, почему он своего второго отца тоже потерял.

Эдуард посмотрел на меня своим тяжелым холодным взглядом:

— Ты знаешь, насколько я владею своей профессией.

У меня годы тренировки по умению выдерживать этот взгляд. Вот я и выдержала.

— Ты не понимаешь, Эдуард. Она — тьма, сама ночь, ставшая живой.

— Я не ограничился бы тем, что взорвал ее тело и объявил бы работу законченной. Нечто настолько сверхъестественное нельзя убить навсегда, не включив магию.

— И что — ты взял бы с собой колдуна или ведьму?

— Нет. Но обратился бы кому-нибудь из них за амулетами, заговоренным или благословенным оружием, что-то в этом роде. Профессионалы, которых нанял совет вампиров, чтобы ее убить, считали ее ординарной целью, и вот потому-то мы теперь завязли в том, в чем завязли.

С этим не поспоришь — что правда, то правда. «Арлекин» тысячи лет был законом совета вампиров в Европе, но изначально он существовал как стража их темной королевы. Половина его состава порвала с советом вампиров и снова подчиняется приказам Матери Всей Тьмы.

— Они считали, что огонь ее уничтожит, — сказала я.

— Ты бы тоже такое предположила?

Я подумала и ответила:

— Нет.

— А что бы сделала ты?

— Я бы обвешалась освященными предметами, еще больше их накидала на тело, в котором она в тот момент находится, чтобы дух не мог его покинуть, отрезала голову и вырезала сердце, потом бы по отдельности сожгла их в пепел, а потом пепел от тела, от сердца и от головы развеяла над тремя несообщающимися реками.

— А если над одной и той же — ты думаешь, она бы вернулась?

Я пожала плечами:

— Она пережила полное уничтожение тела огнем и смогла выслать свой дух на захват тел других членов совета вампиров. Я бы не исключала никакой возможности.

— Так что если даже мы найдем Морт д'Амура, Любовника Смерти, она просто перепрыгнет в другого хозяина?

— Она умеет выживать в виде духа без тела, Эдуард. Я не уверена, что ее вообще можно убить.

— Все смертно, Анита. Даже вселенная в конце концов умрет.

— То, что случится через пять миллиардов лет, Эдуард, меня не парит. Вселенная пусть сама о себе заботится. А вот как нам прекратить убийства ни в чем не повинных граждан — тигров-оборотней? И вообще — как нам ее остановить?

— Некромант у нас ты, а я всего лишь скромный убийца.

— То есть ты тоже этого не знаешь.

— А почему не знает твой бойфренд? Жан-Клод — Мастер Города Сент-Луиса, и оставшиеся в Европе структуры власти хотят сделать его главой нового совета вампиров в Штатах. Почему все эти вампиры и прочие оборотни, с которыми ты общаешься, не помогут это прекратить?

— Наши… кто бы они ни были, за этими ребятами охотятся. Выезжают, как только услышат о телах, но они отстают от нас, Эдуард. В трех последних городах мы первыми оказывались на месте.

— Для противоестественных созданий, которые считаются лучшими шпионами и убийцами всех времен и народов, они очень мало делают полезного.

— Так и мы немногим лучше.

— Значит, вампиры нам не помогут. Мы копы, так давай будем копами.

— Что это значит?

— Работаем на месте преступления. Здесь совершено убийство. Здесь мы можем узнать об этих сволочах что-то новое. Не легенды, а что они делали несколько часов назад. И это может нам помочь их поймать.

— Ты в это правда веришь?

— Должен верить, да и ты тоже.

Я сделала глубокий вдох — и тут же об этом пожалела. В воздухе стоял едва заметный едкий запах, потому что мы находились возле тела. Смерть не чиста, не аккуратна и не привлекательна. Когда чье-то тело выполняет все свои функции одновременно и в последний раз, пахнет сельским сортиром.

— Ладно, — сказала я и присела возле тела на цыпочках. Заставила себя смотреть на тело, смотреть всерьез. — Тело расчленено малым числом разрезов, очень эффективно и аккуратно.

— Зачем тогда рвать тело на куски?

— Потому что им так хотелось, а силы на это хватает, — ответила я.

— Сама знаешь, что ответ звучит не так. Попробуй еще раз.

Он стоял надо мной, и впервые за долгое время я себя почувствовала неопытным новичком, а он снова стал моим ментором и учил меня, как убивать монстров. Очень немного есть на планете жителей, от которых я готова терпеть такое отношение. Один из них — Эдуард.

— Они хотели, чтобы тела соответствовали прежним, хотя бы с виду. Чтобы полиция решила, что это дело рук тех же убийц.

— А это не так, — ответил Эдуард.

— Первое и третье тело — растерзаны. В буквальном смысле слова разорваны на части. Внутренности повсюду. Как будто работал озверевший киллер и при нем, быть может, организованный партнер, направляющий его или управляющий им. Здесь же все организованно. Он или они выполнили убийства так, как им сказали, под стать первому, но не вложили в него душу.

— Что ты имеешь в виду?

— Это хладнокровное убийство, каким было второе. А в остальных двух случаях убийце оно было в радость.

Он тоже присел на корточки.

— Я убиваю чисто и аккуратно, но мне моя работа тоже в радость.

— Тебя радует, когда удается твой план, когда ты оказываешься быстрее, сильнее, во всем лучше, чем тот, за кем ты охотишься. Но приносит ли тебе радость сам процесс убийства?

— Да, — ответил он, глядя при этом на тело.

А я рассматривала его профиль и спросила его о том, о чем не спрашивала никогда:

— И что тебе в этом процессе нравится?

Он повернулся, посмотрел светлыми глазами, такими светлыми, что голубизна их оказалась сероватой.

Когда его глаза светлели до холода зимнего неба, это никогда не предвещало хорошего.

— Люблю смотреть, как свет гаснет у них в глазах, — сказал он, и голос был таким же холодным и бесстрастным, как глаза.

Я этот леденящий взгляд выдержала и ответила:

— Потому-то ты и любишь убивать лицом к лицу.

Эдуард кивнул, все еще не отводя ледяных глаз.

Что у меня отражалось на лице, я не знаю. Когда-то, в начале, он был моим учителем, а потом выдал мне комплимент, лучше которого быть не может, — несколько лет назад сказал мне, что ему хотелось бы узнать, кто из нас лучший в профессии. Он уже не был в этом уверен, и ему приходила в голову фантазия, как мы охотимся друг за другом, чтобы решить этот спор раз и навсегда. Когда он это сказал впервые, я была убеждена, что погибла бы при этом я. Сейчас я уже не была так уверена — может, я и победила бы. А потом позвонила бы Донне и детям и сказала бы… что же сказала бы? Что у них больше нет семьи, так как мы с Эдуардом разобрались, кто из нас круче мужик, и это оказалась я?

— Значит, ты думаешь, что этим киллерам нравилась работа? — Я говорила как можно более бесстрастно. Мы, два киллера, оцениваем чужую работу с точки зрения профессионалов.

— Я думаю, что им она могла понравиться. Но невозможно ничего сказать, когда киллер работает под таким контролем.

— И чем это нам поможет их поймать?

Он покачал головой и снова посмотрел на самый большой фрагмент тела:

— Не знаю.

И опять его голос прозвучал устало.

Я посмотрела туда же, куда и он. От груди и живота осталось достаточно, чтобы видно было: мускулистый был мужчина. Торчал в тренажерном зале, и это ничем ему не помогло. Очередной бесклановый тигр, выживший после нападения, а не рожденный в семейной группе. Сейчас арлекины убивают только бесклановых, поскольку ищут некоторых определенных тигров. А именно — золотых. Эта линия считалась уничтоженной в царствование первого императора Китая, но некоторые арлекины сохранили ее, скрыв отдельных представителей. Скрыв от других арлекинов и от Матери Всей Тьмы. Тот факт, что они смогли укрыть от нее тигров в те времена, когда она была на пике своей мощи, показывает, насколько они хорошо это умеют. Такой эффективной программы защиты свидетелей мир не видал ни до, ни после.

Когда золотые тигры вышли из подполья и объявили о своем дебюте всем другим тигриным кланам, мы надеялись, что истребление бесклановых тигров прекратится. Но хотя мы объявили, что у нас в Сент-Луисе есть тигры всех цветов, «Арлекин» все равно продолжал охоту на тигров-оборотней. И это казалось совершенно бессмысленным.