Танго на треснувшем зеркале (СИ) - Шаль Вероника
Вот придет Егор на чаепитие, его и спрошу. А пока мне не терпелось поговорить с медсестрами и прочими живыми людьми.
«А все потому, что не лечусь: не то что тяжелых нейролептиков не принимаю — даже инновационный препарат Яна Игнатьевича обхожу стороной», — хихикнула я про себя, скорее грустно, чем весело, и устремилась к уже знакомой двери и нажала на звонок.
Ну конечно, мне же еще ключ от отделения получить у сестры-хозяйки. Как же я забыла?
Возвращаться к злой и недовольной жизнью тетке не хотелось, и я замерла в ожидании, когда меня впустят.
Долго ждать не пришлось. Дверь распахнулась, выплескивая флюиды раздражения. Надо же, а дежурная медсестра приветливо улыбается! И вот кому верить: себе или ей?
Себе верить не получалось, и грустное настроение снова накатило удушающей волной.
Кому и что я пытаюсь доказать? Напридумывала себе невесть что и сейчас слежу за нормальными честными людьми, подозревая в них исчадие ада. А ведь я сама это исчадие и есть! Именно я и никто другой!
Захотелось тишины и покоя. И чтобы лампочка не действовала на нервы. Медсестра продолжала радостно улыбаться во все зубы, а волна раздражения и злости становилась все плотнее и плотнее. Так дело не пойдет!
— Спасибо! — поблагодарила я самым дружелюбным тоном, на какой только была способна в этой гуще раздражения, и улыбнулась.
— Не стоит благодарности! — улыбнулась в ответ медсестра. А в пространство разве что искры не вышибало. — Вы ведь новенькая?
— Да, мне Ян Игнатьевич сказал вчера про ключ, — извиняющимся тоном выдохнула я, и раздражение вокруг немного убавилось. — Я обязательно его заберу.
Медсестра еще раз улыбнулась, и мы разошлись по своим делам. Мне все еще хотелось поговорить с персоналом больницы, а заодно найти электрика. В конце концов, наблюдение нужно довести до конца, какой бы результат меня ни ждал.
Но сначала обход. И я решительным шагом направилась к посту медицинской сестры за карточками.
— Вы сегодня во вторую смену? — улыбнулась и неловко завела смолток светловолосая пожилая медсестра, из бейджика которой следовало, что зовут ее Анна.
— Да, — подтвердила я и не удержалась, чтобы не посетовать: — Как добираться домой после смены буду, не представляю. Надеюсь, не придется вызывать такси.
— В час пятнадцать последний поезд метро.
— Спасибо! Тогда паника отменяется, до этого времени я точно успею завершить работу.
— Первое дежурство, знаю, это волнительно! — медсестра снова улыбнулась, а я вспомнила, что не закончила наблюдение за эмоциональным полем собеседников и сосредоточилась на пространстве вокруг нас.
Пространство было спокойное и доброжелательное. Никаких отрицательных эмоций. Удивительно даже!
Еще раз улыбнувшись, я взяла картонные папки, в которых лежали карточки, и направилась в палаты к пациентам.
Палата встретила тишиной. Но тишина и спокойствие были обманчивы. В воздухи носились мириады мыслей, обрывков фраз, сливаясь одна в одну и дальше, в поток сознания.
Нет, я в таких условиях работать не могу! Я еле удержалась, чтобы не прислониться к стенке и закрыть глаза, лишь бы унять обрушившийся на меня шквал бреда.
Вот интересно, насколько этично прописать лечение за спиной заведующего? Хоть немного. Понятно, что медсестры донесут. Или пойти на хитрость?
Уткнувшись взглядом в растрепанную бороденку больничного ловеласа, сидевшего за кривым палатным столиком тише воды ниже травы, я прокрутила возможный план.
Например, отправить передачу в палату из Зеленой страны. И в напитки добавить чего-нибудь "вкусного". Например, аминазина. Совсем чуть-чуть.
— Улыбка вам идет, Василина Андреевна, — басовитый голос Волшебника прервал размышления.
— Спасибо! — надо быть сдержаннее, досадуя про себя, откликнулась я на комплимент и быстро перевела тему. — Ну, что, с кого начинаем обход?
— А что его начинать? — буркнул в ответ Вася, как мне подсказал поток сознания, витавший в воздухе.
Полчаса спустя я вышла из палаты и направилась в ординаторскую. Хоть Ян Игнатьевич халтурно относится к ведению документации, для меня его подход примером служить не может. Документировать нужно почти все. И пусть заведующий думает, что хочет!
А еще нужно проверить, осталось ли печенье в закромах серванта. Чтобы избежать неловкой ситуации в чаепитии с Егором.
Глава 15. О странных происшествиях и приятном чаепитии
Едва я заполнила последнюю карточку, даже сервант проверить не успела, как, тихонько пискнув, дверь в ординаторскую открылась (я уже начала привыкать: если не стучат, значит, коллега пожаловал) и в комнату, поддерживаемая рукой в белом рукаве, вплыла сначала коробка с картинкой шоколадного химического торта, на верху которой лежала коробка поменьше с нарисованной чашкой чая, а потом показалась лохматая голова Егора.
— Добрый вечер, — еще раз поздоровался он и встал у порога, оглядываясь по сторонам, в поиске, куда бы переложить коробки.
Я вскочила слишком быстро, и раздосадовано вздохнула, опять мне спешка мешает. Надо медленно, не спеша. Незаметно выдохнув и замедлив движения, я убрала истории болезни на диван и освободила место на журнальном столике. Вот, совсем другое дело. Нечего показывать собственную неловкость.
— Да, здесь будет в самый раз! — Егор бодро, по-свойски направился к журнальному столику и сгрузил на него коробки. — Посуда, я помню, здесь тоже есть.
Я мило улыбнулась и кивнула на блестящий, покрытый лаком а-ля шестидесятые, сервант.
— Тарелки, чашки…
— Да! — кивнул Егор, мягко улыбнувшись. Дверцы серванта жалобно заскрипели. Егор зашуршал пакетами и коробками, вытаскивая две более приличные на вид чашки и тарелки. — А вот ножи здесь, одно название. Не режут вообще. Но на торт их остроты, — Егор нажал кончиком пальца на лезвие и задумчиво произнес, — должно хватить.
— Может, заточить лучше?
— Нельзя, Ян Игнатьевич и так требует, чтобы в отделении не было колюще — режущих предметов.
— Так есть уже колюще — режущий, — я непонимающе уставилась на нож.
— Если сообщишь, то не будет. Спрячь поглубже. В серванте справа есть щель, куда он целиком влезает. Никто, кроме своих, не знает, значит и искать не будет.
Схватив несколько чашек, он выскользнул за дверь, и не успела я перевести дух и понять, что это было, как вернулся, и с фарфоровых блюдец капала вода.
Еще несколько быстрых движений, и вот они сухие и чистые стоят перед нами, а Егор нарезает торт.
— В холодильнике есть бутерброды.
И в самом деле, бутерброды. Со шпротами. Хорошие у нас посиделки получаются. Запьем шпроты, как и положено, чаем и заедим тортом.
Чайник тем временем вскипел, заполняя ординаторскую паром. Егор вытащил шнур из розетки, вскрыл коробку с чашкой на картинке и, выудив из нее ароматный пакетик, забросил его в чашку и залил кипятком. И повторил действия с моей чашкой.
— Воду можно брать в лаборантской, у меня там дистиллятор стоит.
— Понятно, — я неловко кивнула, мучительно соображая, как начать непринужденную беседу.
— Но увлекаться им не стоит, — продолжил Егор. — Все равно чай из дистиллированной воды не вкусный. Да и не полезная она. Впрочем, ты и сама знаешь, — улыбнулся он и хлопнув себя по голове добавил. — Мы на «ты» не перешли, а я тыкаю.
— Вот сейчас и перешли, — слегка улыбнувшись выдохнула я и отхлебнула глоток обжигающего чая. Слишком горячий. Даже не понять, на водопроводной воде или дистиллированной.
И отставив чашку, попросила рассказать о лечебнице.
Егор, казалось, только этого вопроса и ждал.
— Лечебница эта новая, экспериментальная. Ты заметила, в каком интересном здании она располагается?
Я кивнула. Еще бы не заметить!
— Это имение помещика Солопоновского. Построенное в 1839 году. После революции, сам помещик с семьей бежал в Европу, а имение отошло во владение большевикам. Но ничего вменяемого здесь обустроить не получилось. Слишком далеко от города. Ну и аура имения наложила свой отпечаток.
