Юрий Леж - Черный дом
Нервы привычно натянулись, как струна, наступал самый опасный, непредсказуемый момент. Кто знает, не оставили ли напавшие прежде них на деревеньку засаду? не заминировали каждую хижину, каждую тропинку? не сидит ли где-нибудь на противоположном холмике такой же снайпер, как сам Ворон, выискивая в прицел шустро и деловито перемещающиеся фигурки штурмовиков? Теперь на эти вопросы своими жизнями должны были ответить не только ребята из группы, но и сам Ворон…
Алексей обычно боролся со сжигающим нервы ожиданием и дрожащими перед возможным боем пальцами деловитостью и показной неторопливостью действий. Кто-то молился, кто-то бормотал себе под нос самые памятные анекдоты, а Ворон, будто на стрельбище, на тренировке, нарочито спокойно, чуть замедленно просматривал окраину деревеньки, плавно водя стволом винтовки слева направо и обратно.
Выждав время, необходимое для того, чтоб штурмовики заняли исходные позиции, Гранд легонько хлопнул Воронцова по плечу: "Пойду и я" и ловко, как гигантская, смертельно опасная ящерица, заскользил на брюхе вниз по склону. И Алексей остался совсем один, на вершине этого маленького холмика, в странной, богом и людьми забытой окраине земли, среди экзотических растений и не менее экзотических животных, резвящихся поодаль. Но вот на что на что, а на всяческих леопардов и бегемотов, кенгуру и страусов, зебр и жирафов Ворону сейчас отвлекаться было ну совсем не с руки. Впрочем, за хищниками присматривать не раз и не два во время рейдов Алексею уже приходилось, но хищники — животные, в основном, ночные, а сейчас был разгар дня, и они отлеживаются, забившись в только им известное укромное местечко.
Рассматривая в прицел не только самую дальнюю окраину деревеньки, Воронцов видел, как скользили призрачными тенями между хижин штурмовики, как они исчезали внутри строений, и в такие моменты сердце всякий раз обливало мятным холодом в ожидании выстрелов, взрывов… но — всё обошлось тихо. Вышедший на дальней окраине на заметную проплешину среди буйной растительности Володька "Хряк" развернулся лицом к пригорку и скрестил поднятые над головой руки: порядок, проверка окончена, объект контролируем…
Привстав на колени, Ворон привычными движениями извлек из патронника патрон, вернул его в обойму, закрепил винтовку на спине и достал из набедренной кобуры штатный пистолет Стечкина, проделав с ним обратную операцию. Законченная проверка деревеньки и отсутствие видимой опасности не давали повода расслабляться и передвигаться на чужой земле без готового к бою оружия.
На окраине его встретила двойка Север — Ганс и подсказала, где расположился Гранд — всего-то через пару хижин, на небольшом пяточке, в окружении полутора десятков аборигенов и быстро-быстро, почти синхронно переводящего с бурского Пана. Сразу бросалось в глаза отсутствие среди местных жителей мужчин, нет, присутствовала в отдалении парочка стариков, да мелькали там и тут совсем уж юные мальчишки, но вот нормальных, взрослых и здоровых мужиков не было. "Прав был Гранд, неспокойные тут места, — подумал Ворон. — Видать война подгребла…" На этих землях межплеменная вражда, колонизация и, казалось бы, вечные столкновения противоборствующих великих держав унесли в могилу в десятки раз больше людей, чем все эпидемии, засухи, голод и иные стихийные и не очень бедствия.
Когда подошел Ворон, Пан уже утомился перекрикивать горластых местных женщин, по традиции одетых в одни длинные, до середины икр, юбки, сплетенные то ли из здешней, древовидной травы, то ли из странных листьев, и начал пересказывать своими словами и значительно короче их длительные плаксивые пассажи.
" Вот эта… говорит, — тыкал пальцем Пан. — Приходили белые, как мы, человек пятнадцать, может, больше. Одетые не так, как мы, но тоже — военные, потому что в форме у всех одинаковой. С ружьями, мол. Какими ружьями — кто ж их знает? И еще — с огнем. Что за огонь, не пойму, огнемет при них был, что ли? Ушли обратно, на север, это уже вот та рассказывает… один старик пытался сопротивляться, он самый глупый в деревне, кто же белым сопротивляется? Подожгли его хижину. Забрали с собой одного из местных… ой, как долго про него… он недавно вернулся с заработков, богатый по местным обычаям. Хотел жениться еще раз, а так у него две жены уже есть… вот эти, кажется… Ладно, это неважно… Продукты не взяли, женщин не взяли, да и вообще не трогали… а они, похоже, надеялись на это…"
Пан ухмыльнулся, и только тут Алексей обратил внимание, что лица, да и телосложение практически всех аборигенов более всего напоминают сильно потемневшую кожей европеоидную расу. Да уж, похоже, что чаще местные женщины не только надеялись, что с ними что-то сделают белые люди….
— Совпадений не бывает, да, Ворон? — сквозь зубы процедил Гранд нахмурившись и тут же обратился к Пану: — Выясни, на каком языке те, пришлые, разговаривали и — разгони эту публику, в ушах звенит от воплей…
Взмахнув руками, то и дело указывая на Гранда, мол, начальник сердится, Пан заговорил на жутковатом бурском, отдаленном похожем и на немецкий, и на голландский, и на фламандское наречие.
— По всему выходит, наш объект не только нас так сильно интересует, — пробормотал Гранд, когда женщины под напористыми гортанными выкриками Пана, отступили подальше. — Ворон, передай двойке Зямы, пусть пройдут по широкому кругу с севера на юг километрах в двух от деревни, посмотрят следы, куда же в самом деле ушли эти перехватчики. На севере-то им делать нечего, значит, или восток, или юг… как-то так. А на обратном пути глянь на эту разрушенную хижину. Ничего там, конечно, интересного не найдешь, но для очистки совести — надо. А пока ты гуляешь, в эфир выйду, как бы не пришлось теперь экстренные меры принимать…
Настроение и у самого Гранда, и следом у Ворона упало почти до нуля. То, что объект утащили у них буквально из-под носа, естественно, не радовало, но самым скверным в сложившейся ситуации был внеплановый выход в эфир. Весь район, теперь это было окончательно понятно, находится под плотным контролем, а засечь неизвестную контролирующим радиостанцию — пустячное дело, несмотря на все технические усовершенствования и ухищрения. Что может произойти дальше — оставалось только гадать… А уж про то, что имел в виду Гранд под экстренными мерами, ни Ворон, ни кто еще из группы понятия не имел, специфика такая: никогда не выдашь то, что не знаешь, — но вряд ли это было чем-то приятным, облегчающим выполнение задачи штурмовикам.
— У самого ощущения как? — не сдержался Гранд, поинтересовавшись о вороновской интуиции; вообще-то, этого не принято было делать, но общая нервозность обстановки давала о себе знать.
— Никак, — пожал плечами Алексей.
— И то хлеб…
Гранд развернулся и направился к дежурившей у противоположной окраины поселения двойке, которая таскала с собой спецрацию, умеющую в доли секунды вплескивать в эфир сжатое шифрованное сообщение. Специалисты уверяли, что запеленговать её практически невозможно, но штурмовики верили только в свой опыт, а он говорил об обратном: любой выход в эфир на чужой территории — смертельный риск для группы.
А Ворон, озадачив почти часовой пробежкой по окрестностям Зяму и Афоню, вернулся поглядеть на остатки хижины. Как оказалось, рассматривая её с холмика из-за деревни, он был не прав, гранатой тут не воспользовались, взрывали грамотно, специально, чтоб стены сложились внутрь, погребая под собой все имущество, а может, и кого-то из живых или мертвых аборигенов. Растащить остатки, чтобы выяснить, что же пропало, а что осталось на месте из жалкого скарба местных жителей под развалинами, конечно, было нетрудно, но потребовало бы не меньше трех-четырех часов, но вот у группы как раз и могли начаться проблемы примерно через это же время после выхода в эфир. Если, конечно, экстренные меры Гранда кардинально не ускорят возникновение этих самых проблем.
Заканчивая осмотр развалин, Ворон ощутил на себе пристальный, но вовсе не враждебный, а полный заинтересованности и некой притягательности взгляд. В небольшом проходе между двумя соседними хижинами стояла высокая, стройная мулатка и, доброжелательно, во весь рот, улыбаясь, смотрела на него. "Красивая девица", — отметил Алексей, припомнив, что приметил её еще возле Гранда, но — просто приметил, как примечают изящную статуэтку на чужом комоде, не более. А теперь… мощная волна прошла по телу, перехватывая дыхание, вызывая прилив жгучего, животного желания. Такое иногда случалось с Вороном. И не раз, но обыкновенно бывало после боя, огневого контакта, когда весь организм бесновался от радости и требовал немедленного и непременного подтверждения, что остался жив в очередной передряге. Но чтобы вот так — ни с того, ни с сего, да еще в такое нервозное время… но его тянуло к этой мулатке, как Одиссея на песню сирен, и некому было привязать его к мачте, а девчонка улыбалась, манила, призывно помахивая ладошкой, ко мне, мол, давай же, поторопись… При этом голова у Алексея оставалась ясной, он четко соображал, что в запасе у всей группы есть пусть и не несколько часов, но уж минут сорок свободного времени — точно. И вот такое неожиданное приключение с девчонкой никакого вреда рейду не причинит…
