Луи Бриньон - Трон Зевса

Александрию центром своих реформ. Его инженеры смогли перестроить крепость в соответствие с военными требованиями XIX века, не нарушив при этом ее изначального великолепия. 11 июня

1882 года «Кайт — Бей» подвергся бомбардировке кораблями британского флота, с чего началось

40-летнее закабаление Египта, на этот раз — европейской державой. После войны, крепость стали восстанавливать. Во время восстановления крепости были открыты остатки одного из семи чудес света древнего мира — знаменитого Фаросского маяка, или как его ещё называют «Александрийского

Маяка», простоявшего более полутора тысяч лет и разрушенного землетрясением в 1326 году.

Благодаря этим остаткам и было точно определено месторасположение этого сооружения и его высота, которая равнялась 110 метров. Маяк располагался на острове Фарос и светил так ярко, что мы до сих пор упоминаем его, когда произносим слово «фара». «Кайт — Бей» хорошо виден издалека, из любой точки Восточной гавани благодаря белому камню, своему главному строительному материалу, который блестит в лучах солнца. Крепость состоит из двух рядов стен, соединённых переходами, и отдельно стоящего форта. Это общие сведения которые мы рассказываем каждому туристу, — этими словами была закончена короткая речь гида.

— А что сам маяк? — спросил внимательно слушающий Боуд.

— Александрийский маяк, — не раздумывая начал отвечать на вопрос гид, — 110–140 метров в высоту.

Состоял из трёх белых мраморных башен в форме призмы. Нижняя — четырёхгранная высотой около

60 метров. Средняя — квадратная не более 30 метров. Ну и самая высокая порядка сорока метров –

восьмигранная. На самом верху маяка была установлена статуя Посейдона. Свет от маяка был виден за сто километров от берега. Внутри маяка имелось всё необходимое, включая специальные дорожки, настолько широкие, что по ним легко вбирались ослы с грузом дров, которые были необходимы для поддержания огня.

— Коротко и вполне понятно, — Боуд несомненно впечатлила речь гида, однако не настолько чтобы он перестал задавать вопросы, — скажите, а могли бы мы сразу перейти к осмотру Александрийского

Маяка? Крепость нас не слишком привлекает.

Гид впервые обернулся и посмотрел на Боуда. С удивлением посмотрел.

— Конечно. Всё что пожелаете. Хотя там смотреть практически не на что по сравнению с крепостью где остались отчётливые следы средневековой жизни.

Спустя минуту все трое поднялись вслед за гидом по небольшой лестнице и вошли через открытую дверь в расположение крепости. Перед ними замелькали залы, переходы, бойницы с орудиями. Здесь действительно было на что посмотреть, не говоря уж об обзоре. Когда они оказались на верхней площадке, открылся вид на Александрию. И если женщины на мгновение остановились, наслаждаясь этим зрелищем, Боуд же, даже не обратил на него внимания. Все его мысли были заняты маяком.

Спустя некоторое время гид привёл их на закрытую площадку огороженную железными прутьями.

Это была верхняя часть огромного и почти пустого помещения. Если конечно не брать в расчёт небольших каменных развалин в нижней части, которые представляли из себя, три полуразрушенные стены. Судя по всему, они и были осколками гениальной архитектурной мысли. Вдоль стены была проложена лестница. Она вела прямиком к развалинам. Первым делом, Боуд заплатил гиду и шепнул несколько слов на ухо, после чего тот сразу удалился. Они сразу же направились вниз и первым делом всё тщательнейшим образом осмотрели. Здесь находились несколько человек, которые с интересом рассматривали развалины, но они ничуть не мешали сосредоточиться на цели поиска. Самая высокая из сохранившихся стен достигала в высоту не более четырёх метров. Это обстоятельство позволило Боуду сразу и достаточно хорошо рассмотреть едва ли не каждый камень в стене. Первым делом он отмёл несколько крупных глыб валявшихся на земле. Они не представляли никакой ценности, так как являли собой хорошо обработанные, но всё же обыкновенные камни.

Его внимание привлекли несколько сквозных отверстий различных форм. Они имелись почти в каждой стене. Боуд рассматривал их снаружи а затем очень пристально осмотрел изнутри. После этого его внимание привлекло нечто похожее на…глазурь. Такой глазурью обычно покрывают настенную или напольную плитку. Однако эта немного отличалась от всего того что Боуд видел

прежде. Камни которые были покрыты этим составом выглядели светлее. На них имелось множество мелких наростов наложенных по всей видимости рукой умелого мастера. При этом, эти наросты образовывали идеально ровную поверхность. Потом, они сохранились гораздо лучше чем те на которых её не имелось. Боуд дотронулся рукой до одного камня украшенного такой глазурью.

Возникло ощущение приятной теплоты. Он убрал руку и снова положил на стену. На сей раз, на камень без глазури. Холод. Неприятный холод. Боуд убрал руку и задумался о причине такого странного контраста. По сути это была единственная мысль, которая заслуживала внимания. Всё остальное не могло представлять интереса. Отгадка могла быть заключена именно в светлых камнях с глазурью или здесь вообще ничего не было. Следовало дождаться ночи и попробовать проделать с ними тот же эксперимент, что и с осколками урны. Придя к этой мысли, Боуд осмотрелся в поисках своих коллег. Обе стояли с внешней стороны и глядя на стену, о чём то вполголоса говорили. Боуд прошёл к ним и сразу увидел то, что стало предметом их внимания. На одном из множества камней были видны выбитые знаки. Они его удивили. Как он мог их не заметить. Боуд заинтересовался и подошёл ближе. Заметив его, профессор Коэл приняла важный вид и глубокомысленно обронила:

— Похоже, мы нашли ответ на третье послание!

— И что здесь написано? — поинтересовался Боуд глядя на знаки.

— Язык тот же. Древнегреческий. А написано вот что… «Будь ты мудрым не стоял бы здесь, будь ты трижды храбрецом не иди дальше»

Услышав эти слова, Боуд глубоко задумался. Он думал до тех пор пока не раздался осторожный голос

Александровой:

— Что вы думаете об этих словах, Джеймс?

Боуд тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения и только потом ответил:

— Вне всякого сомнения, эти слова имеют связь с нашими поисками. Понятно так же, что это некое предостережение. Но самое худшее состоит в том, что эти слова меняют направление наших поисков.

И меняют в непонятном для меня направлении.

— Ты полагаешь, мы не сможем связать их с чудесами света как прежде? — спросила на сей раз профессор Коэл.

— Не знаю, — глядя на надпись откровенно ответил Боуд, — на самом деле эти слова очень и очень странные. Я бы даже сказал…опасные… «будь ты трижды храбрецом не иди дальше» — задумчиво добавил он и так же задумчиво продолжал размышлять вслух, — если вдуматься в них глубже, можно сделать не очень приятные выводы. Скорее всего, дальнейшие поиски связаны с серьёзной опасностью. Иными словами говоря, эти слова доказывают что тот самый «путь» существует, но его очень хорошо…охраняют.

— Охраняют? Ты сказал, охраняют? — удивлённо переспросила профессор Коэл.

— Именно! — подтвердил Боуд. — Слова явно указывают на нечто с чем нам придётся столкнуться в случае если мы решимся продолжить поиски. И именно это «нечто» и охраняет путь оставленный оракулом. Ко всему прочему, если мы поймём что это, мы сможем понять, где искать. Это сравнимо с охранником который стоит у двери, — пояснил Боуд свою мысль заметив два удивлённых взгляда, —

понятно что он охраняет именно этот вход а не дверь в соседнее здание. То есть своим появлением он укажет нам точный путь.

— Ну и кто этот страж, которого нам следует бояться? — поинтересовалась профессор Коэл.

Боуд бросил на неё очень странный взгляд.

— Думаю, очень скоро мы получим ответы. В случае, если мои предположения верны, уже к утру мы будем знать в каком месте продолжать поиски.

— А вас не пугает это предостережение, Джеймс?

Боуд перевёл взгляд на Александрову.

— У нас нет выбора, Ольга. Вы находились со мной в Лондоне и всё видели собственными глазами.

Как мне видится, очень скоро мы получим ещё более худшее развитие событий. Опыт прошлых поисков наглядно показывает, что именно они становились решением способным остановить зло. По этой причине, я и не вижу особого смысла задумываться над конечной целью наших поисков. Мы всё поймём когда дойдём до конца и найдём тот самый предмет который унёс из пещеры молодой человек. Ну а в отношение всякого рода предостережений могу сказать только одно… когда зло рядом всё остальное кажется слишком незначительным и менее опасным. Я придаю значению любым фактам и этим в том числе, однако останавливаться не собираюсь. Если вас пугают эти слова, вы конечно же можете уехать. Я пойму ваш поступок!