Наречённый для ворожеи - Лариса Тихонова
– Про шишей не интересно! – перебила Морошка. – В общем, Тавр говорил Позёмке, что хочет в спутницы только её. Готов, дескать, потерпеть до окончания школы, но уж потом они будут вместе навсегда! Как Леон и Улита!
Две новые ученицы, обе ровесницы Руты, восторженно разахались.
– Это так мило! – всплеснула руками одна.
– Такая красивая будет пара, – поддакнула другая.
Но Руте почему-то новость не понравилась, возникло странное ощущение, словно её пытаются обворовать. В последнее время дочка ведьмы тоже стала заглядываться на красавчика Тавра, невольно сравнивая его с Илькой. По-прежнему ей преданного, но в свои тринадцать лет обидно невысокого, в то время как семнадцатилетний Тавр был рослый широкоплечий богатырь. А уж если вспомнить Илькин нос-крючок и жёлтые совиные глазищи…
– Выходит, я намного дурнее ледышки, – прошипела себе под нос Рута.
– Ты что-то сказала? – переспросила Морошка.
– Ага. Что бедная Зарянка через два года будет брошена своим спутником. Обидно.
– Почему сразу брошена, выберет себе другого. Воинов всегда больше, чем ворожей, – пожала плечами ягиня.
– И всё-таки так поступать с Зарянкой негоже! – хмурясь, продолжала настаивать Рута. К неинтересной, да ещё довольно занудной девушке она Тавра не ревновала.
– Послушай, у тебя и Ильриха может получиться также, – задумчиво сказала Лушка. – Он старше тебя, придётся барончику дожидаться, когда ты закончишь школу.
– А кто это сказал, что захочу в спутники Ильку? – огрызнулась дочь ведьмы. – Ишь, привыкли, что таскается за мной хвостом! Нарочно откажусь, ему есть из кого выбирать!
Рута ткнула пальцем в сторону новеньких девчонок и бросилась вон из травницкой. Надумала оседлать лошадь и устроить в поле скачки, попробовать расплескать горькие терзания на ходу.
Глава 8. Кто кого любит
Что бы человек себе не прочил в будущем, судьба всё равно решит по-своему.
Тавр со своей первой спутницей, ворожеёй Заряной, где только не побывали и совершили немало славных дел. А когда, почти через два года, парень дождался в спутницы Позёмку, та оказалась к кочевой жизни не приспособлена. Поскитавшись по дорогам неполный год, запросилась обратно в обитель и стала первой помощницей Альдоны при лечебнице. Существенно облегчив жизнь Дайвы, которая теперь не разрывалась между больными и школой. И, конечно, Позёмка преданно ждала своего Тавра из дальних походов и звалась его невестой.
Но если в сердечных делах влюблённым покровительствовала сама богиня любви Лада, постоянную спутницу Тавр из-за своих метаний утратил. Строгая Заряна сопровождать его впредь напрочь отказалась, Рута и другие ученицы ещё не подросли, и парень стал одним из воинов дружины Ордена. Те выезжали на задания, только если следовало дать бой многочисленному противнику, то есть достаточно редко. Из-за этого в дружину охотно переходили пожилые да семейные, ну а Тавр по молодости лет страстно желал побродить по свету. Людей, как говорится, посмотреть, и себя показать. Потому и не торопился жениться, впрочем, тихая Позёмка не настаивала.
А время продолжало свой бег, без устали раскручивая священное колесо-коловрат, символ перемен для всего сущего.
Рута, в свои почти полные семнадцать, стала девицей-красой, а явно южная кровь неизвестного отца выделяла её среди остальных девушек. В первую очередь длинным разрезом тёмных горячих глаз под идеальными дугами соболиных бровей. И тёмной же гривой волос, настолько густых, что если распустить косу, можно было укрыться волосами, как плащом. Настоящая пери из страны шахринабов, разве что носик, доставшийся Руте от матери, был слегка курнос, да кожа стала менее смуглой, чем в детстве. Не сама по себе, из-за притираний Дайвы, хотя полной белолицести, как у славичей или свебов, травница добиться не смогла.
Возмужал и Ильрих. В день, когда сыну иноземного барона исполнилось девятнадцать, он вдруг получил привет от собственной семьи, которая не вспоминала о младшеньком годами. В обитель прибыл маленький отряд с подарками от отца и братьев. Гонцы привезли Ильриху дорогой кожаный доспех с гибкими металлическими вставками и великолепный одноручный меч с семейным гербом на рукоятке. Третьим подарком был молодой жеребец в узде и под седлом. Чёрный, словно ворон, точь-в-точь мастью в хозяина, как пошутил Магистр, восхищённо оглаживая красавца коня.
Ильрих, счастливый и гордый, облачившись в новенький доспех, лихо вскочил в седло, чтобы покрасоваться перед небольшой толпой, которая собралась во дворе обители. Особенно парню хотелось блеснуть перед Рутой, сын барона был по-прежнему ей предан, но девушка стояла в задних рядах, не делая попытку приблизиться. Зато сквозь толпу стала решительно пробираться Заряна.
Замерев рядом с всадником, она испытующе уставилась Ильриху в глаза, и вдруг предложила стать его спутницей. Стоявший рядом Магистр горячо Заряну поддержал, ведь из вновь образующейся пары воин-ворожея кто-то обязательно должен быть опытней.
Ильрих, не ожидавший такого поворота, очень смутился. Его бы вполне устроила эта разумная до дотошности девушка, но ведь ненаглядный Светощек почти закончила школу. А всем в обители давно известно, что его спутницей станет только она!
– Я буту тумайт. Щють-щють, – выкрутился сын барона, дав общий расплывчатый ответ Заряне и Магистру. – Сейщас хотель кататься мой лошать!
Он потихоньку тронул жеребца, и толпа поспешно расступилась. Подъехав к Руте, Ильрих протянул девушке руку и та, немного поколебавшись, вскочила в широкое седло впереди приятеля. Ей тоже захотелось проехаться на красивом коне.
Направил скакуна за ворота, в поле, Ильрих действительно собирался проверить подарок отца на рысь и галоп. Но очень быстро отвлёкся на другое.
Сначала сын барона понял, что им вдвоём в седле всё-таки тесно. Поэтому, неосознанно, ещё шире расставил ноги и вдруг сообразил, к чему, собственно, прижимается. К упругому и волнительному девичьему заду, пусть и упрятанному под широкую юбку.
Опять же руки, удерживающие поводья, буквально обнимали сидевшую впереди подружку, а до нежной шейки легко было дотянуться губами.
И всё же в первую минуту сынок барона оробел, его колючий Светощек держала оборону девичьей чести очень усердно. Ни обниматься, ни распускать руки не давала. Совсем! Лишь иногда и довольно снисходительно чмокала преданного поклонника в щёчку, как когда-то в детстве. А ведь мужчины в знатном роду Ильриха женились рано именно из-за горячности крови. Уже в четырнадцать-пятнадцать лет, поэтому девятнадцатилетний сын барона вспыхнул, как подожжённая солома.
– Я есть ощень тебя любить! Сейщас, – томно выдохнул парень в маленькое ушко подруги. При этом одна рука влюблённого самостоятельно бросила повод и скользнула
