Либба Брэй - Прекрасное далеко
Хотя в том, что касается меня, все это не имеет особого значения. Похоже, способность входить в сферы — такая же естественная часть меня, как непослушные рыжие волосы и веснушки. И потому в прекрасный последний четверг мая я сижу в своей старой спальне в школе Спенс и вызываю дверь света.
Сферы теперь — совсем не то вызывающее благоговение место, каким они были в мои первые дни здесь; но это уже и не обитель страха. Они стали чем-то новым, что мне следует познать и у чего следует поучиться.
Горгону я нахожу в саду; она устанавливает серебряную арку, что ведет к гроту. Арка помята, но не сломана.
— Высокая госпожа! — окликает горгона. — Мне бы не помешали лишние руки.
— Конечно, — киваю я и хватаюсь за другую сторону арки.
Мы изо всех сил вдавливаем арку в мягкую землю. Наконец она встает ровно, лишь раз покачнувшись.
— Я хочу повидать Филона, — говорю я.
— У меня слишком ослабели ноги за долгие годы заключения, — говорит горгона, прислоняясь к дереву. — Но мой дух силен. Идем, я отвезу тебя туда.
Она ведет меня к реке, к тому кораблю, который многие века был ее тюрьмой.
Я отшатываюсь.
— Нет. Я не могу просить тебя снова превращаться в этот отвратительный корабль.
Горгона вскидывает брови.
— Я всего лишь собиралась встать к рулю.
— А, ну да… — глупо бормочу я. — Поехали.
Горгона держится за штурвал, как настоящий капитан, прокладывая путь к обители лесного народа. Мы проплываем сквозь золотой туман, и он покрывает меня похожими на драгоценности пылинками. Несколько золотых крапинок садится и на горгону. Она стряхивает их. Вдали показывается берег. Он уже не укрыт такой пышной зеленью, как прежде. Разрушения, причиненные тварями Зимних земель, были слишком велики. Обгоревшие деревья стоят как длинные тонкие мачты, а сама земля плотная и жесткая, как сухая кожа. Многие лесные жители погибли. Но дети по-прежнему смеются и играют на берегу. Их дух не так-то легко побороть.
Несколько малышей застенчиво приближаются к горгоне. Их сжигает любопытство при виде огромной зеленой фигуры, шагающей по их родной земле. Горгона быстро оборачивается к ним, и змеи на ее голове шипят и разевают пасти. Дети с визгом уносятся прочь, они в восторге, хотя им и страшновато.
— Разве это было так уж нужно? — спрашиваю я.
— Я ведь уже говорила тебе. Я лишена материнского инстинкта.
Мы находим Филона, наблюдающего за строительством хижин. Но не только лесной народ поднимает балки и стучит молотками по крышам. Бок о бок с ними — неприкасаемые, нимфы, несколько меняющих облик. Бесси Тиммонс подносит воду, сильная и уверенная. Одна из меняющих облик девушек следует за ней, восхищаясь силой Бесси. Я даже заметила существо из Зимних земель, оно намазывает на крышу поблескивающую смолу. В лесу роятся души всех видов; я вижу существ невообразимых форм, и людей тоже. Аша предлагает воды горгоне, и горгона пьет и возвращает стакан с просьбой налить еще.
— Жрица! — Филон приветствует меня, хлопая в ладоши. — Ты пришла, чтобы занять свое место среди нас?
— Нет, — отвечаю я. — Я пришла только для того, чтобы попрощаться на некоторое время.
— А когда ты вернешься?
Я качаю головой:
— Пока что не могу сказать. Мне пора занять свое место в мире — в моем собственном мире. Я собираюсь отправиться в Нью-Йорк.
— Но ты — часть сфер, — напоминает Филон.
— А сферы всегда будут частью меня. Так что приглядывай тут за всем. Нам нужно будет о многом поспорить, когда я вернусь.
— Почему ты решила, что мы будем спорить?
Я внимательно смотрю на Филона.
— Нам нужно будет обсудить положение дел в сферах. Я не питаю иллюзий, будто все здесь будет идти гладко.
— Но уже и другие племена прослышали обо всем, — говорит Филон. — Они придут и присоединятся к нам.
— Это хорошо.
Филон зарывается рукой в обожженную листву на земле и дует на нее. Листья взвиваются смерчем и трепещут в воздухе, и наконец создают образ Дерева Всех Душ. Этот образ держится всего мгновение.
— Магия снова вернулась в эту землю. И со временем она усилится стократно.
Я киваю.
— Возможно, мы иногда будем навещать тебя в твоем мире. Твоему миру не помешает немножко магии.
— Мне бы это понравилось, — отвечаю я. — Но вы будете вести себя достойным образом? Не станете ради шутки уводить смертных?
Губы Филона изгибаются в загадочной улыбке.
— А ты тогда погналась бы за нами?
— Наверняка, — подтверждаю я.
Странное существо протягивает руку.
— Тогда давай лучше останемся друзьями.
— Давай останемся.
Горгона составляет мне компанию и дальше, до Пограничных земель.
— Но, боюсь, остаток пути мне предстоит проделать одной, — говорю я.
— Как пожелаешь, — с поклоном отвечает горгона.
Змеи танцуют на ее голове, создавая веселый ореол. Горгона отпускает меня. Когда я вхожу в Зимние земли, я ее уже не вижу, но все равно ощущаю ее присутствие.
Крошечные цветы появились на ветвях дерева. Их вызывающе яркие пятна красуются на потрескавшейся коре. Дерево снова цветет. И земля вокруг не та, что была прежде. Она выглядит странно, она новая, незнакомая. Она пульсирует другой магией, рожденной потерями и отчаянием, любовью и надеждой.
Я прижимаюсь щекой к Дереву Всех Душ. Под корой бьется сердце, ровно и сильно, и я слышу это биение. Я обнимаю дерево, насколько хватает рук. И там, куда падают слезы, кора начинает сиять серебром.
Ко мне робко подходит малышка Вэнди. Она осталась в живых. Она бледная, худая, зубы у нее стали острее.
— Оно так прекрасно! — говорит Вэнди, восхищенно ощупывая дерево.
Я отступаю назад, вытираю глаза.
— Да, это так.
— Иногда, когда ветер шевелит его листья, я как будто слышу твое имя, — продолжает Вэнди. — Оно звучит как вздох. И это самый прекрасный в мире звук.
Налетает легкий порыв ветра, ветви покачиваются, и я тоже это слышу — мягко и низко, как тихая молитва: «Джем-ма… Джем-ма…» — а потом ветки тянутся ко мне, и листья нежно касаются моих холодных щек.
— Вэнди, боюсь, я теперь не смогу помочь тебе перейти на ту сторону бытия, ведь ты ела те ягоды, — говорю я. — Тебе придется навсегда остаться в сферах.
— Да, мисс, — говорит девочка, но в ее голосе не слышно печали. — Да, мы с Бесси остаемся, так уж вышло. Могу я тебе кое-что показать?
Она берет меня за руку и ведет в долину, где так недавно шла битва. Среди пятен заледеневшего снега я вижу пробившиеся из земли растения. Их корни глубоко зарылись под лед; стебли тянутся к свету, несмотря ни на что.
— Скажи мне, что ты видишь? — просит Вэнди.
— Вокруг пробиваются чудесные ростки, — говорю я. — Как ранней весной. Это ты их посадила?
Вэнди качает головой.
— Я только одно вот это сделала, — говорит она, показывая на высокое растение с сочными, плоскими красными листьями. — Я зарыла руки в землю и как будто почувствовала там магию, она ждала… Я стала о ней думать — и тогда оно выросло. А потом оно как будто охватило собой все вокруг, и начали расти другие, сами по себе. Это ведь такое начало, да?
— Да, — подтверждаю я.
Долина тянется далеко, и вся она заполнена смесью пятен цвета и льда. Искалеченная земля стремится к возрождению. И это действительно очень хорошее начало.
Какой-то мужчина робко подходит ко мне, сжимая в руках шляпу. От страха он дрожит с головы до ног, а взгляд у него ищущий.
— Прошу прощения, мисс, но вот мне сказали, что вы-то и можете мне помочь уйти в следующий мир.
— Кто это тебе сказал?
Глаза мужчины округляются.
— Ох, ужасная особа, у нее вся голова в змеях!
— Тебе незачем ее бояться, — говорю я, беру мужчину за руку и веду его к реке. — Она ручная, как домашняя киска. Она бы тебе руки облизала, дай ты ей такую возможность.
— Ну, нет, не выглядит она такой уж безобидной, — содрогнувшись, шепчет мужчина.
— Да, только вещи вообще не всегда таковы, какими кажутся, сэр, и мы должны научиться составлять о них собственное мнение.
Те, кто нуждается в моей помощи, появляются со всех сторон. Одному хочется сказать жене, что он любит ее, как никогда прежде; другая сожалеет о том, как поступала со своей сестрой, о зависти, которую питала к ней до самого конца; еще одна, совсем юная девушка, лет восемнадцати, очень испугана — она не может так легко расстаться с прошлым.
Она вцепляется в мою руку.
— А правда ли, как я слышала, что мне не обязательно переходить на другую сторону? Что есть и другие места, где я могла бы жить?
Глаза у нее огромные, отчаянная надежда смешивается со страхом.
— Это правда, — отвечаю я. — Но всему есть своя цена. Ничто не дается просто так.
— Но что будет со мной, когда я перейду реку?
