Александр Лидин - Обратная сторона Луны

Неужели мой картавый друг и тут «наследил»? Хотя с такого станется. Как говориться: «наш пострел везде поспел».

Иван Иванович приподнялся, чтобы последовать за Фейгой, но я остановил его.

— Не стоит. Ей сейчас лучше побыть одной. Лучше ее не беспокоить.

— Уверены.

— Но может быть ей нужна медицинская помощь… Может…

— Раны ее скорее психологические, чем физические, — вздохнул я.

— Да, эти «революционеры» не церемонятся. Один из них даже заявил, что скоро все женщины станут общественным достоянием и каждый кто захочет, сможет иметь любую в любое время суток.

Я присвистнул.

— Что-то новенькое. О таком я в большевистских манифестах еще не читал.

— То ли еще будет… то ли еще будет… Вначале они все ценности, объявят общим достоянием, потом всех женщин… а потом…

— Потом люди вымрут, как мамонты.

— Эх, какую страну просрали… Будь прокляты все эти Керенские, Милюковы, Троцкие… Революционеры! Свободу крестьянам! Каким крестьянам! Безлошадникам, у которых нет ни кола, ни двора. Да ведь им-то и терять-то нечего кроме «своих цепей», которых итак нет… Учредительное собрание!.. Да им плетка нужна, а не свобода. Ведь пьют, горланят, кокаин нюхают уже который месяц, и сказать ничего нельзя… Свобода!

Иван Иванович вздохнул и вновь уселся на свое место, а я, протянув руку, поднял одну из валявшихся на полу книг. На обложке значилось «Энциклопедия оккультизма в изложении профессора Альфреда Леманна». На мягкой обложке толстого картона была гравюра — несколько человек занимающихся вызовом духов сидели вокруг стола, взявшись за руки.

— Странная книга, — удивился я. — Вы ведь как я слышал профессор, только вот каких наук?

— Спиритизма и прочего… — вздохнул Иван Иванович. — Я занимаюсь оккультизмом и всем, что с ним связанно.

— И мифологию Ктулху небось изучаете?

— А что, вы тоже мистик? — встрепенулся профессор с интересом посмотрев на меня.

— Нет, — покачал я головой. — Практик.

Глава 3

УСАДЬБА МЕЧУРАЙТИСОВ

Лето 1942

Я стою, стою спиною к строю, —Только добровольцы — шаг вперед!Нужно провести разведку боем, —Для чего — да кто ж там разберет…Кто со мной? С кем идти?Так, Борисов… Так, Леонов…И еще этот типИз второго батальона!

Первые лучи восходящего солнца окрасили небо в странный розовый свет, но внизу на дороге и у подножия деревьев еще властвовала ночная тьма. Она словно цеплялась за каждый куст, каждую веточку, не желая уходить, уступая место дневному свету.

Василий на секунду зажмурился, потом покрепче сжал рукоять парабеллума и замер, откинувшись на мягкую спинку сиденья. Хотелось спать. И вообще он чувствовал себя смертельно усталым, а ведь сама операция толком еще не началась и едва ли можно было себе представить, что ждет их впереди. Одно было ясно: в ближайшие двадцать четыре часа спать не придется.

Рядом с ним бодро крутил баранку Кашев. В немецкой форме Павел Александрович преобразился, превратившись в настоящего ганса, а монокль лишь добавил сходства. Что ж, может им и повезет. Только бы немцы не начали их расспрашивать. Хоть Кашев и знал язык врагов, но вряд ли мог сойти за немца. «Эх, сюда бы сейчас Григория Арсеньевича, — пронеслось в голове Василия. — Вот уж кто по-немецки шпарил будьте-нате. Да и остальные языки он вроде бы знал довольно неплохо. Что значит старое образование». И в который раз Василий пожалел, что всякий раз увиливало от рабфака или курсов повышения квалификации, куда то и дело пыталось загнать его начальство. Однако сейчас об упущенных возможностях жалеть было поздно.

Машина притормозила. Впереди был шлагбаума и рядом с ним мотоцикл — первая застава на пути к цели. В коляске мотоцикла застыл за ручным пулеметом здоровенный эсэсовец — морда шире каски. Его точный брат близнец широко зевая подошел к авто со стороны водителя, аккуратно постучал в дверцу, и когда Кашев чуть опустил стекло, сказал что-то по-немецки. Диверсант что-то ответил и протянул часовому бумаги. Василий напрягся: в бумагах — то он не сомневался, а вот что касается выговора Кашева.

Часовой забрал бумаги, какое-то время молчал, изучая их, потом вернул, отдал честь, отошел в сторону и что-то крикнул автоматчику у шлагбаума. Тот начал поднимать деревянную преграду, а солдат у пулемета расслабился.

Неожиданно часовой вновь наклонился к щелке опущенного стекла и что-то сказал Кашеву, тот кивнул, надавил на газ и автомобиль медленно пополз вперед.

Когда пост остался позади, Василий не поворачивая головы поинтересовался:

— И что он сказал напоследок?

— Посоветовал быть поосторожнее, в окрестностях бродит группа советских диверсантов, их еще не выловили.

Василий хмыкнул. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

— Только не думайте, что нам так же гладко удастся миновать остальные посты, — продолжал Кашев. — Немцы вовсе не такие наивные…

«И кому это он собирается рассказывать! — едва не взвился Василий. — Человеку, который пару месяцев прожил в „Логове дождевого червя“». Он уже хотел было сказать своему спутнику пару нелицеприятных слов, но во время сдержался, потому как миссия его по уничтожению архивов профессора Троицкого была тайной, и не стоило говорить о ней, пусть даже с товарищем по оружию. Кто его знает, вот попадут они снова в кабинеты выходцев Первого отдела ГУГБ или в этот СМЕРШ, а там что лишнее всплывет. Нет, для человека связавшего свою жизнь с борьбой против потусторонних тварей, и при этом живущего в стране воинствующего материализма: молчание — настоящее золото…

Второй пост при въезде в усадьбы оказался более многочисленным. Бронемашина, пяток мотоциклов, несколько палаток, не КПП, а настоящий походный лагерь. Тем не менее, и здесь немцы оказались довольно беспечны. Они пропустили машину с диверсантами, лишь мельком взглянув на документы и перебросившись с водителем парой слов. А может, все дело было не в беспечности часовых и не в феноменальном везении, а в том, что машину и в самом деле ждали еще прошлым вечером.

Однако при третьей проверки документов, уже непосредственно у ворот усадьбы произошло ЧП. Часовой что-то спросил, Кашев ответил, судя по всему невпопад. Немец отступил и, крикнув что-то остальным, взялся за автомат, но сидевший на заднем сидении Бешенный выстрелил первым. Пули прошили часового.

Теперь все зависело от быстроты и от того, насколько фашисты сонные. Василий с первого выстрела снял часового на площадке у ворот. Машину качнуло. Из багажника вывалился Сема. Откатившись в сторону, он установил на сошки ручной пулемет и ударил по мотоциклистам, мимо которых мы только что проехали.

Василий распахнув дверцу тоже выпрыгнул из авто и помчался к площадке часового, чтобы поднять шлагбаум перед воротами. Краем глаза заметил, как Гвоздь выскочив с другой стороны авто взял на прицел окна башни у ворот. Пока все шло согласно плану.

Взвизгнув тормозами машина подалась назад, а потом с разгона устремилась к воротам. К тому времени, как она на полной скорости приблизилась к ним, Василий уже поднял шлагбаум, а потом так, на всякий случай перекинул за ворота пару гранат. Охнуло, грохнуло… Машина со всего маха врезалась в ворота и прошла сквозь них, как нож сквозь масло.

В какой-то миг Василию показалось, что время застыло. Все вокруг, да и он сам стали двигаться как в замедленном кино. Вот он прыгает за мешки пулеметного гнезда, хватается за пулемет. Сема вскочив бежит к воротам, а Василий открывает огонь, прикрывая его бегство. У ворот уже суетятся Бешенный и Гвоздь, закладывая взрывчатку, а где-то внутри усадьбы надрывается автомат Кашева.

И вновь вдоль дороги ударил пулемет Семы.

Василий как ошпаренный выскочил из пулеметного гнезда и со всех ног помчался в сторону ворот. Сколько до нее? Метров пятьдесят. Оперуполномоченный мчался изо всех сил. Он видел, что Гвоздь и Бешенным закончили работу и Гвоздь стал пятится, разматывая провод адской машинки, а цыганенок помчался на подмогу Кашеву. Неожиданно у Семы заклинило пулемет. На мгновение наступила зловещая тишина. Казалось вот-вот и случится что-то страшное, но ничего подобного не случилось, потому что немцы ожидали чего угодно, но только не нападения «в лоб».

Василий проскочил мимо Семы и Гвоздя, и, чуть притормозив, метнулся за автомобиль замерший поперек двора. Автоматная очередь прочертила землю всего в шаге от него. Вскинув парабеллум Василий прицелился в автоматчика в окне второго этажа. Выстрелил, и еще до того, как подстреленный им фашист исчез в глубине дома заорал:

— Взрывай!

Позади грохнуло. На мгновение Василий оглянулся. Часть башни над воротами обрушилась, полностью перекрыв проход. Все точно по плану. Теперь немцам — тем, кто остался снаружи не так-то просто будет пролезть в усадьбу. Хотя усадьба не крепость, удержать ее долго не удастся. Тем более, что через час-два тут будут все окрестные военные части. Да оборона усадьбы и не входила в планы диверсантов.