Крушение "Борта № 84" - Александр Зубенко
— Я прибыл! — возгласил он на людском языке. — Разговариваю с вами как с разумными тварями. Где ваш Хозяин?
По всей видимости, Степан Поздняков начисто лишился рассудка. Здравый ум покинул его. Он перестал замечать, что сначала разговаривал с каким-то внутренним голосом, приходившим к нему, а теперь обращается к стае зверей. К той стае зверей, что преследует их с первого дня катастрофы. Глотнув еще спирта, под парами куража похвастался:
— Я убил одного, как и велел ваш Хозяин. Осталось в лагере двое. Теперь они ваши.
Осознание того, что волки его почему-то не трогают, придет к нему позже. Придет тогда, когда уже ничего нельзя будет сделать. Придет в ту секунду, когда его, еще живого, будут разрывать на куски.
Пока же, под влиянием спирта, он продолжал восхваляться:
— Я буду вашим собратом! Вместе мы завоюем тундру, станем ее властелинами! С вашим Хозяином мы станем всесильными!
Он нес такой бред, что сам постепенно стал верить в него. Теперь он часть волчьей стаи. Теперь он помощник Хозяина. Того вожака, что мерещился ему в темноте. Того старшего волка, альфа-самца, что обладал интеллектом и разумом. Кто гипнотически звал его, маня своим шелестящим голосом: Вшу-уухх…
А когда он после пафосной речи вдруг огляделся, несколько протрезвев, то был удивлен. Подчиняясь внутренней чьей-то команде, десяток волков сузили круг. Шерсть ощетинилась. Оскалились пасти. Все ближе и ближе раздавалось рычание. Круг сужался с каждой секундой.
— Эй! Что случилось? — хотел крикнуть он.
Но напрасно. Множество зубов вонзились одним махом в его плоть. Он не успел издать даже стон.
Три секунды…
Две…
Одна…
И атака!
Под клыками исчезла одежда. Кусками она разрывалась на части. Хрип и рычание голодных зверей одним разом заполнили воздух. Сначала вырвали ступни. Пожирая теплую плоть, волки рвали и самих себя, не желая уступать добычу. Рык над поляной возгласил настоящее пиршество.
— А-аа… — орал, раздираемый в клочья полярник.
От боли не хватало сил отбиваться. Но больное воображение заставляло его хрипеть уже разодранным ртом:
— Я властелин тундры!
Его дикий крик в секунду оборвался. Один кусок мяса, вырванный из бедра был подхвачен одним из самцов. Сам вожак не участвовал в пиршестве. Отступив в темноту со сверкающим кровью взглядом, он наблюдал. Руководил своей стаей. Еще пять секунд, и все было кончено. Мысленно отдав команду бросить растерзанное тело, альфа-самец отозвал тварей назад. Степан Поздняков перестал существовать в этом мире. От бурильщика осталась половина. В снегу тут и там торчали обглоданные кости конечностей. Глаза мертвого властелина тундры, как он себя величал еще минуту назад, смотрели теперь в морозное небо. Где-то там, в вышине, в кулуарах небесной канцелярии, его ожидали архангелы. Волки отступали назад. Назад, в темноту. Их горящие глаза постепенно растворялись в ночи. Отступали. Исчезали. Пока…
Пока совсем не пропали.
И, блестя в свете луны, одиноко покоилась фляга со спиртом. И лишь этот деформированный жестяной сосуд теперь будет напоминать будущим путникам, что где-то здесь, на этой поляне, когда-то, был заживо растерзан некий Степан Поздняков. Тот самый бурильщик с «борта-84», который считал себя властелином тундры. Но это будет позднее. Пройдет много лет. Забудется шок от трагедии. Сменятся поколения.
А тело Степана, леденея и покрываясь налетом снега, так и осталось валяться в сугробах. Кругом виднелись следы двух десятков лап. И один, особенно крупный след, выделялся среди всех отпечатков. След вожака. След настоящего, а не мнимого Хозяина тундры.
Его-то, этот отпечаток огромных размеров, и обнаружили на второй день Валька с Вадимом Андреевичем.
А произошло все вот так…
* * *
Осознав всю степень трагедии, два друга — старший и младший — похоронив Семена в снегах, принялись за осмотр вещей. Тех вещей и скудных продуктов, что оставил беглец.
— Не слишком нас одарил он вниманием, — горестно заключил бригадир. — Две банки тушенки, две пачки галет. Стало быть, по одному пайку на брата. — Он бросил печальный взгляд на юного бурильщика. Валька проверял сани.
— Главное, винтовку забыл впопыхах, — сам себя успокаивал Валька. — И девять патронов. Как он забыл, Андреич, не знаешь?
Вадим Андреевич Строев размышлял и об этом. Вывод один:
— Боялся, что мы проснемся от стона Семена. В пылу шока, очевидно, прирезал его со спины. Сначала убил, потом пришел в себя. Ужаснулся, что не миновать ему кары. Схватил первое, что бралось в руки, взгромоздил на плечи и бросился наугад в темноту.
— Ага. Наугад. Как же! — усомнился Валька. — И ракетницы взял и два одеяла. Знал, что придется ночевать где-то в снегу. Даже флягу со спиртом успел прихватить, собака!
— Зато оставил кроме ружья нам фонарь и ракетницы. И бинокль. Глянь! — извлек из брезента прибор. — А что у тебя там в санях?
— Скатки брезента. Снегоступы Петрухи и Гриши. Сейчас добавлю к ним и Сёмы. Ну и коллекция выходит, едрит тебя в душу! Почему волки разрывают в клочья одежду, а снегоступы не трогают? Три пары скопилось.
— Это не просто волки, мой друг. Ты, к примеру, ничего не заметил странного?
— Не заметил? Да я только и замечаю кругом одно странное!
— Я другое имею в виду. Вот эти волки, к примеру. За все наши дни пути от места крушения, ты хоть раз слышал их вой? Настоящий волчий вой, какой мы, люди, привыкли слышать на ту же, скажем, луну? Хоть раз ты услышал их природный голос зверей тундры?
— Я слышал другой голос, — вспомнил, дернув плечами, Валька. — Будто шорох листвы. Вот, примерно, такой: ВШУ-УУХХ… — изобразил он, вытянув губы. — Как ветер шумит в проводах. Не знаю, как объяснить.
— Ты тоже слышал? — удивился старший начальник.
— А что?
— И мне мерещился такой же шум. Не то голос, не то шепот. Будто манит к себе.
— И зовет. Ты прав, Андреич. Эти волки, они… они странные. Необыкновенные какие-то.
Оба пришли к одному похожему мнению. Спустя три часа после сборов и похорон, наскоро перекусили. Отметив могилку Семена самодельным крестом, закопав в снегу банку с запиской, покинули место трагедии. Теперь в блокноте маршрут отмечал Валька. После Семена эта обязанность легла на него. Покидая лагерь ночлега, оба поклялись на могиле, что вернутся сюда с экспедицией. Вернутся, пройдут по следам погибших друзей, чтобы разыскать их могилки. Холод и вечная мерзлота долго может хранить тайны людей.
…И вот они шли по сугробам. Шли долго. Смотрели под ноги. Сани не взяли: все, что осталось, взвалили на плечи. По сугробам мела поземка. Вчерашние следы беглеца уводили куда-то к поляне.
