Хроники заблудившегося трамвая - Маша Старолесская
Читать было тяжело — у неё дрожали руки, строчки прыгали перед глазами, будто слова играли в чехарду. Да ещё и почерк! Ри тогда очень хотелось побыстрее закончить с переписыванием и лечь спать, и теперь приходилось мучаться, разбирая загадочные закорючки. Это М или Ш, Ли или Н?
Дойдя до финала, Ри смахнула со лба пот и отдала первый листок Дану. Впереди было ещё два.
С последними словами стихотворения небеса не разверзлись, не подул потусторонний ветер, не засияла огнями ночь — короче, не было никаких спецэффектов.
— Может, всё-таки сожжём его,а? — предложила Ри. Сейчас она была страшно разочарована.
Дан вместо ответа приложил палец к губам, старательно вслушиваясь в ночные звуки. Ри смотрела на него с недоумением. Чужие голоса, гитара, стеклянная бутылка разбилась о плитку… И за всем за этим откуда-то издалека донёсся скрип и скрежет трамвая, делающего поворот на кольце. Звук давний, почти забытый, из тех ещё, до тумана, времён.
Дан улыбнулся.
Ри взялась за второй листок. Второй раз одолеть стихотворение оказалось ещё сложнее. Буквы сливались в одну тонкую линию, слова в голове менялись местами, руки затряслись ещё сильнее, но тут Дан осторожно погладил её по плечу, и Ри расслабилась. Приближающийся звон и скрежет говорили, что старается она не зря.
На словах: 'Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!' — синим сполохом первый раз мелькнули на асфальте трамвайные рельсы. Вспыхнули — и тут же погасли, растворились во мраке. Ри ойкнула и продолжила читать.
С каждым новым четверостишием рельсы проявлялись всё отчётливее, вытягиваясь в длину двумя сияющими лентами.
Когда Ри закончила, у неё зуб на зуб не попадал и подкашивались ноги, но она отдала Дану и второй листок. Рельсы больше не мерцали, то проявляясь, то исчезая, но было понятно: если она сейчас не поторопится, все её труды быстро пойдут насмарку. Квадрат со всех четырех сторон был освещён фонарями. Кроме Дана и Ри под большими квадратными часами не было никого, но из сумрака со стороны Трёхсвятской доносились голоса и мелодичное треньканье гитары.
Дан обнял её, погладил по спине, шепнул что-то ободряющее на ухо, но Ри его не услышала из-за грохота крови в ушах.
На третий раз стук колёс, звон сигнала, лязгаете, скрежет и визг тормозов звучали совсем отчётливо, но самого трамвая ещё не было видно. Слова плясали, сжимались и растягивались, и Ри читала медленно, разбирая букву за буквой, всё время боясь ошибиться в какой-нибудь мелочи, из-за которой придётся начинать всё сначала. Дан держал её за руку, словно боялся, что её сейчас унесёт то ли ветром, то ли течением.
На секунду оторвав взгляд от листка, Ри заметила, что к ним, рассыпая снопы голубых искр, приближается полупрозрачный вагон. Он сиял, как новогодняя ёлка, и ей казалось, что она не видела в жизни ничего прекраснее.
Видение придало ей силы для финального рывка, и последние строки: «Машенька, я никогда не думал, Что можно так любить и грустить!» — Ри почти пропела. Дан выхватил у неё из рук последний листок, щёлкнул пальцами и поджёг.
Трамвай приближался. От горящих бумаг повалил густой чёрный, пахнущий креозотом дым. Он заполнил собой всю улицу, будто горели не три жалких тетрадных листка, а что-то огромное.
Войдя в дымовую завесу, вагон преобразился. Он больше не был призрачным, прозрачно-голубым, обрёл стальные рёбра, стеклянные глаза и горячее электрическое сердце.
— Ты готова? — спросил Дан. Ри смотрела на превращение, произошедшее с трамваем, боясь моргнуть. Дан повторил вопрос.
— Готова! — наконец сообразила Ри.
— Тогда по моей команде на счёт три прыгаем на подножку.
* * *
Трамвай толкнулся, качнулся и, набирая скорость, помчал по сияющим рельсам.
Ри поднялась с пола, потирая ушибленный бок. В отличие от Дана она не удержалась на ногах и приложилась о деревянную скамейку.
— Мог бы и руку подать, — мрачно заметила она. Дан виновато улыбнулся и перехватил кожаную петлю, свисавшую с высокого поручня.
За окном мелькали фонари, чернели силуэты деревьев, поблескивали стёкла витрин. Ничего необычного. Просто Трёха.
Ри села, похлопала по скамейке, приглашая Дана устроиться рядом. Тот растерянно огляделся и остался стоять.
— Не могу сидеть в общественном транспорте. Привычка. Меня научили, что мальчикам не положено.
— Ну, как хочешь. — Ри развела руками.
— Сильно ушиблась? Болит?
— Да не особо. Почти прошло.
Трамвай громко зазвенел, заскрежетал и начал поворачивать. Дан качнулся, ударился коленкой, но удержал равновесие.
В окнах на мгновение мелькнуло небо, такое голубое, как бывает только на детских рисунках — и тут же скрылось в толще белого густого тумана. Ри схватила Дана за руку.
— Мы что, там, внутри?
— Похоже на то. — Дан зябко поёжился. — Надо проверить.
Ри вопросительно посмотрела на него. Вместо ответа Дан освободил руку, вытащил из кармана пакетик от чипсов и направился к дверям трамвая. Ри встала и, держась за спинку сиденья, приставными шагами пошла следом.
Широко расставив ноги, Дан стоял в дверях. Одной рукой он цеплялся за петлю, свисающую с поручня, другую вытянул перед собой.
Трамвай мчался сквозь туман с необычайной скоростью, но воздух внутри вагона не шевелился. Когда Дан разжал пальцы, пакетик от чипсов просто упал на пол и застыл неподвижно. Дан попробовал осторожно спихнуть его носком ботинка, но не слишком преуспел. Пакетик слетел на подножку и застыл там, как приклеенный.
— Может, хватит? — спросила Ри дрогнувшим голосом.
Дан опустился на четвереньки, высунул руку наружу и стал медленно сдвигать пакетик дальше к краю.
— Слушай, не дури! Залезай обратно!
Дан ещё немного протолкнул пакетик вперёд, и уголок свесился с подножки.
Вагон дрогнул и качнулся вбок. Ри вскрикнула и тут же закрыла рот руками. Дан на полном ходу вылетел из дверей вместе со злополучным пакетиком.
* * *
Трамвай зазвенел, заскрипел тормозами и остановился.
Ри всхлипнула и громко завыла, уткнувшись в рукав разноцветного кардигана.
— Идиот! Идиот чёртов!
Трамвай никуда не двигался.
Она подняла голову, пошарила по карманам в поисках платка, ничего не нашла, вытерла лицо рукавом. Надо было что-то делать. Может, это вовсе и не туман был, а что-то другое? И надо идти, искать Дана, может, даже спасать…
Ри встала в дверях, пытаясь понять, куда попала. Её окружала ровная непроглядная белизна. Она не клубилась, не волновалась, не тянула к ней щупальца. Просто была.
Ри шагнула на подножку. В вагоне было тепло, а тут ладони, ноги и
