Ведущая на свет (СИ) - Волховец Вера

Но тон все равно такой ядовитый, что дохни сейчас Артур в стакан с водой — и выйдет отрава посильнее мышьяка.

“Надо было, наверное, переодеться”, — запоздало соображаю я. Так и не сменила ведь этих дурацких шорт.

— В мой кабинет, мисс Виндроуз, живо, — отрывисто цедит мистер Пейтон, глядя на меня глазами гепарда, загнавшего в угол свою дичь. Я это ощущаю, даже при том, что между нами метров пять.

Кажется, предчувствия меня не обманули…

Мистер Пейтон с улыбкой голодного людоеда распахивает передо мной дверь, а потом сам же за мной ее и закрывает. Слава богу, не запирает на ключ, а то я уж было подумала, что отсюда мне, если что, и убежать не удастся.

Кабинет Артура Пейтона очень просторный. Тут и рабочая зона, и зона отдыха есть — с креслами и книжной полкой. Кресел даже два, видимо, здесь отдыхает не только сам Артур.

Меня ждут в рабочей, там, где темный стол стоит на темном же ковре.

Небеса миловали, и я как-то не попадала к своему боссу на этот ковер. Почти. Ну, один только раз, когда неверно оформила отчет. И я тогда думала, что он со мной не церемонился. И ох, сейчас я понимаю, что тогда многого не понимала. Меня тогда, юную и неопытную дурочку, пожалели. Сейчас ни о какой пощаде речи не идет.

— Итак, мисс Виндроуз, — по-опасному мирно выдыхает мистер Пейтон, подходя к своему рабочему столу и усаживаясь за него, — скажите-ка мне для начала, вы вообще умеете действовать по инструкции? Что вы должны были сделать в исключительной ситуации?

Ох, издалека он начинает. И это на самом деле дурной знак. Потому что, если он начал с мелочей, значит, явно настроен разделывать меня до последней капли крови.

И стоять под прицелом его разъяренных глаз мне непросто. Особенно в этих дурацких шортах. Черт, и почему мне так не нравилась форма? Идеальный же доспех. Стоишь себе в пиджачке, как в бронежилете.

Все же я сглатываю эту странную сухость на языке. Молчание ведь мне не поможет.

— Я должна была покинуть место стычки с демоном и вызвать Триумвират, — виновато произношу я, стараясь не опускать взгляда. — Простите, мистер Пейтон, я не смогла.

— Что вы не смогли, Агата? — ровно уточняет мистер Пейтон. — Поступить как надо?

— Генри… Он… Он собирался выпить душу Джона, — честно говоря, я в этом не уверена, это всего лишь мое ощущение. — Я… Я предпочла вмешаться.

— Вмешаться каким образом? — брови Артура вздрагивают, кажется, с интересом. — Вы смогли провести Хартману экзорцизм?

— Н-нет.

Честно говоря, даже не подумала. Подумала, что стоит просто поговорить. Ну и… поговорила…

На лице мистера Пейтона проступает отчетливое разочарование. Кажется, он все-таки верил, что я не совсем конченая, а я…

— Итак, давайте подведем итоги, Агата. Вы ослабили влияние распятия на Хартмана настолько, что он смог сбросить оковы. На сегодняшний день у нас всего семнадцать пострадавших, если не считать меня, — пальцы мистера Пейтона выстукивают на столешнице траурный марш, и кажется, про мою честь, — поставлены на уши три ближайших слоя, утроено количество патрулей для серафимов из Департамента Борьбы с Демонами, они теперь работают по графику со сверхурочными. И я на ногах уже сутки, Хартмана же и след простыл. Скажите, мисс Виндроуз, стоило оно того?

— Мистер Пейтон, — я заикаюсь нерешительно, но ладонь Артура, хлопнувшая по столу, прерывает меня в самом начале слова.

— Я ведь вам говорил, что не надо, — отрывисто бросает он, и его прищуренные глаза превращаются в узкие щели, сквозь которые на меня смотрит смерть, — а вы… На молитву не нужно разрешения, да, мисс Виндроуз? Вы даже не понимаете, что натворили. Освободили симпатичного парня, да? Так вы думаете? А то, что этот симпатичный парень — трехсотлетний демон, которого Триумвират ловил семь лет — и справился только силой пяти Орудий Небес. И сколько мы будем ловить его сейчас? У нас три действующих Орудия в настоящее время. Сколько пострадает наших работников, сколько людей Хартман успеет отравить? Вам их не жалко, а, Агата?

— Сэр, но ведь никто не пострадал, — напоминаю я, едва-едва наскребая в себе силы на возражение. Да и про симпатичность — это он зря, ведь я не из-за этого молилась.

— Пока, — Артур резко качает головой, кажется, даже не сомневаясь, что это временно. — Сейчас Хартман прячется, но скоро его голод усилится — и он выйдет на охоту.

— А если нет? — я не знаю, почему это вылетает из моего рта, но все-таки…

Артур смотрит на меня как на чокнутую, и я даже не исключаю, что он прав. Ну а почему еще мне кажется очевидным, что, возможно, стоит подумать о том, почему Генри не начал охоту именно сейчас.

— Что значит “если нет”, мисс Виндроуз? — тоном “как же я устал от идиотов” уточняет мистер Пейтон. — Я знаю Хартмана уже практически вечность, и скорее земля перестанет вращаться вокруг солнца, чем он откажется от охоты.

— А если…

— Агата, не бывает никаких “если” в делах с исчадиями ада, — свирепея все сильнее, рычит мистер Пейтон, подаваясь вперед. — Демоны высшего уровня, демоны уровня Хартмана — это зверье. Голодное зверье, которому плевать на все, кроме тех душ, чьими силами они себя поддерживают.

— Но ведь…

— Господи, вот за что мне это… — устало выдыхает мистер Пейтон, утыкаясь в ладони лицом, а потом убирает руки и раздраженно смотрит на меня.

Мистер Пейтон выглядит паршиво, на самом деле заметно, что и он еще не отошел после отравления демоническим ядом — под глазами залегли глубокие тени, да и само лицо будто покрыто сетью мелких незаметных морщин.

А ведь в Лимбе никто не стареет, морщины — это, скорее, симптом нездоровья, того, что душа просит дать ей отдых.

У меня есть что Артуру сказать, например, что все-таки Генри никого из нас не выпил, хотя ему никто не препятствовал, да и просто… Когда я его кормила еще прикованного, у него были все шансы, чтобы впиться зубами в мои пальцы и высосать силу моей души досуха, но он же этого не сделал…

Вот только почему-то эти слова у меня с языка никак не слетали.

— Итак, мы уже поняли, что разговаривать с вами бесполезно, Агата, — отрывисто бросает мистер Пейтон и встает из-за стола, убирая руки в карманы брюк, — а значит, основная моя задача сейчас в том, чтобы сообщить вам, что вы уволены.

А вот от этого у меня аж ноги подкашиваются…

— И за что, сэр, — слыша лишь только звон в ушах, сипло спрашиваю я.

— Ох, дайте подумать, Агата… — мистер Пейтон делает вид, что задумался, — за неподчинение прямым приказам, за несоблюдение техники безопасности, за халатность при исполнении своих служебных обязанностей, за пособничество в побеге демона седьмого класса опасности. Вам этого мало? В принципе, я могу напрячь память и вспомнить ваши промахи и до вчерашнего дня. Просто до этого я смотрел на них сквозь пальцы, за вас просил мой давний друг.

Это называется сквозь пальцы? За четыре месяца работы в Святой Страже у меня недели не проходило без взыскания, мне казалось, что мистеру Пейтону могут не угодить даже запятые, которых я в отчете поставила слишком много.

Но я прекрасно помню два месяца без работы, что я провела в Лимбе сразу после смерти. Унылые, однообразные два месяца на жестком посте, ведь души неработающих “в поддержке не нуждались” и получали снабжение только символическое. Все бонусы полагались только работающим. Ну должен же был быть прок в этой работе, да?

— Помимо этого, — сухо добавляет Артур, протягивая руку и касаясь пальцами белой папки на столе, куда обычно складываются свежие кредитные сводки его подчиненных, — с вашим нынешним кредитным счетом, Агата, вам в Святой Страже попросту не место. Даже рекомендация мистера Миллера вам не поможет, хотя я ее все равно аннулировал.

— А что не так с моим кредитным счетом? — слабо спрашиваю я. Ну потому что с аннулированием рекомендации Джона я ничего не сделаю — это просто факт. А про кредит мне не ясно.

— Ну а вы думали, что можно освободить исчадие ада и не получить при этом негативной динамики по кредиту? — брови мистера Пейтона взлетают выше, и он вынимает из папки лист, заполненный черно-белыми мелкими цифрами.