Рассказы - Поппи Брайт
Нападение хоть и заставило Нонни сутулить плечи, но его язвительность вернулась с прежней яркостью. Часом позже они получили свою комнату в мотеле, а от курицы не осталось и следа, не считая нескольких жирных кусочков на губах Нонни. Зорро разок откусил от крылышка и остальное оставил Нонни, жирное это было для него слишком. Зорро взял себе кровать в правой части комнаты, Нонни в левой. Лампочка потухла и не считая мигающего за окном знака «Vacancy,» в комнате было темно и тихо.
— Нонни, — позвал Зорро минут пять спустя.
— А-а-а?
— Тут обогреватель есть? Я никак не могу перестать дрожать.
Нонни включил лампочку снова.
— Ну, конечно, без мяса — то на костях этого следовало ожидать.
Тон Нонни внезапно смягчился.
— Пожалуй, тут действительно холодновато. Хочешь разделить со мной постель?
Зорро подумал было, что Нонни издевается, но увидев, что тот серьёзен, он перебрался на другую кровать и улёгся, растворяясь в тепле Нонни, сливаясь с темнотой. Когда рука Нонни легла на его предплечье он наощупь притянул Нонни к себе.
Он откроет тайну этого странного тела?
Он полюбит этого мужчину — женщину?
Губы были мягкими, горячими, влажными. Зорро мог бы прильнуть к ним на всю ночь, но его любопытство и руки Нонни подгоняли. Его горло было таким гладким. Зорро нежно прикусил бархатную кожу. Ему хотелось впиться в упругую плоть и испить от неё, но это он сделает потом, когда фиолетовые следы от пальцев сойдут с шеи Нонни. Груди были небольшими, но прекрасно оформленными. Зорро долго ласкал их. В темноте он не мог разобрать какого цвета были соски, но ему казалось, что они должны быть тёмно — розовыми. Живот был плоским и безумно, мучительно длинным. Это препятствие не давало покоя Зорро и он форсировал события, спустившись руками и губами ниже…
Он боялся раздвинуть бёдра Нонни и вместо этого потёрся губами внизу его живота. Нонни издал слабый звук, что — то вроде стона или вздоха и этот звук придал Зорро смелости. Он сделал бы что угодно, лишь бы слышать этот звук снова и снова. Он решительно спустился ниже и сделал это не задумываясь. Это было даже смешно, честно. Чего он боялся?
Это было прекрасно.
Всё вокруг потеряло смысл, исчезло, осталась только нежная и мягкая плоть, обнажённая и такая сладостная.
Казалось, что Зорро теряет себя в ней. Нонни стонал и извивался под ним, а он был погребён в мягкой податливой его плоти. Теперь он осознал, что он в безопасности.
— Мы в безопасности, — прошептал он на ухо Нонни. — В безопасности, любовь моя, в безопасности.
На коричневом «Thunderbird» Шефланда они доехали до самого Нового Орлеана, но оказавшись там, Нонни вдруг осознал, что этот город больше не в состоянии сделать что — либо для него, поэтому они продолжили свой путь, а достигнув побережья Мексиканского залива сняли небольшой коттедж в прибрежном комплексе похожем на мотель.
Они не выходили из него около недели, не отвечали на стук в дверь и тогда хозяева комплекса вызвали полицейских, которые вскрыли двери отмычкой. Резкий запах газа ударил им в нос. Когда они вошли в домик, дыша через обёрнутые вокруг лица влажные полотенца, они нашли два маленьких тела, лежавших вместе на кровати.
Зорро был закутан в одеяло цвета горчицы, которое когда — то поддерживало тепло в его теле, а Нонни, голова которого покоилась на коленях Зорро, был заботливо укрыт покрывалом в цветочек. Ему больше не нужно было демонстрировать своё тело публике, этой серой толпе. На большом зеркале в комнате витиеватым экстравагантным почерком, который был не знаком никому, рукой Нонни куском мыла было написано:
«И пусть мы жили будто уроды, но умерли мы людьми.»
Перевод: Кай Эйри
Блуждая по грани
Poppy Z. Brite, «Wandering the Borderlands», 2006
Я работал с трупами большую часть жизни. Был ассистентом в морге, студентом медицинского института, и в одно ужасное лето даже уборщиком в конторе, которая устраняла не бытовой мусор, а следы убийств и самоубийств. Теперь я — коронер Орлеанского округа. Мне приходится иметь дело с телами, и тем, что уже на них не похоже; я сижу рядом с ними поздними вечерами, пытаясь понять, о чем они думали до самого конца. Я не боюсь их.
Недавно мне снился сон. В этом сне я откуда-то знал, что моя соседка в беде. Я поднялся по ступенькам подъезда, чтобы узнать, мог ли я чем-то помочь. Когда я стоял у ее двери, я твердо знал, абсолютным знанием снов, что она лежит там, изнасилованная и мертвая. Едва я коснулся двери, она со скрипом распахнулась и обнажила взору комнату с перевернутой и сломанной мебелью.
— Я не могу войти, — сказал я (и кому?). Грабитель мог быть еще внутри.
— Я вернусь домой и позвоню в полицию. Звучало как оправдание. На самом деле, я не мог войти в дом, потому что боялся увидеть тело.
Я не был хорошо знаком с соседкой, за все годы, что мы прожили по соседству мы и двадцати слов друг другу не сказали. И боялся увидеть не конкретно ее мертвое тело, а то, во что оно превратилось. Когда я проснулся, то даже понять не мог, что меня напугало. Но знал, что если сон повторится — я буду так же напуган и беспомощен. Не так давно я видел, как умер человек в спортзале, который я посещал. У меня болит спина от поднятия килограммов безвольного человеческого веса, поэтому я пытаюсь поддерживать форму, занимаясь на тренажерах «Наутилус». По дороге в раздевалку одним жарким днем, я увидел знакомую рябь в бассейне. С его дна достали человека. Вероятно, у него случился инфаркт, и никто не знал, как долго он пробыл под водой. Два человека — доктор и его тренер делали ему искусственное дыхание, так что и персонал спортзала и его посетители столпились вокруг. Я не мог ничего сделать. Он уже умирал, и вдруг я осознал, что видел тысячи мертвых людей, но при этом сам процесс — никогда. Я не хотел видеть его и сейчас, но не мог заставить себя отвернуться. Мужчина был едва различим сквозь толпу людей, пытающихся помочь: бледная поверхность живота, пара белых ног, дергающихся в ритме искусственного дыхания, все то было не так ужасно как его морщинистые стопы и все еще влажные плавки. Плавки повлияли на меня хуже всего.
