Драконы бумажной горы (СИ) - Локхарт Лисс

Итэр помог Чайльду принести с первого этажа стремянку, и друзья вскарабкались на чердак. Те, кто оказался там впервые, тут же восхищенно заохали — сокровищница прабабушки Миры умела произвести впечатление.

Зажигая по пути гирлянды, Чайльд добрался до рабочего стола с печатной машинкой и взялся за оставленные листы.

— Хорошо, — вздохнул он. — Допустим, истории прабабушки Миры — это не выдумки. С кем мы в таком случае столкнулись?

— Разве это не очевидно? — Фишль уперла руку в бок. — У него был ледяной посох, и он замышлял что-то недоброе. Единственный, кто подходит под такое описание — это Повелитель Метели.

— Повелитель Метели? — переспросил Кадзуха, который прежде не слышал легенду о драконах Бумажной горы.

Тогда Чайльд вкратце пересказал ему, Беннету и Ёимии сказку прабабушки Миры. Сидя на старинном чердаке в золотистом свете гирлянд, друзья тесно прижимались друг к другу: теперь, после похищения Коллеи, история предстала перед ними совсем под другим углом, и оттого тьма за окном казалась особенно зловещей.

— Значит, вы думаете, это тот самый мужик с посохом, которого победили драконы, — заключил Беннет. — Прабабушка Мира не описала в сказке его судьбу, наверное, потому что сама ничего о нем не знала. А он выжил — и теперь вернулся!

— И он явно ненавидит Рождество, — подметила Ёимия. — Он уничтожил нашу еду, украл подарки и испортил елку во дворе!

Люмин задумчиво обхватила подбородок пальцами.

— Это ведь та самая елка, которую он так хотел уничтожить в истории прабабушки Миры, верно? — Она взглянула на Чайльда. Тот кивнул. — Та, которую драконы и люди посадили на вершине горы в знак своей дружбы… Раньше я думала, что ель рядом с домом вдохновила прабабушку Миру на создание этой истории, но все оказалось наоборот!

Итэр сдвинул брови.

— Но зачем же ему понадобилась Коллеи? А самое главное, как теперь вытащить ее из той пещеры? В истории прабабушки Миры у горожан Смоллвуда хотя бы были драконы. А у нас есть только замороженная пицца Беннета и старая колода «Священного призыва семерых» с испорченным балансом.

Услышав его слова, Фишль спрятала лицо в ладони, и по ее щекам вдруг покатились слезы.

— Бедняжка Коллеи… Ей сейчас наверняка одиноко и страшно. Кто знает, что этот синий кусок Повелителя Метели с ней сделает!

Беннет неловко положил руку ей на плечо, и Фишль, позабыв о ссоре, прижалась к нему. Тогда Беннет заключил ее в крепкие объятия, позволяя Фишль наплакаться вволю.

— Это все я виновата! Я ведь знала, как Коллеи было важно хорошо провести это Рождество, но все равно устроила скандал и все испортила.

— Фишль… — потрясенно проговорил Беннет.

— Нет, — качнул головой Чайльд.

Со вздохом хлопнув пачкой листов по столу, он опустился на стул и мрачно уставился перед собой.

— Это моя вина. Вы оба предупреждали меня, что встречать Рождество в одном доме после вашего расставания может быть не лучшей идеей. Я знал, что Рождество будет служить Итэру напоминанием о том дурацком случае с ведром, знал, что Коллеи впервые получила шанс отпраздновать Рождество нормально и будет сильно переживать…

Чайльд сцепил руки в замок. Потрясенные его словами, ребята молчали, и только золотистая пыль кружила между ними, точно искусственный снег в рождественском стеклянном шаре.

— Я не знаю, о чем думал, когда решил собрать нас всех здесь. Наверное, мне просто хотелось вернуться в те времена, когда мы постоянно общались — еще до того, как разошлись по разным колледжам. — Чайльд качнул головой. — И вот теперь мы все здесь, заперты в одном доме, хотя не хотим друг друга видеть, остались без еды, подарков и елки. А самое главное, без Коллеи. Что ж. Я был так одержим идеей провести лучшее Рождество, что и сам не заметил, как испортил все с самого начала.

Он бросил быстрый взгляд на Люмин, но тут же отвернулся.

Она сделала робкий шаг в сторону Чайльда, но не успела ничего сказать, как на чердаке отчетливо прозвучал незнакомый голос:

— Святые поджилки Варьефора! Значит, так нынче люди справляются с трудностями?

Испугавшись, что это может быть Повелитель Метели, друзья повскакивали со своих мест, на что голос сказал:

— Нет никакой нужды в беспокойстве. В эти зимние дни мое пламя горит столь слабо, что не способно подарить огонь даже свече.

Обладатель голоса звучал старомодно, а его речь, хоть и достаточно чистая, показалась Люмин витиеватой, с едва уловимыми нотками незнакомого акцента. Повертев головой, она наконец разглядела, кому он принадлежит. С ними говорил оживший бумажный дракон!

Это был тот самый дракон, которого Люмин и Чайльд нашли вчера рядом с печатной машинкой. Тогда он показался Люмин обыкновенной бумажной фигуркой. Теперь же она отчетливо видела, что каждая черточка необычного создания полна жизни, а на бумаге горят величественным огнем подвижные глаза — нарисованные, но очень похожие на настоящие. Крыло дракона было порвано и держалось только за счет желтого пластыря, который еще вчера приметила Люмин.

— Настоящий дракон! — округлил глаза Беннет.

— Святые поджилки Варьефора, — повторил свою странную фразу дракон. — Вы верите в Повелителя Метели, но именно говорящий дракон смущает ваши умы и сердца? Экая оказия!

— Оказия, это уж точно, — пробормотала Люмин.

Дракон хотел было грациозно взмыть в воздух, но не сумел. Нелепо взмахнув поврежденным крылом, он свалился с края стола, но к счастью, приземлился на колени Чайльда. Тот бережно подобрал дракона и поднял его повыше — так, чтобы удивительное создание могло рассмотреть всех собравшихся.

— Простите, — сказал Чайльд. — До сегодняшнего дня мы считали, что и вы, и Повелитель Метели — всего лишь сказка моей прабабушки.

— Твоей прабабушки? — уточнил дракон. — Назови мне ее имя, мальчик.

— Ее звали Мирослава, — ответил Чайльд.

Дракон замолк. Несмотря на приглушенный свет гирлянд, Люмин рассмотрела, как его бумажное тело встрепенулось, словно пронзенное дрожью.

— Сказка… — сказал наконец дракон, медленно, вдумчиво, будто пробуя слово на вкус. — Что случилось с Мирой?

Уголки губ Чайльда опустились.

— Она умерла. Еще двадцать лет назад.

— Двадцать лет, — потрясенно повторил дракон. — Сколь же короток человеческий век… Я лишь закрыл глаза, чтобы восстановить силы, а душа Миры уже устремилась в свободный полет под небесами…

На чердаке снова повисла тишина.

Люмин обдумывала реакцию дракона. В тех записях, которые нашел у печатной машинки Чайльд, говорилось, что прабабушка Мира переехала в этот дом, когда унаследовала его от матери, и подружилась здесь с бумажными драконами. Хотя записи были сделаны от первого лица, они с Чайльдом сочли эту историю недописанной сказкой. Выходит, они ошибались? Сказка в самом деле была дневником прабабушки Миры, а она и вправду дружила с бумажными драконами?

Но в таком случае… Люмин озабоченно сдвинула брови.

В записях прабабушка Мира также называла себя чародейкой. Могла ли она в самом деле владеть магической силой?

Перехватив взгляд Чайльда, Люмин поняла, что он размышляет о том же самом.

— Как вас зовут? — спросил он у притихшего дракона.

Дракон дернул здоровым крылом и с достоинством ответил:

— Мое имя — Авзельгуголерьефор!

Если он когда-то был настоящим драконом, одно его представление, должно быть, наводило на врагов ужас. Сейчас же дракон выглядел скорее… мило. Люмин украдкой улыбнулась, надеясь, что он не заметит — кто знает, насколько чувствительными бывают бумажные драконы.

— Ав… зуф… лор… кто? — сумела наконец сформулировать мысль Ёимия.

Даже Фишль, которая обычно ловко обращалась со сложными понятиями и длинными названиями на иностранных языках, смогла только развести руками. Дракон хмыкнул.

— Мое имя слишком тяжеловесно, и простые смертные не способны воспринять его истинное звучание. Я попытался его упростить…

— О, стало гораздо проще, — пробормотал Итэр.

— …Но очевидно, даже в таком виде оно обременяет ваши неокрепшие умы, — закончил свою мысль дракон. — Что ж, в таком случае я сделаю исключение и позволю вам использовать имя, которое дала мне Мира. Зовите меня Гуго.