Осенние (СИ) - "Джиллиан"
А дома снова началось: почему он мне столько цветов принёс? Почему просто не исчез из моей жизни? Нет, розы мне понравились… Но… И уже дома на меня снова же нахлынул страх: а если, исцеляя его по портрету, я как-то привязала его к себе?! Слышала рассказы о том, что после колдовских привязок женщина, которая этим занимается, потом жалеет об этом всю свою жизнь! А вдруг…
Проворочалась опять всю ночь. Утром приняла таблетку от головной боли и решила раз и навсегда: хватит о нём думать. Он пришёл, выяснил, что ему надо. Всё. Что с меня ещё взять? Больше он не придёт. Ну и хорошо.
На работу полетела, твёрдо приказав себе: пока в сквер больше не ходить. Голуби обойдутся, а новой встречи мне точно не надо.
В приёмной Порфирия не было. Странно. Я, вообще-то, минуты на три опоздала, а он любитель устроить выволочку погромче и поцветистей.
Начальство было обнаружено в комнате машинисток. В нашей комнате. Оно сидело на моём стуле, с крутящимся сиденьем, и занималось тем, что задумчиво каталось из стороны в сторону. Вес начальства не мой. Стул под ним скрипел и охал, а иногда противно визжал. А мои коллеги с испугом смотрели на Порфирия от своих столов.
— Здрасьте, — неуверенно поздоровалась я.
Начальство посмотрело на меня искоса и промолчало. А коллеги теперь и на меня уставились со страхом. Я переступила порог и, чувствуя неприятность, спросила:
— Что-то не так?
Порфирий встал, подошёл ко мне, обнял за плечи и увёл в приёмную. Здесь он усадил меня перед своим столом — на стул для посетителей и клиентов. Сам сел в своё кресло, пожевал губами и сказал:
— Никогда не думал, что такое может произойти с моей конторой. Алёна… Даже не знаю, как сказать такое. — И он замолчал, упорно глядя на стол.
— Порфирий Иванович, говорите уж сразу, — тихонько попросила я.
— Вчера мне позвонили на домашний и велели тебя уволить, — тихо сказал Порфирий. — Слова сказать не дали. Добавили: если не уволю, конторы нашей не будет. Что мне делать? У меня около сотни человек работает… — И он сгорбился.
Я смотрела на него и не верила своим ушам. Меня — уволить? Этот Константин — он же извинился!.. И тут же шантаж… За что?! Чего он добивается? Мстит за то, что я предугадала?!
Оглушённая, я собралась с силами и, откашлявшись, сказала:
— Порфирий Иванович… Раз так… Что уж — увольняйте.
— Кому ж ты, Алёна, дорогу перешла? — вздохнул он и положил на стол мои документы.
Минут через десять я привычно завернула было к скверику, но на полдороге встала. Это больше не мой сквер. Надо забыть о нём. С трудом повернулась к дороге, по которой обычно ходила на работу. Птиц жалко, хоть и не пропадут… Вяло подумала: «Его номер остался. Послать, что ли, ему эсэмэску — сволочь, мол, ты?… А смысл? Ничего не изменить…»
И куда теперь деваться? Время — десятый час. Утро. А домой я вечером прихожу. Сказать родителям об увольнении? Я гордо вздёрнула подбородок! Ну уж нет! Найду работу — тогда скажу! Так… Работу. Вот где можно отсидеться! В библиотеке у Тани! Она работает в одной из городских библиотек — добраться до неё несложно. А газет с объявлениями по поиску работ у неё много выписывают.
Я немного взбодрилась и быстро вышла на остановку. Предстояла поездка с тремя пересадками. Но ничего. Доеду.
В троллейбусе забилась на переднее одиночное сиденье и постаралась думать бесстрастно. Итак, он меня уволил. Вчера цветы — сегодня оставил без работы. Холодно подумалось: а потом что? Опять цветы будет дарить за неудобство? Приеду домой — выброшу букет! И снова, как вчера, поднялось тёмное, когда совсем уж угрюмо подумалось: а если и я так? Возьму — и порежу его лицо на тех листах, на которых так трепетно пыталась прописать его здоровые глаза!
Чуть не разревелась. Но губы покривила, покривила, и взяла себя в руки.
А тут ещё мобильный промурлыкал. Женя.
— Привет, ты на работе?
— Нет. Я теперь безработная.
— А подробней?
Я и рассказала. Женя выслушал спокойно, без вопросов, только раз сказал, когда у меня голос задрожал и я замолчала, боясь зарыдать:
— Ничего. Всё пучком будет. Ты в это воскресенье собираешься на Арбат?
— С ума сошёл?
— Нет. Я рассчитал. Поскольку у тебя автописьмо бывает раз в несколько месяцев, то на этот раз мимо должно проехать. А ты сейчас не при делах. Деньги-то нужны?
— Нужны, — машинально подтвердила я.
— Ну и сама понимаешь.
— Я… подумаю.
— Думай. Пока.
И отключился.
А я и в самом деле начала думать. Если до конца месяца работы не получу, моих нынешних денег хватит обманывать родителей месяца три. Это с выплатой как пособия по увольнению, так и с теми арбатскими деньгами, которые у меня есть с прошлого раза. Родителей-то обманывать в любом случае придётся: у мамы плохо с сердцем, а она и так за меня переживает, что работа не солидная.
Хороший повод встряхнуться — думать не о своих бедах, а о другом человеке.
Приехала я в библиотеку с уже сложившимся планом. Буду сидеть в библиотеке подружки каждый день — типа, на работу хожу. А сама в это время буду искать работу.
Таня встретила меня радостно: с утра посетителей нет, можно поболтать в пустом читальном зале. Выслушала она меня с огромным изумлением. Особенно, как я и предполагала, её поразил контраст между вчерашним цветочным подарком и сегодняшним увольнением.
— Не понимаю. Значит, сначала он осознал свою вину и извинился за то, что обидел, — пыталась рассуждать она. — А потом доехал до дома и уже там сам обиделся на тебя. Жуть… Ничего не поняла. Слушай, а у тебя деньги есть? Хочешь — немножко дам?
— Тань, не сходи с ума. Есть у меня деньги, — хмуро сказала я.
Таня подумала ещё немного, а потом озадаченно спросила:
— Слушай, Алён, а он хоть симпатичный? Есть из-за чего расстраиваться?
— При чём тут симпатичный не симпатичный? — теперь поразилась уже я.
Таня подумала ещё немного и вздохнула.
— Ну, не знаю я ничего. Не понимаю. Слушай, пошли в кондитерскую? Самое то — заесть плохую новость сладеньким.
— Пошли! — решилась я.
Кажется, это сладенькое стало первым звоночком к какому-то просвету. К контрабандному. Вечером позвонил Порфирий.
— Алёна, ты там ещё работы не нашла?
— Нет. А что?
— Я вот тут подумал… — Он как-то смешно крякнул и высказал: — Дочку свою я записал на твоё место. Мы тут с матерью, с супругой моей, покумекали и что решили: будут приносить заказы — я их сканировать буду и сканы тебе на почту слать. Ну а ты — печатай себе, а потом файлы присылай нам. Номер твоего счёта у меня есть — буду зарплату дочкину посылать сразу туда. Такого работника, как ты, ещё поискать. Не хочу остаться без клиентов. Только молчок. А там посмотрим. Стаж всем нужен. Может, и пристроим куда.
— Порфирий Иванович…
— Да ладно. Пережуём, — вздохнул он своё любимое, перековеркав «переживём».
— Спасибо!
Родителям я объявила, что перешла на дистанционную работу в той же конторе. Приняли новость спокойно. А я, поняв, что теперь хоть в деньгах нуждаться не буду, стала смелей смотреть на жизнь.
Перезвонила Тане — она порадовалась со мной и велела не забывать, что в воскресенье на Новый Арбат идём вместе.
… Спускались по улице пешеходной дорожкой, а не между рядами — Таня вызвалась быть моей телохранительницей. Спускались, пиная ворохи листьев. Я смотрела на кленовые и размышляла о том, что осень была дождливой. Из-за этого кленовые листья только желтели, а красных и оранжевых мало. И, только додумала до этого момента, как под ноги свалился именно багряный — цвета и оттенков моих роз, которые так и остались в вазе на моём столе. Я подобрала листок и некоторое время смотрела на него. Потом хотела выбросить, но передумала. Цвет необычный. Так и пошла дальше, помахивая им.
Нас уже ждали. Хм… Женька мне привёл своих телохранителей: первокурсников, которые ещё робели рисовать по заказам, но которым было интересно с профессиональной точки зрения всё, что происходит на Арбате. Им и было велено сесть рядом со мной для наблюдения за всеми вокруг. Втихомолку Женя сказал, что о моём автописьме они не знают, зато оба ходят в какую-то драчливую секцию. Очарованная странной, но увлекательной ситуацией, Таня немедленно уболтала моих «телохранителей», рассказывая им байки Арбата, которых за время его существования она знала множество. А я, сначала робея, но постепенно оживая, принялась за рисование.
