Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
– Добавим чешуйки ивери, – заверил многоликий, но я не слышала, продолжая себя накручивать.
– Так что я теперь не только безволосая, но и бесприданница… Зато с даром, который не нужен и даром!
– А мне нравится, – ответил этот умник, неожиданно оказавшись у меня за спиной. – Остальные не смогут и коснуться, не то что поцеловать…
Влажное и горячее прикосновение к шее, уверенные и наглые руки на животе вкупе со словами произвели такой эффект, что я не сразу вспомнила, чем по нему шарахнула, и возмущенный вопль «ах ты!..» мгновенно превратился в «мамочки!».
– Гер… – Я упала на пол рядом с ним, произнесла формулу восстановления и постаралась нащупать нить жизни, так стремительно ускользающую за грань. – Тамани Анти а-то Теи! Тамани Анти а-то Теи… Тамани… – Голос сел от слез и ужаса. Сил в Дао-дво не было, а потому он не воспринимал мою энергию и ею не наполнялся, зато белел характерно, как труп многоликого.
– Рыжий, очнись! Гер, ну пожалуйста! – И никакого прогресса. – Таррах тебе в глотку! – всхлипнула я. – Тамани Анти а-то Теи…
А над головой через эхо-порт уже гремит такое знакомое и ворчливое:
«Умышленное наведение запрещенного проклятия на кадета академии Герберта Дао-дво! Кадет Намина Сумеречная, за убиение кадета уплатите…»
– Ой, мамочки… – Слез я не сдержала, в два потока потекли. И я, захлебываясь ими, совсем не слышу, как кука шепчет:
– Не реви. Лучше поцелуй.
– Я его убила. Уби-и-ила… – дрожащими руками прикоснулась к лицу разведчика и жестом, полным сожаления, погладила по груди. – О милостивый боже…
– Дя не голоси ты! У вас самое главное еще впереди. Свиданий-я, ссоры, расставаний-я, споры. Учеба, тренировки, эксперименты, испытаний-я, разбирательство Бруга с Крэббас, помолвка Его Высочества, мой-я свадьба с Червем. А тут… всего-то сотнь-ня лет. Подумаешь! Одной больше одной меньше. Целуй, и он все простит. Ему теперь можно, у него жизней знаешь ско…
Она не успела договорить, а я поцеловать, просто неожиданно оказалась лежащей поверх Гера, который меня обнимает и даже по спине поглаживает. От облегчения рассмеялась сквозь слезы. Живой, милостивый боже! Я по нему шарахнула усложненным тройственным плетением проклятий, а он живой…
– Вот теперь, Сумерька, ты точно ко мне переедешь, – прохрипел метаморф, не открывая глаз. Счастливая кука исчезла, а коридор погрузился в таинственную темноту и тишину, в которой голос многоликого звучал приглушенно. – Две жизни уничтожить – это уметь надо. И да, я согласен.
– На ч-ч-что? – спросила с всхлипом.
– От твоего дара мы избавимся в первую очередь.
– А если не выйдет?
– Научимся его контролировать.
И глядя на то, как медленно открываются его глаза, как взгляд становится осознаннее, а губ касается мягкая улыбка, я поняла, что, испугавшись, как никогда раньше, готова его зацеловать.
– Не может быть! – Прочитав это желание в моих глазах, Гер наигранно изумился: – Неужели меня сейчас по-человечески отблагодарят?
– Всего лишь пожалеют, – шепнула, касаясь его губ в поцелуе, стараясь не утонуть в радостном возбуждении, прокатившемся по телу волной. Что ж, семья так семья.
Я согласна!
