Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
– Что-что? – вопросили мы с Гером одновременно, а они уже ударили по рукам, закрепляя сделку.
Трон исчез, Симпатяшка вновь обвила мою руку, а создатель нежити, медленно загораясь красными огоньками, шепнул:
– Не просите о многом, император и так в долгах.
И что это значит? Император обеднел? Или не держит им же данное слово?
Это были важные вопросы, но сейчас они занимали меня меньше, чем фраза проклятого: «Дао-дво, борзеешь… Ты и так одаренный, куда уж больше?» Вот и к чему это было сказано? Я хотела расспросить рыжего, но была перебита страшным шепотом куки. Страшным, потому что камни гасли, холод возвращался и в наступающей темноте слова: «Хозь-зяин, не стой на месте, лети!» – прозвучали ужасающе.
– Зачем? – спросил Гер, переминаясь с лапы на лапу.
– Долго объяснь-нять. Нужно улепетывать и немедль-ля, со всех ног, – продолжила теневая бесноваться, даже когда Дао-дво, фыркнув, побежал. – Отрасти крыльй-я, хвост… Дя хоть второе сердце или легкие! Но беги быстрее ветра, – и сдавленно, боясь, что услышат: – Таррасик тот еще прохвост!
– Так вы же знакомы.
– В том-то и дело, й-я знаю этого красавца. Обманет и руганью обложит, обложит и обманет.
– Так ты ему мою коллекцию не отдашь? – спросил набирающий скорость многоликий, но вопреки всем вспыхнувшим надеждам услышал:
– Жить расхотелось?! Конечно, отдам, еще и упакую в праздничную обертку, бантик повь-вяжу, но не сразу… – и без перехода напустилась на рыжего: – Дя и зачем тебе пыльные воспоминаний-я из прошлого? Лежат, пачкаютсь-ся, место занимают.
– Напоминают о хорошем увлечении.
– И зачем тебе какое-то там увлечение, когда привь-вязанность всей твоей жизни под боком растет?
– Какое увлечение, какая привязанность? – спросила я, ничего не понимая.
– Пока никакая, – хмыкнул Гер.
– Под стать жениху, – упрекнула кука.
Вот тут мчащийся во весь опор Дао-дво затормозил, шипя проклятие, кука завопила, а я опять чуть не улетела в объятия огненного метаморфа, повторно перекрывшего нам путь.
– Развлекаетесь? – Таррах все так же был мил и улыбался во все клыки, но в свете слов теневой не выглядел радушным.
– Почти, – кашлянула я и понадеялась: – А вы еще что-то хотели сказать? Или прошлые свои слова пояснить?
– Всего лишь принес вам гостинчик, – «обрадовал» Властитель преисподней и, прежде чем исчезнуть и погрузить нас во тьму, надел мне на руку кольцо. – Хорошего пути!
– Гостинчик? – повторила я тихо и отчаянно, пытаясь определить, что за подарочек украшает мой пальчик. Только бы он не был таким же, как подарочек от псов! Милостивый Боже, прошу тебя, пусть он будет хорошим, или полезным, или хотя бы безобидным…
– Не успели. Не убежали достаточно далеко, – прошептала теневая расстроенно и обвиняюще. – Теперь коллекцию придетсь-ся отдать ему без аукциона. А ведь он жмот такой, что и копейки из него не выбить.
– Проклятье! – дрогнул подо мною многоликий и обратился к тварьке: – Ты знакома с Нваг-нваг Севоем всего ничего, а уже нахваталась его уловок…
– Ну дя, – произнесла она сердито. И не понять, почему Симпатяшка расстроилась, когда Гер начал похохатывать: – Бь-бяка! А вдруг й-я тебь-бя ради старалась?
– Вдруг – хорошее слово, – парировал весельчак. Теневая фыркнула и замолчала, а я наконец-то спросила о насущном. И пусть Дао-дво горячий и сидеть на нем тепло, но находиться в преисподней совершенно неуютно.
– Можем ли мы уже отсюда сбежать?
– Можем, – обрадовали меня и предупредили: – Держись крепче.
Да куда уж, и так руки дрожат от перенапряжения как физического, так и морального.
* * *Мерзавка, поганка, мелкота лопоухая! Где это видано чужим добром умасливать Тарраха? И не оружием, нет! Коллекционным трофейным бельем. Зараза! Поднимемся, уши надеру! А может, и оторву взамен утерянных воспоминаний о прошлом. Это же надо, своим желанием разбогатеть подставила Намину под удар. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: до окончания сделки худышка будет заложником уговора между нежитью и Его Проклятым Величеством.
Многоликий скрипнул зубами.
Нет, теневая останется не только без ушей, но еще без хвоста и лапок. Правда, в этом случае она вряд ли будет соответствовать прозвищу Симпатяшка, зато усвоит на будущее – с Таррахом лучше не шутить и обман в любом случае аукнется.
И то ли Гер слишком громко рычал, просчитывая планы мести, то ли кука воспользовалась «женской интуицией», но стоило метаморфу подняться на поверхность, нежить заявила:
– Ну дальше вы сами, а й-я пошла.
– Куда?
– Разведать обстановку. Судь-дя по данным, на мень-ня тут охоту открыли. Хоть-тят изловить. – И исчезла, напоследок растопырив уши и показав язык. Поганка.
– Все-таки уши оставлю, но чучело из этой гадости набью, – решил Дао-дво.
– Что ты сказал?
– Ничего. – Проклятье! Он уже и забыл, что не один. Сумерька воспринималась как неотъемлемая часть многоликого, дополнительный слой брони, ребристой, но легковесной. Кто бы знал, что будет именно так? Хотя нет, был один знающий, тот еще клювастый…
– …сволочь! – вовремя вклинился в его размышления голос возмущенной Намины. – Ты видел, ты это видел?! – Она спешилась и, вытянув вперед чуть дрожащую руку, предъявила взору многоликого подарок от рогатого Властителя. – Это кольцо заложника… Кольцо… За что?
Ее подбородок задрожал, глаза в прорезях шлема заблестели непрошеными слезами, ресницы затрепетали быстро-быстро, того гляди она хлопнется в обморок или расплачется. Надо бы тему перевести, и немедленно.
Обернувшись человеком, он привлек Сумерьку к себе.
– Прекрати. Этот подарок – меньшее из зол.
– Да куда уж хуже? Это ведь значит, что, пока сделка не свершится, я под колпаком, в шаге от смерти, в миге от исчезновения! – Ее голос сорвался.
– Зато твоему первенцу не перейдет проклятый дар. – Дао-дво слабо улыбнулся. – Вспомни первую фразу Тарраха: «Ты и так одаренный, куда уж больше?» Тебя это не насторожило? – Она подняла лицо, сжала руки и кивнула. – Насторожило, значит, а предпосылки знаешь? – Отрицание. – Жаль, а я думал, ты сразу поймешь, кто тут даром Смерти награждает.
– Он?! – В одно мгновение из милой сероглазки Сумерька превратилась в «огнедышащее» нечто. Шлем с нее слетел и рассыпался, платок обуглился и сполз с хрупких плеч. В руках девушки вспыхнули мощные плетения смертельных проклятий. – Так это его инициатива!
Сколько экспрессии, сколько ярости и силы! Многоликий едва удержал вырывающуюся из объятий Намину и встряхнул.
– Не о том думаешь. У нас сейчас другая цель. Красная скала, помнишь?
– Да. – Несколько мгновений ее ладони все еще удерживали проклятия, а затем легко и просто их растворили.
– Тогда пойдем.
Взял сероглазую за руку и с удовлетворением отметил, как худышка посмотрела на их переплетенные пальцы. Понравилось? Хм, как много ей еще о прикосновениях предстоит узнать, как много почувствовать. И, представив себя в роли умудренного опытом наставника, он с хитрой улыбкой повел Намину за собой.
Идти пришлось в молчании, на цыпочках, при скудном освещении, чтобы не потревожить слизней тлена, расположившихся на камнях. Гер предупредил Сумерьку об особенностях местности и способностях с виду простой нежити, но все равно удивился, когда девчонка благоразумно последовала его советам. Вот только надолго ее не хватило, через час, когда впереди забрезжил рассвет, а до окончания слепой зоны осталось каких-то жалких сто шагов, некромантка остановилась и посмотрела просительно.
Что не так? Есть, пить, в кустики? Ранена? Устала? Все это и не только метаморф младшей ветви Дао-дво спросил знаками, благо в рассветных сумерках она их видела, но внятного ответа все равно не дала. Пошли! Дао-дво потянул ее за руку, а худышка воспротивилась, отчаянно затрясла головой и указала куда-то вправо. Таррах! Вот как ее понять? И связь не использовать, оборвалась по желанию императора. Проклятье!
Знаками приказал молчать и двигаться дальше. А оказавшись за пределами опасной территории, раздраженно спросил:
– Что опять стряслось?
– Там лежали чешуйки! Чешуйки ивери, – произнесла Сумерька вдохновенно и улыбнулась с предвкушением. Казалось, из-за кольца рогатого сознание девчонки помутилось, но она в который раз ошеломила Дао-дво, развернулась и пошла обратно со словами: – Хоть одну нужно забрать. Отец говорил, что я вернусь с трофеем.
– Интересное напутствие дочери. А мне говорили, что я вернусь с невестой.
И так называемая невеста обернулась, свела к переносице бровки и голосом умудренной жизнью нежити издевательски произнесла:
– Н-дя, не повезло тебе. Выбор на этих играх прь-рямо-таки никакой. Во-первых, мало, во-вторых, худые очень, а в-третьих…
– Явные самоубийцы, – завершил за нее Дао-дво и удержал за локоток. – Да что такого в этой чешуйке? – и сам себе ответил: – Ничего.
