Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
– Пойдем. – Дао-дво потянул ее за собой, и Намина медленно поднялась, продолжая вещать:
– В общем, они сейчас все вместе ждут ее красные дни…
– Дождутся? – вопросил Равэсс то, о чем спросить хотел каждый.
– Вряд ли, – качнула головой Сумерька, – после того, что она приняла… – Над пропастью повисло громовое молчание, и даже твари преисподней, кишащие в пропасти, казалось, затихли на краткий миг. Все насторожились, кроме Намины, благодушно сказавшей: – Так что да, продолжай подкармливать фантома, а мы пойдем. Ведь помрешь ты сейчас или чуточку позже, уже неважно. И так не жилец.
Она не увидела, как красноглазый посмотрел на фантома, скривился и пнул давешнюю «Сумерьку» ногой. Не заметила и стремительного полета сероглазой фикции вначале к противоположной стороне пропасти, а затем вниз, прямиком к Тарраху. Впрочем, и невероятно быстрого оборота самого Бруга она тоже не засекла. И даже исходящей от него опасности не почувствовала. Худышка продолжала улыбаться в тот стремительный миг, когда оборотень-дракон смазанной тенью бросился на нее…
Удар.
Первый и невероятно сильный удар пришелся в грудь метаморфа, легко выбив воздух из легких, но не заставил пошатнуться. Гер привычным для разведчика движением перехватил руку нападающего и дернул его на себя, уход в сторону, удар в корпус, подсечка и бросок, коими можно было гордиться, вышли на периферии сознания и были невероятно продуктивны. Кардинал не дотянулся до сероглазой, получил по шее и пролетел по прямой. Срубив несколько молодых деревьев собственным телом, он повис вниз головой на кривых корнях двадцатого по счету.
Парни тихо присвистнули, Дао-дво хмыкнул:
– Живописное зрелище, ничего не скажешь.
– Милостивый боже! – вспыхнула Намина за его спиной. Хотелось надеяться, что она поражена и восхищена силой разведчика… Но когда это у нее была нормальная реакция на спасение. Девчонка в гневе сжала кулаки и даже ногой притопнула, громко выговаривая: – Рыжий, ты в своем уме?! Я что, ради этого нарушила слово, данное Олли? Ради этого вернула обессилевшего Бруга к жизни?
Насчет бессилия красноглазого можно было поспорить, однако Гер не стал.
– Нет, – ответил коротко. – Но если хочешь остаться живой, посто… – не договорил, повторно закрыл Сумерьку собой от Тугго, стремящегося ее убить.
Удар, второй, третий…
Худышка кричит: «Гер! Защищайся, чего ты стоишь?», «Дя-дя-дя, надо бы…» – пищит где-то рядом лопоухая нежить. А в голове многоликого звенит от радости – наконец-то достойный противник. Сплюнув кровь, Дао-дво ушел от кулака, пропуская четвертый удар в челюсть, сделал шаг вправо и провел ответный ход. В корпус, в голову, подсечка, залом руки… Удар под дых… Но оборотень не упал, как это бывало с другими, а, перемахнув через голову, вырвался и ногой двинул под колено… Какое счастье! Впервые за день разведчик с удовольствием снимал напряжение в бою и не волновался из-за резерва, он был полон. А потому разворот и…
Вспышка синего пламени, яркая и стремительная.
Гер и сам не смог бы объяснить, каким чутьем определил, что император желает допросить девчонку. Просто оказался с ней рядом, закрыл ее глаза рукой и прижал к себе.
Поначалу метаморф ничего не видел и не слышал, но быстро сообразил – они в императорском дворце. И пусть отец редко говорил о своих играх Смерти и заточении в Подземелье, его слова «дворец Высшего разит благовоньями» навсегда врезались в память Гера. Впрочем, гадать, правильны ли предположения, долго не пришлось, совсем рядом раздался голос самого императора, холодный и отчужденный:
– Что ж, Аквиус Авур, как видите, мы зря потратили время и силы. Ваша проверка ничего не принесла…
И этот здесь! Хм, сразу его не узнать. Молодец Амидд, хорошо с ним поработала.
Зрение Дао-дво потихоньку восстанавливалось, слух стал улавливать более тихие звуки, обоняние – более тонкие запахи. Неожиданное открытие: сероглазую переместили не куда-нибудь, а прямиком в зал приема, к костяному трону императора, под ясные очи Высшего вампира. Как и говорил отец, годы на этом уроде не сказываются. Молодое лицо с глазами старца, надменный взгляд, величественная осанка, белые, с синим оттенком волосы и брови, дымящаяся корона и неизменная трость в руке. Присущая кровопийцам влюбленность в эту палку в каждом отдельно взятом представителе отражается по-разному. Герцог, например, собирал старые набалдашники, Авур – наконечники, их же до блеска и натирал, но только у Высшего любовь к тонкому и длинному была сравнима с психозом. У Его Императорского Величества коллекция палок, украшенных набалдашником и наконечником, насчитывала девять тысяч экземпляров, и та трость, что он сейчас бережно держал в руках, – одна из самых любимых.
– Гер, что происходит? – заволновалась Сумерька и чуть отстранилась от многоликого, попыталась убрать его руку.
– Ничего хорошего. Не высовывайся, – попросил шепотом и задвинул худышку себе за спину. Да, прижимая ее и ощущая спиной небольшую, но грудь, а под рукой пусть и скрытую костюмом, почти поясницу, хотелось думать о чем угодно, а не о предстоящих разборках с клыкастым отродьем. Бесспорно, недавнее явление, а затем и подсказку лопоухой Симпатяшки Авур не заметить не мог, как и особую одаренность девчонки. Иначе с чего бы сероглазую с арены перемещали сюда и не своим голосом отвечали на замечание Высшего о тщетности проверки.
– Но вы же видели, что произошло на каменном плато! – возмутился королевский советник. – И как все обернулось у врат в преисподнюю!
– Видел. – Голос императора становится леденящим душу и опасным, предупреждающим. – И даже больше, чем вы. Но не могу назвать их привязанность друг к другу нарушением правил.
– Простите, – повинился Авур за свой всплеск и уже спокойнее заметил: – Но они не любовники. Меж ними нет отношений… нормальных для пары.
Девчонка за спиной дрогнула и накрыла ладонь Гера рукой. Боится формулировки, а зря. Если Эррас Тиши в своих посланиях о сложностях не предупредил, значит, их и не будет. И в подтверждение этого Высший саркастически усмехнулся:
– Поэтому Дао-дво, лишенный статуса опекающего, так легко нашел девушку? Напугал весь городок порывом ревности? Избил вас, Дельгато и собственного брата?..
– Кузена, – поправил Авур, стушевался под хмурым взглядом и молча дослушал остальные аргументы.
– …Не смог убить ее фантома? А саму невесту до сих пор не отпустил? – между тем продолжил говорить сильнейший вампир империи.
Это замечание не было лишено смысла. Однако разведчик внутренне напрягся, заметив, как сверкнули глаза советника. И не зря, потому что клыкастый урод заявил:
– Но их половой акт был без проникновения!
– Извращенцы, что с них взять? – небрежно отмахнулся император и лукаво посмотрел на Дао-дво, за чьей спиной Сумерька пропищала:
– Чего?
– Тихо.
Нашла время для восклицаний!
Отрастив хвост, многоликий скрутил им сероглазую и закрыл ей рот. Правда, тут же получил болезненный укус и уверился в глупости своего маневра. Но сетью ее скручивать не стал, еще не хватало подтвердить их общую любовь «к острым ощущениям». И так уже стали причиной для насмешки над Авуром, который, судя по всему, своей неуемной разведывательной деятельностью достал не только имперцев, но и Высшего.
– Хорошо, если вы не верите в то, что они притворщики…
– Не верю, – надменно ответили ему, – и девушку к играм допускаю.
– А силы? Вы видели уровень ее сил? – воспротивился бывший поклонник Амидд. – Для простой человечки это…
– Вполне вероятно. Вам стоит вспомнить Сули.
– Однако вы вряд ли опровергнете тот факт, что возле пропасти его кука пришла девчонке на помощь! – сквозь зубы заметил клыкастый и тростью указал на стоящего в паре шагов Дао-дво. И правильно, меньше бы распускал руки, не пришлось бы за них переживать.
– Кука? Какая кука? – полюбопытствовал император, сложив пальцы домиком. – Случаем, не одна из тех, что была выведена в лабораторных условиях, ложно отбракована вами и преподнесена некоей Дульгерии Дарремии в подарок?
– Она о ней заботилась, – попытался реабилитироваться Авур.
– Да, морила голодом.
Девчонка, услышав это, опять решительно рванулась из захвата многоликого, но даже на миллиметр не сдвинулась. Еще не хватало, чтобы она скандал подняла из-за Симпатяшки и условий ее голодного служения у Дульки. Тут и так накал страстей, вот-вот один родственник убьет взглядом другого. Хотя как сказать, родственник – троюродный прапрапрапраплемянничек по линии матери – это десятая вода на киселе. И Авур о никчемности своего родства знает, потому и побелел сильнее обычного.
– В довершение всего вы не уследили за теневой тогда, а теперь лично допустили на игровое поле. Это позор, мой дорогой племянник, несмываемый, – произнес император и, сверкнув глазами, пообещал: – Мы еще вернемся к данному вопросу. Но вначале проведем обряд присвоения заемной жизни, – и улыбнулся, обнажая клыки. – В кои-то веки мне будет интересно за смертниками понаблюдать.
