Елизавета Дворецкая - Кольцо Фрейи
Но все переменилось в один день, и теперь Олав ликовал, сияя радостной улыбкой, снова напоминал всем, что боги на его стороне, весь вечер говорил речи, потребовал арфу и принялся петь. Стихи он тоже складывал сам. Лучшие скальды Северных Стран не умерли бы от зависти, услышав их, зато голосом Олав обладал звучным и выразительным, пел с удовольствием и служил украшением пиров как в собственном доме, так и в чужом.
Наутро он отправился на Адельсё сообщить радостные новости конунгу свеев. Выслушав его, Бьёрн конунг удивился, что Говоруну так широко улыбнулась удача, и передал приглашение Эймунду и Ингер – он желал их видеть. А поскольку из своей удачи Олав Красноречивый никогда тайны не делал, вести быстро разлетелись по Бьёрко и окрестностям. И можно было не сомневаться, что каждый из многочисленных торговых кораблей добавит их к своим товарам, и уже зимой не останется ни одного уголка на Восточном, Западном и Северном Пути, где бы не знали, как Эймунд сын Олава похитил младшую дочь Горма.
***
Оказавшись ввиду Бьёрко, Кнут сын Горма приказал сначала править к острову Адельсё. Так полагалось, ибо он прибыл во владения – более того, к родовой усадьбе – другого конунга и привел дружину на боевом корабле. Его приближение не осталось незамеченным, и, несмотря на вывешенный белый щит, к тому времени, как дреки подошел к причалу, там его ждали уже с полсотни вооруженных людей под началом Рагнара ярла.
– Кто ты такой и чего тебе здесь нужно? – крикнул он, едва стало можно его расслышать.
– Я – Кнут сын Горма, конунга Дании! Дома ли Бьёрн конунг и можно ли мне его увидеть?
– Смотря какие у тебя намерения.
Кнут заверил, что намерения у него самые мирные – по отношению к Бьёрну конунгу и его людям, во всяком случае, – и ему позволили сойти на берег, имея при себе лишь десять невооруженных хирдманов. Вскоре он предстал перед конунгом свеев – будучи стар и болен, тот никогда не покидал усадьбы, разве что по праздникам бывал в Борге, где приносились жертвы, два раза в год посещал тинг, проходивший там же, да иной раз его вывозили в лодке подышать морским воздухом.
С длинными, совершенно седыми волосами и такой же бородой до пояса, конунг свеев напоминал какого-то снежного тролля, тем более что из-за болезни спины не мог сидеть прямо на своем помосте и казался перекошенным, хоть и опирался на посох – прежде принадлежавший какому-то франкскому епископу и привезенный почтительным сыном из похода.
– Да, Олав Йотландский находится здесь, – желчно подтвердил он, взирая на молодого гостя из-под седых кустистых бровей. – Нет, не у меня в доме. Я не принимаю моего родича у себя в доме уже пять лет, и все об этом знают! – Он сердито глянул на Кнута. – Да, нехорошо отказывать родичу, пусть и дальнему, в приюте и помощи, но этот ваш Олав Говорун и мертвого выведет из терпения! Я считаю, что у него нет удачи, и потому не желаю с ним связываться! И если у вас есть к нему какие дела – не надо быть мудрецом, чтобы догадаться, зачем ты здесь, Кнут сын Горма! – то я в эти дела не вмешиваюсь!
Ничего более отрадного Бьёрн Шведский не мог сказать своему гостю – разве что Олав внезапно бы умер.
– Но, может быть, ты подскажешь, где мне его найти?
– Подскажу! Ищи его в Бьёрко! Они там правят сами собой, я не вмешиваюсь в их дела! Но я не хочу, чтобы мой вик пострадал, поэтому ты не пойдешь туда со всей твоей дружиной! Иди вот с этим десятком, который при тебе. У вас дело семейное, и я так понимаю, ты сам хочешь уладить его по возможности мирно. По крайней мере, я тебе это советую! – Бьёрн конунг стукнул посохом о помост, на котором стояло его украшенное резьбой сидение. – Если ты просто перебьешь Олава с племянником и их людьми и заберешь девушку, я вот буду знать, что твоя сестра была наложницей Эймунда! И даже если обмыть вашу родовую честь кровью врага, такой же чистой и блестящей она уже не будет!
Кнут стиснул зубы и опустил голову. Сбывались худшие предположения Горма: догнать беглецов по пути не удалось, что помогло бы избежать огласки, и теперь о побеге Ингер знает и Бьёрн Шведский, и сотни торговых гостей. Огласка не оставила Кнютлингам другого выхода, кроме как помириться с Инглингами, чтобы заключить законный брак между Эймундом и Ингер.
А тем самым Кнут терял половину своего будущего королевства. Ведь Эймунд потребует в приданое Южный Йотланд – тот самый, что Кнут надеялся получить, но еще не получил за собственной невестой! Однако родовая честь дороже всех на свете земель, поэтому он лишь кивнул и пошел прочь.
– Прочих твоих людей и корабль оставь у меня! – крикнул Бьёрн ему вслед. – Тебе дадут лодку, чтобы перевезти тебя и твой десяток на Бьёрко.
Когда вслед за тем Кнут с десятком хирдманов – у каждого был лишь меч у пояса, ибо ходить совсем без оружия им было бы неприлично, – высадился на причал Корабельной гавани, тратить времени на поиски сведений о сестре ему не пришлось. Грузчики, болтавшиеся на пристани в ожидании работы, тут же указали, где он может найти свою сестру, и предложили показать дорогу. Охочие до новостей жители вика поняли, что у саги о похищении Ингер есть продолжение и оно уже вот сейчас будет рассказано.
Когда ему показали Торсхейм, Кнут сразу направился внутрь, не посылая предупредить хозяина о своем приезде. Он хотел увидеть всех сразу: Олава, Эймунда и, главное, Ингер. Его, привязчивого и глубоко чувствующего, сильно огорчило предательство сестры: он не мог поверить, что его родная кровь так резко оборвала все связи и ради похоти предалась в руки врага. И ладно бы она рисковала только собой – она почти порушила честь всего рода Кнютлингов! И теперь эта честь не могла быть восстановлена без существенных потерь. Иногда у него брезжили некие мысли – Кнут был вовсе не глуп, – что Ингер вполне сознательно устроила все так, чтобы Южный Йотланд отдали ей и ее мужу, а не Кнуту и его жене. Но она ведь могла стать королевой Норвегии! Кто поймет этих женщин! Свой первый брак Кнут не считал слишком удачным и в дальнейшем воздержался бы от «даров богини Вар». Обстоятельства были сильнее, и он лишь надеялся, что Гунхильда, умная девушка, не доставит ему в будущем хлопот.
И все же, хоть Кнут сын Горма и шел сюда от пристани самой короткой дорогой, вести его опередили. Впрочем, прятаться от него или хвататься за оружие никто не собирался. Зная, что у его врага с собой всего десять человек, к тому же почти безоружных – с мечами, но без щитов и шлемов люди Кнута не полезут в драку первыми, – Олав Йотландский не волновался и встретил гостя с видом гордым и самоуверенным. Все товарищи-варинги Атли Сухопарого собрались поглядеть на их с Кнутом встречу и теперь сидели на скамьях вдоль стен – в нарядных цветных кафтанах, с хазарскими серебряными бляшками на треххвостых поясах, у иных даже висела в левом ухе серебряная хазарская серьга. Люди Олава, как менее почетные гости, сидели ближе к дверям и не могли похвастаться ни собственным видом, ни богатством одежды. К чести Олава, он охотно раздавал собственные вещи нуждающимся хирдманам, но сейчас и сам был вынужден пользоваться заботами хозяина дома, ибо все его имущество осталось за морем в Слиасторпе.
Когда Кнут вошел, его встретил сам Атли, ради такого случая поднявшийся с сиденья, и его жена с большим питейным рогом. Стремясь быть в хороших отношениях со всеми, Атли старался примирить противников и часто выступал посредником в спорах.
– Приветствую тебя в моем доме, Кнут сын Горма! – сказал Атли. При виде столь тучного человека в роскошной красной рубахе из греческого шелка Кнут застыл, едва не забыв, зачем сюда явился. – Я – Атли сын Ацура, по прозвищу Сухопарый, и рад повстречаться с сыном и наследником великого Горма конунга! Надеюсь, встреча наша не будет омрачена раздором. Прими же этот рог как знак нашего уважения к тебе и твоему роду, и давай вместе попросим богов, чтобы мудрость их помогла разрешить все споры к общему удовольствию!
– Здравствуй, Атли сын Ацура. – Кивнув хозяину, Кнут окинул взглядом покой позади него и сразу увидел своих врагов: Олава, с самодовольным видом сидевшего на почетном хозяйском сиденье, Эймунда на ближайшем к нему краю гостевой скамьи, и даже Ингер. – Я пришел сюда для разговора вон с теми людьми!
– Эти люди – мои гости, как и ты! – Атли пошевелился, будто хотел заслонить данов от напряженного взгляда Кнута. При его обширном теле это было не так уж сложно. – Хорошо, что боги привели вам повстречаться здесь, где все вы – мои гости, и мы, люди Бьёрна конунга, поможем вам разрешить ваши противоречия.
– Ну что, Кнут, синяк-то прошел? – весело воскликнул Олав. Ему самому воспоминание о той зимней драке, где он ударил Кнута ковшом по лицу, уже казались смешными, и он едва ли понимал, что гостю они весьма неприятны. – Подходи сюда, наверное, ты хочешь увидеть твою сестру! Иди к нам, мы рады будем примирению с тобой!
