Владимир Корн - Счастливчик Леонард
Вернулись они нескоро. Все верно: для того чтобы захоронить останки охотников, требуется время.
– Настоящие, не из этих, – ответил Головешка в ответ на мой вопросительный взгляд.
Под «этими» Тед подразумевал тех, которые напридумывали себе, что если взять в руки лопаты и добраться до ближайших руин, сразу можно стать настоящими охотниками за сокровищами Прежних.
Уже тише, чтобы не услышала девушка, он с болью добавил:
– Мальчишку жалко. Совсем юнец, усы даже толком не выросли, один пушок… – Затем, отбросив эмоции, высказался по существу: – Пегги необходимо перековать.
– Обязательно перекуем при первой возможности, – кивнул я.
Погибшие здесь охотники родом могут быть откуда угодно. Из того же враждебного сейчас Сагании Дамарка – для нас не существует границ. Их хватятся не скоро, если хватятся вообще. Сколько нас бродит по всему свету, не привязанных ни к чему: ни к дому, ни к семье, ни ко всему остальному прочему. И все мы живем только одним. Тем, что Гаспар назвал шансом, когда в одночасье можно разбогатеть. А с деньгами везде хорошо.
Энкларты – совсем другое дело. Те могут оказаться родом из соседнего городка, и потому самым разумным будет исчезнуть отсюда как можно скорее. Нет никакой гарантии, что кто‑нибудь из них не наблюдал за схваткой из‑за деревьев, а теперь мчится домой со всех ног, чтобы известить о произошедшем на лесной поляне подле руин Прежних. Следопытов, нисколько не хуже Головешки, которому ничего не стоит узнать отпечатки подков лошади среди десятков, а то и сотен других, среди них хватает. Главное мы сделали: избавили свет от некоторого количества этих негодяев и захоронили погибших. Оставалась лишь мелочь…
– Гаспар, – выложил я в ряд на поваленный бурей ствол дерева все три дудки. Он, не раздумывая, замахнулся топором, развернув его обухом вниз.
Не сказать, чтобы наши вечерние посиделки с Гаспаром стали обыденностью, но тут сама ситуация это подразумевала. Энкларты не успокоятся ни через год, ни через десять. Барри по‑прежнему болел, надеяться на Головешку и на его чудесный дар чувствовать опасность во сне особенно не стоило, и потому мы с Блезом и Гаспаром решили дежурить ближайшие несколько ночей по очереди.
Через какое‑то время мы удалимся достаточно далеко, Пегги начнет щеголять в новехоньких подковах, пес придет в себя, и тогда можно будет немного расслабиться.
– Признаться, я удивлен, – сказал Гаспар.
– Чему? Нападению на нас энклартов? Или их ненависти к нам?
– Нет, другому. Теодор обнаружил место, где они явно зарыли то, что принадлежало охотникам, а еще раньше Прежним – энкларты не успели его толком замаскировать. Но вы не стали откапывать. И как я понял, совсем не потому, что мы торопились покинуть это место. Как‑то не очень вяжется с тем, что рассказывают об охотниках, ведь там могло оказаться немало ценностей… Нет, я нисколько не осуждаю, скорее наоборот, но сама логика мне непонятна.
Согласен с Гаспаром: там должно быть спрятано немало ценного. Возможно, погибшие успели отыскать что‑то в развалинах, и наверняка у них были редкости при себе. Мы не всегда продаем все то, что сумеем добыть. Часть вещей оставляем себе. Чем‑нибудь нам приглянувшиеся или за их особенности. Если порыться в котомках каждого из нас, можно обнаружить немало редкостей.
И тем больше, видимо, было удивление Гаспара, когда Головешка старательно обыскал энклартов, опустошив их карманы и кошели. Монеты мы разделили между собой, а все обнаруженные украшения из золота и серебра под ударами молотка превратились в безобразные куски металла, чтобы уж точно нельзя было определить по ним прежних владельцев. Позднее при первой же возможности они переплавятся в слитки. Пусть даже мы немало на этом потеряли: иной раз работа стоит куда дороже, чем материал, из которого украшение изготовлено. Но тут другое: что с боя взято – то свято. Что же касается самого твоего вопроса…
– Понимаешь, Гаспар, охотники бывают разными. Мы – именно охотники, но не могильщики. – И, видя его недоумение, попытался объяснить: – Однажды нам выпало то, что сам ты называешь шансом. Представь: помещение, полное редкостей Прежних. А сколько там было золота и драгоценных камней!.. Возможно, подобного в нашей жизни никогда больше не повторится. Мы пробивались туда несколько дней, работая как проклятые, от темна до темна.
– И что было дальше?
– Покинули подземелье, не взяв абсолютно ничего. Тщательно замаскировав тот ход, по которому в него и попали.
– И почему?
– Гаспар, это был чей‑то склеп. Посередине него в саркофаге лежали мужчина и женщина. Знаешь же, Прежние умели делать нечто, прозрачное как стекло и прочное как металл. Пожилые мужчина и женщина, даже старые. Оба они были в погребальных одеждах, но на их телах тоже хватало украшений.
– И вы просто взяли и ушли, ничего не тронув?
– Еще и извинившись перед уходом за их нарушенный покой.
– Головешка там тоже был, – опережая вопрос Гаспара, которому отлично была известна меркантильность Теодора, сказал я. – И Блез. А Клер с нами еще не было. – Чтобы он не подумал, что именно она повлияла на наше решение.
Глава 21
Мы пили утренний кофе. Крепкий, ароматный и такой животворный, что чувствовалось, как с каждым новым глотком в тело, а особенно в голову, вливается порция бодрости. Откуда‑то из‑за спины вынырнул Головешка, совершавший утренний моцион в кустики. Он понюхал из кружки, сморщился, но все же глотнул. Теодор – не любитель кофе, ему подавай что покрепче.
– Там барон Эльхасио, – сообщил он таким тоном, будто обнаружил в кустах выводок маслят или увидел белку на дереве.
– Там – это где?
– Дальше по дороге. За поворотом она в низину спускается, по дну которой протекает ручей. Через него перекинут мостик, а рядом с ним он и есть.
– Точно он?
– Лео!.. – Головешка отхлебнул еще глоток и снова поморщился. То ли от вкуса не любимого им напитка, то ли от моего недоверия. – Глаза у меня самые обычные, но видят хорошо – это именно он.
– И чем же он занимается в низине у мостика через ручей?
– Пытается спасти себе жизнь.
Вот даже как?
– И что ей угрожает?
– Разбойники. Их там около дюжины. Красиво он мечом машет! Прямо как ураган. Ему бы на войну с Дамарком отправиться – точно бы героем стал!
Клер сразу встрепенулась:
– Лео, мы что, спасать его не будем?!
– А ты что, книжку с ним не дочитала? – Тут, можно сказать, подвернулась отличная возможность загрести жар чужими руками, а она – спасать!
– Лео, ты действительно будешь спокойно сидеть и пить свой кофе, когда там погибает человек?!
– А кто этот барон Эльхасио? – поинтересовался Гаспар, перекидывая топор из руки в руку с такой готовностью, что, попроси его Клер отправиться спасать барона в одиночку, он бросится, даже не раздумывая.
Клер поначалу Гаспара немного побаивалась, а когда поняла, что у него к ней чувство , вертит им как только пожелает. Сам Гаспар свое чувство тщательно пытается скрыть. Возможно, у него даже получилось бы, если бы он не румянился как безусый юнец каждый раз, когда девушка к нему обращается.
– Да так, лекарь один, ничуть не хуже знаменитого Ависьена, – пояснил я, с сожалением отставляя кружку с недопитым кофе и тяжело поднимаясь на ноги. – Но специализируется исключительно на женских ушах. Он только их и лечит. Пойдемте и вправду его спасем. – Иначе мне потом житья от Клер не будет. «Человек погибает! – мысленно передразнил я ее. – А как хорошо начиналось утро! И кто Головешку за язык тянул?»
Барону действительно приходилось туго. Он метался на своем белом в яблоках коне и отчаянно рубил мечом‑бастардом направо и налево, пытаясь поразить хотя бы одного из наседавших на него разбойников. Что удивительно, барон был один, без свиты, с которой он и отправился за нами в погоню. В то же время никаких тел ни подле него, ни в отдалении не наблюдалось. То есть людей его не было вовсе, а не погибли они, защищая своего сюзерена.
– Надеюсь, лекарь он куда лучший, чем воин, – покривился Гаспар.
– Примерно такой же, – противореча своим же недавним словам, сказал я.
– Ну что, Лео, прикроешь нас – мы и вдвоем с Блезом справимся. Пошли, Блез! Покажем этому барону‑лекарю, как должны орудовать мечами настоящие воины!
Гаспар смотрел будто бы на схватку, но встал так, чтобы видеть реакцию девушки. И та ему улыбнулась, словно напутствуя на ратный подвиг.
Этой ночью, в повозке, в перерывах между порывами страсти, мы с Клер немножко даже поругались, когда я сказал ей, что она уделяет Гаспару слишком много внимания. Что у нее уже есть мужчина, и все ее внимание без всякого остатка должно уделяться именно ему. И знаете, что она мне ответила? Что положение женщины обязывает ее быть чуточку ветреной. Обязывает! И еще добавила, что мужчинам, у которых есть женщина, непозволительно пялиться на других, пусть даже грудь у них величиной с арбуз каждая… И вовсе я не пялился: так, глаза только скосил. Да и как их тут не скосить? Разве такое чудо встречается на каждом шагу?
